имеешь части со Мною» (Иоан. 13:8).
Иисус не сказал: «Если не вымоешь ноги...» Почему? Потому что мы сами не можем. Не способны избавиться от
собственной грязи. Не в состоянии удалить собственный грех. Наши ноги должны оказаться в Его руках.
Не упусти суть вопроса. Окунуть наши ноги в тазик Иисуса значит отдать самые грязные части нашей жизни в Его руки.
На Древнем Востоке ноги людей после ходьбы покрывались коркой дорожной грязи. Слуга, прислуживавший гостям, должен
был проследить, чтобы их ноги были вымыты. Иисус берет на Себя роль слуги и очищает самые темные стороны вашей
жизни.
Если ты позволишь. Слуга прольет Свою воду, только если мы признаемся, что испачкались. Если исповедуем, что
покрылись толстым слоем нечистот, что ходили неверными путями, что следовали за ложными богами.
Подобно Петру, мы склонны сопротивляться из гордости: «Да я не такой уж и грязный, Иисус! Брызни чуть-чуть, несколько капель, и все будет в порядке!»
Какая ложь! «Если говорим, что не имеем греха, — обманываем самих себя, и истины нет в нас» (1 Иоан. 1:8).
Нам никогда не очиститься, не исповедовавшись. И нам никогда не омыть ноги других, тех, кто обидел нас, если мы не
позволим Иисусу, которого обидели мы, заняться нами.
Вот в чем секрет прощения. Ты никогда не сможешь простить кого-то больше, чем Бог простил тебя. Он омывает твои
ноги, и только тогда у тебя есть сила омыть ноги другого.
Непросто вообразить такое? Трудно даже подумать, что придется простить кого-то, кто оскорбил тебя?
Если так, то зайди еще разок в свою молитвенную комнату. Представь, как Иисус идет от одного ученика к другому.
Видишь? Слышишь плеск воды? Чувствуешь, как Он опускается наземь перед очередным «клиентом»? Отлично. Сохрани этот
образ в памяти.
В Евангелии от Иоанна (13:12) сказано: «Когда же умыл им ноги...» Обрати внимание: Он закончил мыть им ноги. Это
значит, что ни одного не оставил грязным. Почему это важно? Да потому, что это значит, что Он и Иуду омыл от грязи. Своего
предателя. Он обошелся с ним так же как и с остальными. Всего через несколько часов ноги Иуды поведут римских солдат в
Гефсиманский сад. Но пока они нежатся в руках Христа.
Я бы не сказал, что Иисусу было легко сделать это.
Я бы не сказал, что тебе будет легко.
Но я бы сказал, что Бог никогда не попросит тебя сделать то, чего однажды не совершил Сам.
6. Хлеб жизни
Бог, питающий душу
Я есмь хлеб жизни.
Иоанна 6:35
Хлеб — голодным, Иисус — страждущим душам.
В какую страну ни приедешь, в какой ресторан ни придешь, обязательно на стол поставят хлеб. Самый главный
продукт. Если у бедняка нет другой еды, у него есть хлеб. Если у богача есть все, что угодно, все равно у него будет и хлеб.
Это не какая-то национальная еда, этническая кухня. Хлеб может продаваться в виде тортильи в Мексике или как бублик в
Нью-Йорке. Но, так или иначе, он есть везде. Так же и Христос. Он не знает границ. Не принадлежит какой-то отдельной
стране. Не является монопольной собственностью особой нации. Он повсюду в одно и то же время. Универсально
доступный.
Хлеб едят каждый день. Некоторые фрукты можно купить только в определенное время года. Есть напитки, которые
пьют только по праздникам. Но к хлебу это не относится. Не относится это и к Иисусу. Его можно подавать к столу каждый
день. Нам нужно, чтобы Он питал наши сердца не только по особым дням, но ежедневно.
Хлеб бывает разных видов. Запеченный тостом, намазанный маслом, раскатанный лепешкой. Может быть в виде
сэндвича, сдобного рогалика, булки для хот-дога, круассана, рулета.
Хлеб может восполнить самые разные нужды. Точно также, как Христос. У Него есть слово и для одинокого, и для
знаменитого. Он способен помочь и физически больному, и эмоционально ущербному. Если ты видишь ясно, Он придет к
тебе. Если твой взор затуманен, Он все равно не оставит тебя.
Теперь понимаешь, почему Иисус назвал Себя «хлебом жизни»? Но я подумал еще об одном сходстве. Как делают
хлеб? Вспомни процесс. Пшеница растет в поле, ее собирают, веют, перемалывают. В конце концов тесто попадает в печь, а
затем развозится по магазинам. Только так хлеб становится хлебом. Каждый этап чрезвычайно важен.
