Моргану казалось, что у него болит каждое ребро, ноет каждая кость. Жгли рубцы от кнута на спине. Но он старался не обращать на это внимания, пытаясь думать лишь о том, что должен спасти людей, которых любил.
Ему оставалось лишь надеяться на то, что человек по имени Пачо, ведущий их вперед, действительно знает о развалинах древнего города майя столь много, как утверждал.
Силвер подошла к толстой железной решетке на окне, удивительно похожей на ту, что была в ее доме на Катонге. Похоже, это ее удел – оставаться в заточении и не видеть свободы. Сегодня вечером она потеряет еще больше.
Ее перевели в другую спальню, расположенную на втором этаже, как она догадывалась, ближе к апартаментам генерала Фернандеса. Эта комната была больше, чем спальня на первом этаже, и обставлена намного пышнее. Окна от пола до потолка закрывали портьеры из дорогой темно–красной парчи. У стены стояла широкая кровать.
В комнате было совсем немного вещей. На резном туалетном столике лежали лишь серебряная расческа, зеркальце и небольшая, сделанная в виде сердца серебряная шкатулка для драгоценностей. Когда Силвер открыла крышку, заиграла какая–то грустная мелодия. Внутри шкатулка оказалась пустой.
Час назад Силвер приняла ванну и облачилась в свежее платье, очень похожее на то, что она надевала раньше, только на этот раз юбка была ярко–красного цвета и совершенно не выцвела. Теперь, вымывшись и переодевшись, Силвер стояла в ожидании человека, который ее купил словно шлюху из дешевого борделя. Но Силвер решила, что если бы судьба снова поставила ее перед выбором, она не колеблясь поступила бы точно так же.
Силвер направила взгляд сквозь прутья решетки. Перед ней расстилалось поле с наваленным кучами сахарным тростником, который уже начал засыхать. Когда–то его собирали, чтобы продать; теперь ветер развеивал тростник по всему полю. За полем к самому горизонту тянулись деревья. Брошенная из–за боевых действий земля выглядела уныло и безрадостно.
Сколько еще времени генерал будет с ней забавляться? Как долго предстоит ей страдать перед тем, как она вернет себе свободу? Силвер не сомневалась, что она освободится – рано или поздно. Либо она найдет способ бежать, либо восстание приведет к какому–нибудь результату, либо Фернандес будет направлен в новое место. Не будущее страшило её – она боялась настоящего.
Силвер еще раз обвела глазами вид за окном. Уже стемнело, а генерал в ее комнате так и не появился. Что могло его задержать? Как она желала, чтобы он не пришел!
Внезапно в дверь с силой постучали. Сердце Силвер тяжело забилось – почти в такт ударам в дверь. На ставших ватными ногах она пересекла комнату и остановилась, ожидая, когда дверь откроется. Дверь распахнулась, и Силвер увидела полную мексиканскую женщину по имени Мария, которая прислуживала ей со времени прибытия Силвер в поместье. У женщины было непроницаемое, каменное лицо.
– Генерал Фернандес ждет вас в своей комнате, – произнесла женщина по–английски с очень сильным акцентом. В коридоре за ее спиной стояли два солдата. – Пойдемте.
Мария пошла по коридору, и Силвер покорно двинулась следом. Дойдя до первой двери с правой стороны, женщина распахнула ее.
Собрав все свое мужество, Силвер сделала шаг в комнату. Дверь за ее спиной захлопнулась. Эта комната оказалась еще больше и еще роскошнее, чем та, которую занимала она. На стенах висели картины, комната была обставлена массивной резной мебелью. В углу стояла огромная кровать со столбиками по углам, на которых покоилась сетка от москитов. В высоких латунных подсвечниках горели белые свечи.
У подножия кровати стоял облаченный в достающий до пола красный халат генерал Фернандес. Из–под халата выглядывали мягкие тапочки. В коротких пальцах одной руки он держал бокал с бренди, в другой дымилась сигара.
– Добрый вечер, сеньорита Джоунс. Силвер хотела ответить, но ее губы так пересохли, что она была едва в состоянии ими пошевелить; в горле стоял ком.
– Конечно, вы не думаете, что я позабыл о нашем свидании.
«Я не могу оказаться настолько счастливой», – подумала Силвер.
– Я решила, что вас что–то задержало, – произнесла она, обретя наконец голос.
– Да, это так. – «Мне пришлось разыскивать этого ублюдка, которого ты убедила освободить». – Но теперь я… к вашим услугам. – Он налил бренди в другой бокал и пересек комнату, чтобы предложить его Силвер.
