я тут на пару месяцев всего, сейчас послужу и дальше двинусь по службе… А потом многие здесь же и прирастают, даже женятся от нехватки женской заботы и домашнего очага. Ну, моё дело предложить, от слов своих не откажусь, так что, если со временем надумаешь, мои двери открыты.
— Я не передумаю, святой отец. — ответил на это я. — Но, в любом случае, спасибо за предложение. И за доверие.
Отец Аббакум на время остановился и указал на тропу, уходящую в сосновый лес.
— Вот тропка, по которой бабы в лес ходили. — сказал он, вытерев пот со лба, видимо предыдущий бой и изрядно потраченная мана малость сказались на его состоянии. — Этот лес и надобно прочесать.
Я применил на себя усиленное восприятие, уже вполне сносное для охотника и пошёл вперёд, надеясь найти какие-либо следы людей, недавно по этой тропе проходивших, и нашёл несколько слабых следов, осевших бесцветным отблеском, оставленным праной на земле и траве. Дымка, что оставляет прана людей, давно просочилась вглубь почвы, а этот отблеск держится около шести дней, прежде чем полностью исчезнет. Беда только в том, что на эту дымку, как и на обычный дым влияет ветер, потому след редко идёт сплошной дорожкой и часто прерывается. Помимо этого я не могу быть уверен, что это проходили те самые девушки, придется работать с тем, что есть.
Поначалу удавалось быстро двигаться вперёд, у стены следы были отчётливыми, видимо в эти дни ветер дул с запада, но у леса следы стали обретать характерный прерывистый характер.
— Здесь выстроиться надобно нам, чтобы местность прочесать. — раздался голос священника за спиной.
— Не надо пока, — ответил я, не отрываясь от следов. — следы пока есть.
— А ты, сын мой, в следах хорошо разбираешься? — спросил святоша.
— Да, неплохо разбираюсь. — ответил я. — следуйте пока за мной.
Какое-то время я уверено шёл по тропе, даже, скорее по её очертаниям, которые уже и разглядеть непросто, не будь тут поблёскивающих пятен, но потом, когда стены крепости позади скрылись за стволами сосен, я увидел солидное серебристое пятно. Здесь кто-то стоял, не один, более того, такое отчётливое пятно образуется, когда человек испытывает сильные эмоции. Либо они здесь ругались, либо их что-то напугало.
Я оглядел следы после пятна, и пришёл к выводу, что это был страх: расстояние между пятнами резко увеличилось, стало непросто их находить, тут они бежали. К моей удаче, бежали они неосторожно, мне помогали поломанные ветки и всё ещё мягкая после растаявших снегов земля. Пусть от следов за пару дней мало что осталось, углублений от ног в игольном насте было достаточно, чтобы, идти дальше.
Но потом я наткнулся на крупные блестящие пятна, на стволах и на земле, а также следы борьбы. Не нужно быть следопытом, чтобы это понять: на одном стволе даже были глубокие прорези. Не думаю, что это был клинок, простолюдинки без магии не смогли бы даже воткнуть меч в сосну, скорее всего это чей-то коготь. А ещё у корней одного из деревьев были едва заметные, стёртые природой, следы крови. Дальше же следов больше нет.
— Нашёл, что-то, сын мой? — спросил святой отец.
— Здесь была борьба, — ответил я. — Скажи отче, как специалист, Морох мог своим хвостом так дерево прорезать?
Святой отец подошёл к дереву, оглядывая его.
— Да, мог, — ответил он поворачиваясь ко мне. — Ежели в пример брать ту бабку, то мог и похлеще. Тот был из уже достаточно поживших, с молодыми и простые миряне умудряются справляться.
— Тогда, святой отец, у меня плохие новости, — сказал я, всё ещё оглядывая окрестности в поисках того, что я мог упустить. — Скорее всего, тут кого-то из них настигла эта тварь и сожрала. Дальше я не вижу следов, настало время разойтись поисковой шеренгой, да прочесать местность. Я присоединюсь позже, может найду тут ещё что-то.
Присоединился к поискам я раньше, чем рассчитывал, так как ничего особенного так и не нашёл, и надежды выявить какие-либо следы маны нападавшей твари не оправдались. Возможно для существа, так искусно притворяющегося человеком это и является нормой, я сталкиваюсь с Морохом всего второй раз. А церковника об этом спрашивать бессмысленно, сомневаюсь, что он практикует поиск зверья в качестве следопыта, так что, если я спрошу его о следах маны Мороха, ничего путного он мне не ответит.
— Нашёл, что хотел, ротный? — спросил громко меня святой отец, находясь на приличном расстоянии.
— Нет, — ответил я ему. — Ничего из того, что хотел найти.
Спустя время один из моих ребят подошёл ко мне с находкой, это был женский окровавленный башмачок. Возможно Морох выплюнул, кто знает.
Тем временем мы продолжили прочёсывать лес. Какие-либо черты тропы давно пропали, мы просто шли прямо, широкой шеренгой с таким расстоянием друг от друга, чтобы ножны ещё можно было различить.
Вскоре мы нашли останки девушки, у которой были следы праны живого человека, молодое деревцо рядом же было подвязано лентой. Сами останки пыли покрыты какой-то высохшей, потрескавшейся плёнкой, словно это была какая-то слизь, похоже, тварь выплюнула эти кости.
Я подозвал святого отца к этому месту.
— Отче, скажи мне, Морохи вообще выплевывают кости своих жертв? -спросил я его.
— Нет, сын мой, — ответил он, подходя. — У них в пищу идёт всё человеческое, даже одежда.
— Не проясните мне тогда эту ситуацию? — продолжил я, смотря на не самую приятную картину. — Может это и не Морох баб сожрал?
— Может и не он. — ответил священник. — Обождите немного, я упокою душу несчастной.
Священник открыл своё кадило, накидал туда каких-то трав из своих мешочков, висящих на поясе, после этого напитал его маной, из-за чего оно начало дымиться и испускать свет. Он какое-то время походил вокруг останков, читая молитвы, потом отбросил кадило и сложил ладони в какой-то фигуре, что-то проговаривая. В месте, где лежали останки вспыхнуло такое же белое пламя, что я уже видел, но более мягкое, а от останков стала растекаться какая-то чёрная жижа. Это пламя чем-то напоминает мои заклятия очищения, видимо тут огненная магия тоже с чем-то смешана, нет у меня желания разбираться в магии святош.
— Ну, идём дальше — сказал священник, подбирая с земли всё ещё дымящееся кадило.
— Скажи, отче, а что у тебя в этом кадиле
