Он повернул ко мне вопрос с кооперативами такой гранью, о какой я еще никогда не задумывался. А стоило бы.
— Знаешь, никогда об этом не думал, — пришлось сознаться. — Но и, признаться, не вижу, какая была альтернатива? Как еще разбудить частную инициативу и при этом соблюсти рамки существующей законности и идеологии? Разве у московских деятелей был выбор? Разве у них был хотя бы запас времени на принятие обдуманного и взвешенного решения? Еще пять лет назад, при Андропове, боролись с цеховиками, коррупцией и приписками. И доходы подпольных миллионеров шли мимо казны. Сейчас хоть налоги собирать будут и направлять их на что-то стоящее. И Госплан, по моему мнению, со временем учтет необходимость внесения поправок на дополнительные ресурсы.
Серый как-то безразлично покивал головой:
— Да-да-да… Почему же этот Госплан не справился с задачей прежде? Допустил дефицит товаров, услуг? Там засели враги? Или есть какая-то друга причина? Налог на кооперативы установлен в три процента. Ты в самом деле думаешь, что эти три процента могут компенсировать те негативные экономические факторы, которые принесут с собой кооперативы в плановое хозяйство? Знаешь, что сейчас будет самым удачным бизнесом в России? Закупать внутри страны товар по внутренним ценам — у предприятий, работающим по разнарядке Госплана. Удобрения, примитивную энергоемкую химию, металлы, все, в чем велика доля электроэнергии — и продавать его за рубеж уже по мировым ценам. Современная экономика любой развитой страны — это на восемьдесят процентов вопрос цены энергоресурсов. Цена киловатт-часа в Союзе для предприятий меньше полутора копеек, для граждан четыре копейки. И это сделано не по недомыслию, а потому что при большей стоимости электроэнергии для предприятий их продукция станет неподъемно дорогой. А здесь, в Штатах — восемь центов, то есть по рыночному курсу один к трем — около двадцати четырех копеек. В Англии — около двенадцати центов. То есть тридцать шесть копеек. В Германии шестнадцать с половиной, то есть почти полрубля! В Японии еще дороже. Вывозим энергоемкие товары, купленные за рубли, и получаем такое, что и не снилось здешним буржуям! Пятнадцати-, двадцати-, тридцатикратная разница на каждом киловатт-часе. Тысячи процентов прибыли. Но это только половина операции. Если здесь брать устаревающие компьютеры-персоналки по тысяче-полторы долларов за штуку и тащить их в Союз, то любое научное учреждение оторвет их с руками за тридцать-сорок тысяч рублей, потому что дефицит и всем нужно. Даже на очень коммерческой основе. Потому что деньги государство отпускает легко, а компьютеры — трудно. Потому что лучше заплатить сорок тысяч и получить компьютер сейчас, чем внести его в план закупок на следующий год и получить еще через два, когда он окончательно устареет, по цене в пять тысяч рублей. Или даже не его, а какой-нибудь болгарский клон шестилетней давности. При том же валютном рыночном курсе получаем еще почти десятикратный рост прибыльности вложения. В рублях, разумеется. Но, если их конвертировать в доллары, да еще по специальному указу от облеченных доверием товарищей, то много не потеряешь. Просто представь себе — вложив в операцию десять тысяч рублей, при некоторой расторопности и удаче через пару недель ты получишь полтора-два миллиона. И это не фантастика — это бизнес по-русски. А при том бардаке, что творится в советской таможне, все это более чем реально. Даже с оплатой пошлин, акцизов и сборов по максимуму. На самом деле об этом можно даже не думать — прибыль покроет все расходы тысячекратно. И многие кооператоры, занявшиеся такими гешефтами, искренне будут себя считать талантливыми предпринимателями. А по-моему, так это просто воровство у государства электроэнергии, зарплат трудящихся и общественных капиталов в особо крупных размерах. Ну, конечно, если не учитывать головотяпство и средневековые экономические взгляды верхушки отечественного партаппарата, люди в котором, мне кажется, просто не понимают, что такое деньги и зачем они нужны. А те, кто все-таки понимает их значение — те хранят тайну получше партизан, надеясь хорошо нагреть на этом понимании руки.
Я не поверил своим ушам — при курсе три к одному выходило, что, вложив в дело три-четыре тысячи долларов, через пару недель можно иметь полмиллиона? Остапушка Бендер исходит слюной от простоты и элегантности схемы вывода денег из государственного кармана в частный! Мне и на биржах такая доходность не снилась!
— Я мог бы тебе назвать этих махинаторов поименно, — неопределенно пообещал Фролов. — В ближайшем будущем они станут чертовски богаты. И если мы с тобой допустим существование этих негоциантов, распродающих то, что накоплено трудом нескольких поколений советских людей, в том числе и узников ГУЛАГа, на которых так любят ссылаться нынешние демократы, мечтающие присвоить плоды их труда… Странно да? Превратим этих мучеников в главный фетиш демократизации, но те общественные блага, которые они создавали, приватизируем себе под знаменем либерализации общества. Вот такое воздаяние. Если мы такое допустим, то очень скоро придется сводить с ними близкое знакомство и учитывать их влияние на страну.