Убери процесс выращивания растений, и не будет зерна. Устрани помол, и не будет муки. Вздумаешь обойтись без
печи, и не будет готового продукта. Все этапы необходимы.
А сейчас подумай об Иисусе. Он взошел как «росток из сухой земли» (Ис. 53:2). Один из миллионов на всей планете.
Один из тысяч во всем Израиле. Один из сотен в Назарете. Ничем не отличающийся от любого другого человека на улице.
Такой же, как и соседские дети. Увидь вы Иисуса подростком, догадались бы вы, что Он — Сын Божий? Может, заметили бы, что парень очень вежлив, прилежен, обходителен, но вряд ли поняли бы о Нем главное. Он был обычным мальчишкой.
Похожим на сотни других. Также как зерна пшеницы все одинаковы в поле.
Но как пшеницу, Его «собрали». Как мякину толкли и молотили. «Но Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за
беззакония наши» (Ис. 53:5). И подобно хлебу, Он прошел через огонь. На кресте Он страдал в огне Божьего гнева. Не из-за
Своих грехов — из-за наших. «Господь возложил на Него грехи всех нас» (Ис. 53:6).
Иисус пережил все этапы процесса приготовления хлеба. Рост, обмолотку и обжиг. И также, как каждый из них важен
для приготовления хлебопродукта, все стадии были необходимы, чтобы Христос стал для нас «хлебом жизни». «Не так ли
надлежало пострадать Христу и войти в славу Свою?» (Лук. 24:26).
Последний этап — распространение, продажу — Господь оставил нам. Мы Его дистрибьюторы. Людей нельзя
заставить есть хлеб, но их можно убедить. По каким-то причинам мы занимаемся этим весьма неохотно. Гораздо проще
просто сидеть в пекарне, чем развозить продукт потребителям. Как показано в нижеприведенной притче, мы не знаем, как
дать людям хлеб, даже тогда, когда они сами просят его у нас.
Хлеб и нищий
Ко мне пришел нищий и заявил: «Я хочу хлеба!»
«О, ты мудрый человек! — стал хвалить я его. — Хлеб — именно то, что тебе нужно. И ты правильно выбрал
булочную!» Я снял с полки поваренную книгу и принялся рассказывать посетителю все, что я знал о хлебе.
Я говорил о приготовлении муки и выращивании пшеницы, о видах хлебных злаков и ячмене. Я живописал рецепты
приготовления различной выпечки и не забыл упомянуть, сколько, куда и чего нужно добавить. Произнесенная речь
впечатлила даже меня самого. Но вот я взглянул на просителя, а на его лице не было и тени удовольствия. «Мне просто
нужен хлеб!» — опять сказал он.
«Отлично! — приветствовал я его выбор. — Давай пойдем со мной, и я покажу тебе нашу пекарню». Я повел бродягу в
святая святых нашего предприятия. Я останавливался у различных помещений и рассказывал, как готовится тесто, как
печется хлеб.
«Ни у кого другого нет такого ассортимента. У нас тут хлеб на любой вкус. А сейчас ты увидишь гордость нашей
пекарни. — Я распахнул перед ним двери в следующую комнату. — Это место нашего всеобщего вдохновения», — сообщил
я. Я знал, что он будет потрясен, как только мы войдем в этот зал с разноцветными витражами.
Нищий не проронил ни слова. Я прекрасно понимал его молчание. Я положил руку ему на плечо и прошептал: «На меня
и самого все это производит потрясающее впечатление».
Я ловко взобрался на сцену и принял свою любимую позу за кафедрой. «Люди приезжают издалека, чтобы послушать
мои лекции. А раз в неделю здесь собираются все наши работники, и я читаю им новый рецепт из поваренной книги».
Нищий уселся в первом ряду.
«Хочешь послушать, как я выступаю?»
«Нет, — сказал он, — я хочу хлеба!»
«Молодчина! — И я потащил его к входным дверям булочной. — То, что я сейчас скажу, очень важно, — сообщил я, когда мы уже стояли на улице. — Здесь ты можешь обнаружить множество других булочных, но будь осторожен. Их хлеб не
настоящий. Я знаю, например, что один пекарь добавляет на килограмм муки две ложки соли вместо одной. А у другого
пекаря температура в печи на три градуса выше нормы. И хотя они называют свои изделия „хлебными”, их рецепт
приготовления не соответствует тому, что написано в поваренной книге».
На этих словах нищий повернулся и собрался уходить.
«Разве ты не хочешь хлеба?» — удивился я.
Он на мгновение остановился, посмотрел на меня и ответил, пожимая плечами: «Кажется, я потерял аппетит».
Я лишь покачал головой и вернулся в свой офис.
«Какой позор! — бормотал я сам себе. — Этот мир даже не желает отведать настоящего хлеба!»
