Старшина встретил его по-отечески тепло.
– Сын мой! – сказал он. – Я давно хотел с вами встретиться. Я был хорошо знаком с вашим отцом.
– С моим отцом? – изумился Жибасье, не знавший никакого отца. – Вам повезло больше, чем мне.
– И я по-настоящему счастлив, – продолжал старик, – узнавая в вас его черты. Если вам будет нужен совет, располагайте мною, сын мой; я весь к вашим услугам.
Собравшиеся, казалось, умирали от зависти, слыша, какой милости удостоен Жибасье.
Они обступили каторжника, и спустя пять минут г-н Баньер де Тулон получил в присутствии полицейского, совершенно оглушенного подобным триумфом, тысячу разнообразных предложений и выражений дружеских чувств.
Жибасье смотрел на него с видом превосходства и будто спрашивал: «Ну что, разве я вас обманул?»
Полицейский понурил голову.
– Ну, признайтесь теперь, что вы – осел! – сказал ему Жибасье.
– Охотно! – отозвался тот, готовый признать еще и не такое, попроси его об этом Жибасье.
– Раз так, – молвил Жибасье, – я вполне удовлетворен и обещаю вам свое покровительство, когда вернется господин Жакаль.
– Когда вернется господин Жакаль? – переспросил полицейский.
– Ну да, и я постараюсь представить ему ваш промах как чрезмерное усердие. Как видите, я человек покладистый.
– Да ведь господин Жакаль вернулся, – возразил полицейский; он боялся, как бы Жибасье не охладел в своих добрых намерениях, и хотел воспользоваться ими без промедления.
– Как?! Господин Жакаль вернулся? – вскричал Жибасье.
– Да, разумеется.
– И давно?
– Нынче утром, в шесть часов.
– Что ж вы раньше-то не сказали?! – взревел Жибасье.
– Да вы не спрашивали, ваше превосходительство, – смиренно отвечал полицейский.
– Вы правы, друг мой, – смягчившись, проговорил Жибасье.
– «Друг мой»! – пробормотал полицейский. – Ты назвал меня своим другом, о, великий человек! Приказывай! Что я могу для тебя сделать?
– Отправиться вместе со мной к господину Жакалю, черт подери! И немедленно!
– Идем! – с готовностью подхватил полицейский и широкими шагами направился к начальнику полиции.
Жибасье помахал собравшимся рукой, пересек двор, ступил под своды портика, украшавшего вход, поднялся по небольшой лестнице слева от входной двери (мы уже видели, как по ней поднимался Сальватор) на третий этаж, прошел по темному коридору направо и наконец остановился у кабинета г-на Жакаля.
Секретарь, узнавший не Жибасье, а полицейского, сейчас же распахнул дверь.
– Что вы делаете, дурачина? – возмутился г-н Жакаль. – Я же вам сказал, что меня нет ни для кого, кроме Жибасье.
– А вот и я, дорогой господин Жакаль! – прокричал Жибасье.
Он обернулся к полицейскому:
– Его нет ни для кого, кроме меня, слышите?
Полицейский с трудом удержался, чтобы не пасть на колени.
– Следуйте за мной, – приказал Жибасье. – Я вам обещал снисхождение и обещание свое сдержу.
Он вошел в кабинет.
– Как?! Вы ли это, Жибасье?! – воскликнул начальник полиции. – Я назвал ваше имя просто так, наудачу…
– И я как нельзя более горд тем, что вы обо мне помните, сударь, – подхватил Жибасье.
– Вы, стало быть, оставили своего подопечного? – спросил г-н Жакаль.
– Увы, сударь, – отвечал Жибасье, – это он меня оставил.
Господин Жакаль нахмурился. Жибасье толкнул полицейского локтем, будто хотел сказать: «Видите, в какую историю вы меня втянули?»
– Сударь! – вслух проговорил он, указывая на виновного. – Спросите этого человека. Я не хочу осложнять его положение, пусть он сам все расскажет.
Господин Жакаль поднял очки на лоб, желая получше разглядеть, с кем имеет дело.
– А-а, это ты, Фуришон, – молвил он. – Подойди ближе и скажи, как ты мог помешать исполнению моих приказаний.
Фуришон увидел, что ему не отвертеться. Он смирился и, как свидетель перед трибуналом, стал говорить правду, только правду, ничего, кроме правды.
– Вы – осел! – бросил полицейскому г-н Жакаль.
– Я уже имел честь слышать это от его превосходительства графа Баньера де Тулона, – сокрушенно проговорил полицейский.
Господин Жакаль, казалось, раздумывал, кто бы мог быть тот великий человек, что опередил начальника полиции и высказал о Фуришоне мнение, столь совпадающее с его собственным.
– Это я, – с поклоном доложил Жибасье.
– А-а, очень хорошо, – кивнул г-н Жакаль. – Вы путешествовали под вымышленным именем?
