осадил шутника командир. – Хотя бы под водой имей уважение к своему старшему наставнику.
- А чем отличается под водой от поверхности, позвольте спросить? – раздался удивлённый возглас. – Оставили бы лучше Омута при себе, господин майор, а нам бы сюда Димку отправили.
Тот, которого Броня называл Димкой, находился сейчас на борту катера вместе с командиром и налаживал селекторную связь с подземным бункером полковника Семашко. Дмитрий Шелестяк с позывным «Шелест» был едва ли старше Виктора на пару лет и считался его закадычным другом ещё с тех времён, когда они втроём составляли весёлую компанию с Костей Ветерком из бывшей группы Дроздова. Теперь их осталось двое, и Броня сетовал в микрофон, что остался под водой именно с Озерцовым, нежели со своим другом.
- Он мне нужен здесь для связи с Семашко, - напомнил Кулик. – А вы там с Омутом уж как-нибудь потеснитесь. Не первый раз на задании.
- А просто втроём нельзя было?
Послышался едва слышимый шлепок и голос Вити умолк. Очевидно, Озерцов шикнул на своего подчинённого, отчего Броня обиделся на всех и засопел в тряпочку.
А потом связь пропала и вовсе.
…Наступила зловещая тишина.
Баренцево море.
Точка падения неопознанного объекта.
12:18 по местному полярному часовому поясу.
Пошёл второй час, как Шелест напрасно вызывал по глубоководной рации своих товарищей. Майор Кулик успел доложить начальнику Северного отдела МЧС о благополучном погружении и теперь нервно выкрикивал в ларингофон вместе с Шелестом, пытаясь прорваться сквозь помехи:
- Дашкевич! Ответь! Омут, Броня, почему молчите?
Сквозь непонятные шумы подводных глубин в наушниках был слышен треск, но кроме статики и каких-то аномальных вихрей акустики, ничего не поступало.
- Леший, с вами всё в порядке?
Это был позывной одного из спецназовцев, Андрея Лешака, работавшего в команде Кулика с момента её основания наравне с Дашкевичем и Озерцовым. Ему было тридцать пять, и, следовательно, выходило, что он старше Брони на десять лет и младше командира на восемь. Сейчас эфир зловеще молчал. Небо изрыгало остаточные явления промчавшейся сутки назад всеразрушающей грозы, море порядочно волновалось, катер качало из стороны в сторону и были видны признаки надвигающегося шторма. Повсюду на волнах трепыхались умирающие в агонии рыбы всевозможных видов и размеров, словно их саданули тротиловой шашкой, как это принято у недобросовестных браконьеров. Волны были усеяны разлагавшимися тушками и лишь несколько уцелевших касаток, неведомо каким образом очутившихся в заливе Баренцева моря, продолжали свой несказанно свалившийся на них пир, начавшийся во время катастрофы. Чудовищная каша из начинавшей перегнивать плоти колыхалась по всему обозримому простору хмурых чёрных волн, словно туго спрессованные отдельные острова смерти.
Спустя минуту Шелест, отложив бесполезные наушники, вопросительно бросил взгляд на Кулика.
- Что будем делать, командир? Вот-вот шторм нагрянет.
- Вижу, - хмуро отмахнулся тот, напряжённо вслушиваясь в пустую статику. Дохнуло смрадом и первыми порывами ветра. Катер накренился.
- По всем показателям глубиномера, они должны уже быть у разлома плиты, - добавил Шелест.
- Знаю. И должны видеть в иллюминаторы саму воронку, куда врезалась комета. Взять манипуляторами образцы грунта у края развороченной ямы, закинуть их в корзину и начать подниматься – дело двадцати минут. Затем полтора часа на подъём и…
Закончить он свою мысль не успел, как вдруг…
Внезапно.
Стремительно.
С оглушающим треском…
Из глубин Баренцева моря, чуть в стороне от катера, обдавая их гигантскими каскадами брызг и тромбами солёной воды, вздыбливая волны и сметая копошащиеся массы умирающей плоти, громадным куполом набух колоссальный пузырь, похожий на купол грандиозного по своим размерам амфитеатра. Вздувшийся вихревый тромб принял в себя весь колыхающийся на поверхности хлам, закрутил в себе, и со скоростью мчащегося локомотива разметал останки мёртвого биома, разрывая их на части своим колоссальным давлением. Силовая волна гравитации обрушилась на катер, подмяла под себя, расплющила в пространстве и, всосав подобно пылесосу, метнула обломки внутрь вздувшегося шара. Ударная волна подхватила Кулика, швырнула к Шелесту, и уже вдвоём, их безвольные тела закрутились в бешеной воронке смерча. Пузырь вздулся к недосягаемой высоте облаков, помедлил минуту, переливаясь всеми цветами спектра, завис над морем и, лениво опадая в пучину, взорвался оглушающим треском. Если бы двое спецназовцем могли в этот миг что-то чувствовать, их барабанные перепонки разметало бы на несколько сотен метров вокруг.
Образовавшаяся после грохота гигантская волна громадной массой помчала впереди себя лавину бурлящих потоков, сметая на своём пути всё, что было в радиусе её воздействия. Катер перестал существовать ещё до того, как безвольные тела двух спасателей «летучей команды» успели низвергнуться в воды океана. Пузырь последний раз вздулся, выдавил из себя клубы газовых миазмов, вздохнул и… растворился в стремительных волнах. Цунами ушло к островам, всё стихло, море колыхнулось пару раз и успокоилось.
Два качающихся на волнах тела по-прежнему не подавали признаков жизни.
…В этот момент их и обнаружили всплывшие наверх глубоководники.
********
Люк батискафа вскрылся катапультой, отлетел со щелчком в сторону, высунулась голова Дашкевича, обводя взглядом горизонт, затем последовала команда:
- Всем наружу! Омут, немедленно свяжись с вертолётом, пускай срочно летят к точке погружения. Леший, займись надувным плотом. Быстро! – он бросил взгляд на волны с колыхающимися телами Кулика и Шелеста. – Похоже, нашим ребятам тут крайне досталось.
На своеобразный карниз аппарата с поручнями по всему периметру спрыгнули Озерцов и Лешак, тут же принимаясь за работу. Озерцов привёл в действие автономный насос и прямо на глазах спасательный плот, вздувшись, принял схожесть с огромным надувным матрацем, с той лишь разницей, что был оснащён высокими бортами, аптечкой, ёмкостями для пресной воды, четырьмя сублимированными сухпайками, радиомаяком и ракетницами. Складывающиеся вёсла входили в комплект, и Омут сбросил их вниз.
Лешак уже вызывал пилотов:
- Шестой - шестой, я Леший! Немедленно к точке выброски! Есть пострадавшие. Командир и Шелест без сознания! Шестой – шестой, я Леший…
Последним на поручни спрыгнул Броня. Увидел плавающие тела лицами вверх и, присвистнув, тут же кинулся в холодную воду, даже не разувшись. Напрасно Дашкевич пытался криком остановить бесшабашного храбреца, тот несколькими рывками доплыл до Шелеста, схватил за шиворот спасательного жилета и потащил к плоту,