— А чем плохо появление в стране очень богатых и знающих цену деньгам людей? Просто договариваться нам с тобой придется не только с чиновниками, но еще и с ними.
— Понимаешь, Зак, ничего плохого в богатых людях нет. Все просто отлично! Если все остальные не бедные. Но в Союзе будет не так. В Союзе будет девяносто процентов населения обычных советских людей, еще пять — советские и партийные чиновники районного уровня и выше. Разумеется, и члены их семей. И еще пять оставшихся процентов — вот такие "новые русские", в большинстве своем тоже бывшие или работающие чиновники, растаскивающие те крохи капитала, что еще есть в стране с позволения и одобрения тех пяти процентов, кто остался во власти. Пять процентов населения будут определять политику страны, внешнюю и внутреннюю, пять процентов будут рулить ее экономикой — внешней и внутренней, складывая теперь баснословную прибыль в свой карман. Раньше этого не делалось по той причине, что любому экономисту в Госплане была понятна цена этой прибыли — просто вывод из страны ресурсов в ущерб экономике страны, но теперь так будет, потому что прибыль получит конкретный частный интерес, которому наплевать на мнение Госплана, на общее состояние хозяйства и важна только сиюминутная выгода. И получится у нас мощное расслоение общества, которого не знала ни одна страна в мире уже лет триста: десяти процентам граждан будут принадлежать все активы страны, им же будет доставаться вся ее прибыль и сверхприбыль, и они же будут управлять ее политикой, как можно дольше поддерживая имеющуюся систему полусоциализма-полулиберализма. Социализм для себя, либерализм для всех остальных. А остальные окажутся в пожизненном рабстве у этих новых господ, благодаря благодетелей за любую брошенную с барского стола кость в виде копеечных прибавок к жалованию или пенсиям. Нынешние привилегии партийных бонз будут выглядеть невинными играми и вопиющим аскетизмом по сравнению с тем непотребством и вседозволенностью, что начнут претворять в жизнь советские нувориши.
Серый остановился и перевел дух, для чего понадобилось выпить целый стакан теплой минералки.
— Но давай подумаем дальше. Вот ты скопил себе сто миллионов рублей. И что? Что дальше? Какое ты найдешь им применение? Станешь ли ты строить электростанцию? Нет. Зачем, если цена на электричество и без того — полцента за киловатт-час? Станешь возводить тракторный завод, заморачиваться с рентабельностью, с производством, с исследованиями? Нет, ты так и останешься в сфере межгосударственного перераспределения ресурсов, которая позволит тебе исчислять прибыли тысячами процентов. А когда все кончится — а оно кончится, потому что раньше прибыль уходила на поддержание инфраструктуры, а теперь будет изыматься из общего хозяйства и лет за двадцать-тридцать все окончательно обветшает и придет в упадок… Так что ты станешь делать, когда все кончится? Строить новые заводы и электростанции? При том, что внутри страны ничего достойного для продажи не осталось, а самому вкладываться в электростанцию, а потом продавать электроэнергию по половине цента, растягивая срок ее окупаемости на столетия, или вовсе предполагая ее убыточность, будет только конченый дурень. Ты не такой. И никто из здравомыслящих людей не такой. Никто такого делать не станет. И энергия начнет дорожать, даже если не делать этого искусственно — потому что будут уменьшаться мощности. Как только исчезнет разница между внутренними ценами в России и внешними, развивать в ней массовое производство для капиталиста, заточенного на прибыль, станет невыгодно, о чем нам с тобой в свое время рассказал уважаемый Валентин Аркадьевич Изотов. Поэтому свои сто миллионов ты постараешься из страны вывести и припрятать. Ведь у подавляющего большинства населения просто нет денег, чтобы платить за твои товары и услуги по рыночным ценам. Поэтому внутреннего рынка просто нет — в понимании европейца или американца. А если обеспечить им доход, который позволит иметь такой рынок, то еще быстрее исчезнет разница между внутренними ценами и внешними, рыночными, исключая прибыльность твоего бизнеса — потому что твой "навар" будет уходить на поддержание покупательной способности создаваемого тобою рынка. Та самая разница, что позволяла тебе иметь сумасшедшую рентабельность бизнеса. А тебе это нужно? Делиться с народом своими деньгами, чтобы он просто обрел когда-то в будущем гипотетическую возможность покупать твои товары? Или товары твоего злейшего конкурента. Нет, вряд ли такое тебе нужно. И значит, капитал из страны придется выводить и пытаться его просто сохранить, пока обманутый народ вдруг однажды не решил взять обратно отданное тебе по недомыслию.