Прикосновение пальцев генерала передернуло ее всю дрожью омерзения. Силвер глотнула обжигающую жидкость, надеясь, что это придаст ей храбрости.
– Я бы предпочел, чтобы вы переоделись во что–нибудь более… удобное, – произнес генерал. Силвер проследила за его взглядом и увидела черную шелковую ночную рубашку, наброшенную на спинку стула. – Она французская, – гордо сказал генерал. – Это был подарок, который я приобрел для одной своей подруги. Но сейчас ею можете воспользоваться вы.
Наверное, ей следовало сказать «спасибо», но она не могла. Силвер молча взяла короткое черное одеяние.
– Подойди сюда, я помогу тебе переодеться.
«Всевышний, помоги мне вынести все это». Она никак не могла сопротивляться генералу – по крайней мере пока. Генерал позвал бы в комнату своих солдат, а то и предложил бы им поразвлечься с ней. Первой мыслью, которая возникла в голове Силвер, было царапаться и кусаться, но она решила, что надо действовать разумно; она смирит свою ярость и начнет тонкую игру.
– Почему бы вам не присесть? Не хотите посмотреть, как я переодеваюсь?
Он снова оскалился в своей волчьей улыбке. Опустившись на стул, Фернандес с наслаждением затянулся сигарой, затем сделал большой глоток бренди.
– Очень.
Было бесполезно бороться с ним, но так же бесполезно было и просить его о милости.
Сделав полный отчаяния вдох и надеясь, что генерал его не услышал, Силвер нагнулась и начала расстегивать туфли. Повернувшись к генералу, Силвер стянула с головы крестьянскую, блузу и отбросила ее прочь. Ее руки задрожали, и она собрала всю свою волю в кулак. За блузой последовала юбка. Силвер осталась стоять перед генералом лишь в сорочке и панталонах.
Расплывшись в улыбке, Фернандес кивнул, выражая желание, чтобы она продолжала.
«Соберись», – приказала себе Силвер, борясь с внезапно охватившей ее слабостью. Но когда она протянула руку к завязкам панталон, ей уже не удалось справиться с дрожью в руках. Мягкая белая ткань скользнула по ногам.
Силвер протянула руку за черной шелковой ночной рубашкой, собираясь надеть ее через голову, а потом снять с себя сорочку, но ее остановил хриплый голос генерала:
– Я хотел бы видеть твое тело. Должно быть, это очень красивое зрелище.
Она подумала, что ей не следует давать воли готовым брызнуть из глаз слезам. Силвер повернула голову к балкону. Портьеры чуть колыхались под вечерним бризом; ничто не преграждало дороги к бегству. Ничто – кроме этого тучного человека перед ней, нескольких сотен солдат, а также бескрайних непроходимых зарослей. Но она все же должна бежать, должна по крайней мере попытаться.
– Побыстрее, дорогая. Я сгораю от нетерпения.
Подняв подбородок, Силвер выдавила на лице улыбку. Он не увидит ее душевных страданий, она не доставит ему такого удовольствия. Решительным движением она стянула с себя сорочку. Оставшись перед ним обнаженной, Силвер так и не опустила подбородок. Единственным, что хоть как–то прикрывало ее тело, были пряди спутанных волос, падающие ей на плечи.
Глаза генерала, которые, казалось, стали еще темнее, впились в ее грудь. Его тонкие усики поднялись вверх от широкой довольной улыбки.
Силвер протянула руку к черной рубашке и, стараясь не выдать своего отвращения к человеку напротив, продела в нее голову. Глубокий вырез открывал, казалось, все, кроме сосков, но Силвер почувствовала себя намного лучше – до того, как увидела идущего к ней генерала.
– Этим утром, когда твоему майору удалось бежать, я проклинал тебя за то, что согласился на эту сделку. Теперь я рад, что поступил именно так.
Твердый рот генерала накрыл ее губы в жестком поцелуе, его толстый язык грубо вторгся сквозь ее зубы, однако
Силвер почти не обратила на это внимания. «Удалось бежать». Морган сделал это! Генерал пытался его задержать, как она и боялась, но теперь Моргану ничто не угрожает!
Она очнулась от своей радости, когда почувствовала, как пальцы Фернандеса сжали ее грудь. Другая рука генерала начала мять ее живот. От его грубого поцелуя у нее заныли губы. От генерала сильно пахло табаком и спиртом. Но это уже не имело значения. Моргану удалось бежать!
– Мы должны спешить, – прошептал Морган, – времени у нас почти не осталось.
Добравшись до выхода из подземного хода, они погасили факелы и аккуратно сложили их для обратной дороги. Тучи закрывали луну, и потому наверху оказалось почти так же темно, как и в подземном ходе.