– Да, сударь, – подтвердил Жибасье. – Однако должен вам заметить, что я обещал этому несчастному попросить у вас для него снисхождения, принимая во внимание его полное раскаяние.
– По просьбе нашего любимого и преданного Жибасье, – с величавым видом молвил г-н Жакаль, – мы даруем вам полное прощение. Ступайте с миром и больше не грешите!
Он махнул рукой, отпуская незадачливого полицейского, и тот вышел, пятясь.
– Не угодно ли вам, дорогой Жибасье, оказать мне честь и разделить со мной скромный завтрак? – предложил г-н Жакаль.
– С большим удовольствием, господин Жакаль, – отвечал Жибасье.
– В таком случае давайте перейдем в столовую, – пригласил начальник полиции и пошел вперед, показывая дорогу. Жибасье последовал за г-ном Жакалем.
Господин Жакаль указал Жибасье на стул.
Он стоял напротив него, по другую сторону стола.
Начальник полиции знаком приказал садиться; Жибасье, страстно желавший продемонстрировать г-ну Жакалю, что он не чужд правил хорошего тона, сказал: – Позвольте прежде всего поздравить вас, господин Жакаль, с благополучным возвращением в Париж.
– Разрешите и мне выразить радость по тому же поводу, – куртуазно отвечал г-н Жакаль.
– Смею надеяться, – продолжал Жибасье, – что ваше путешествие завершилось успешно.
– Более чем успешно, дорогой господин Жибасье; но довольно комплиментов, прошу вас! Последуйте моему примеру и займите свое место.
Жибасье сел.
– Возьмите отбивную.
Жибасье зацепил отбивную.
– Давайте ваш бокал!
Жибасье повиновался.
– А теперь, – сказал г-н Жакаль, – ешьте, пейте и слушайте, что я скажу.
– Я весь внимание, – отозвался Жибасье, вгрызаясь в отбивную на косточке.
– Итак, по глупости этого полицейского, – продолжал г-н Жакаль, – вы упустили своего подопечного, дорогой господин Жибасье?
– Увы! – отвечал Жибасье, откладывая дочиста обглоданную кость на тарелку. – И, как видите, я в отчаянии!.. Получить столь ответственное задание, исполнить его с блеском – да простится мне такое выражение – и провалиться в самом конце!..
– Какое несчастье!
– Никогда себе этого не прощу…
Жибасье с сокрушенным видом махнул рукой.
– Ну что же, – невозмутимо продолжал г-н Жакаль, смакуя бордо и прищелкивая от удовольствия языком, – я буду снисходительнее: я вас прощаю!
– Нет-нет, господин Жакаль. Нет, я не приму ваше прощение, – проговорил Жибасье. – Я вел себя как дурак; словом, я оказался еще глупее, чем этот полицейский.
– Что вы могли поделать, дорогой господин Жибасье? Если не ошибаюсь, по этому поводу есть пословица: «Против силы…»
– Мне следовало уложить его одним ударом и бежать за господином Сарранти.
– Вы не успели бы сделать и двух шагов, как вас арестовали бы двое других.
– Ого-го! – вскричал Жибасье, потрясая кулаками, словно Аякс, бросающий вызов богам.
– Я же вам сказал, что прощаю вас, – продолжал г-н Жакаль.
– Если вы меня прощаете, – подхватил Жибасье, отказываясь от выразительной пантомимы, которой он с упоением предавался, – стало быть, вы знаете, как отыскать нашего подопечного. Вы позволите называть его нашим, не так ли?
– Что ж, неплохо, – заметил г-н Жакаль, довольный сообразительностью Жибасье, которую тот выказал, угадав, что, если начальник полиции не удручен, значит, у него есть основания сохранять спокойствие. – Неплохо! И я вам разрешаю, дорогой Жибасье, называть господина Сарранти «нашим» подопечным:
он в той же мере принадлежит вам, как человеку, отыскавшему, а затем потерявшему его след, как и мне, обнаружившему его после того, как упустили вы.
– Невероятно! – изумился Жибасье.
– Что тут невероятного?
– Вы снова напали на его след?
– Вот именно.
– Как же это возможно? С тех пор как я его упустил, прошло не больше часа!
– А я обнаружил его всего пять минут назад.
– Так он у вас в руках? – спросил Жибасье.
– Да нет! Вы же знаете, что с ним нужно обращаться с особенной осторожностью. Я его возьму, или, вернее, вы его возьмете… Только уж на сей раз не упустите: его не так-то легко выследить незаметно.
Жибасье тоже очень надеялся снова напасть на след г-на Сарранти. Накануне в доме на Почтовой улице во время заседания пятерых заговорщиков, и среди них г-на Сарранти, была назначена встреча в церкви Успения; однако г-н Сарранти мог заподозрить неладное и не явиться в церковь.
