трансляция. Так, чтобы наш голос услышали все. И увидели правду. Ты со мной?
Я обернулся к нему.
Шен ничего этого не хотел, он хотел бы верить, что всё рассосётся само собой. Но тот простой наивный парень из бедного квартала уже давно остался позади. Новый Шен прекрасно понимал, что проблемы сами собой не испаряются, и за правду порой приходится побороться.
— Я с тобой до конца, — сказал он и перевёл взгляд на Агату, заснувшую на его плече.
Он соглашался в том числе и ради неё, и ради раненной Ляси, и ради Бобби, который многое пережил, пока мы бегали перед видеокамерами на потеху зрителям. И даже ради Бабарашки, который случайно попал в наш мир, но стал дорог его девушке.
— Тогда сделаем это. Viva la revolucion. Если не сейчас, то уже никогда…Либо мы ректора, либо он нас.
Возвращались в кампус в полной темноте тем же путём, которым пришли. Рассчитывали на эффект неожиданности, так как переться домой сразу после налёта на бункер казалось максимально тупой идеей. Но слабоумие и отвага — друзья, которые всегда сопровождали клуб отщепенцев.
Ректор уже предупредил охрану, что мы можем вернуться, и нас следуют задержать, но, скорее всего, не мобилизовал для этого все силы. Тем более, он знал, что Ляся ранена, Агата в дурмане, а Бен — истощён. Такой группе определённо нужна помощь медиков. И вряд ли он стал бы рассчитывать, что мы разделимся.
А мы разделились. Попёрлись вдвоём с Шеном воплощать план, который мог сорваться на любом этапе. Проход меж скал мог закончиться облавой, но думать о плохом не хотелось. Эхо шагов отражалось от стен, резвый луч фонарика выхватывал изгибы скал, отбрасывавших кривые тени, которых пугался не только Шен, однако я в этом ни за что бы не признался.
Свернув в очередной узкий проём, пригнулись и миновали последний сложный участок. Но на этом сложности не закончились. Стайка летучих мышей, напуганных нашим вторжением, взмыла вверх, заставляя нас обоих отшатнуться.
— Это катастрофа! — не выдержал Шен.
— Отлично! С полного бедлама и начинаются великие дела! — беззаботно отмахнулся я.
— Что мы творим? Нас же на выходе скрутят и повяжут. Или пустят на корм рыбам.
— Ну конечно! Какие рыбы, когда комната Бена в подвале теперь пустует. Твои пухлые щёки отлично заполнят пустоту.
Он одарил меня неодобрительным взглядом, который я коже почувствовал в окружающей темноте.
— Очень смешно! — не унимался он. — Я, между прочим, серьёзно. Если бабуля останется одна, то даже не знаю… не знаю, что…
Недоговорил. Мысль оборвалась.
— Понимаю твою тревогу, и если ты хочешь повернуть назад — не буду останавливать.
— Да какой назад… — махнул он рукой. — Мне просто легче, когда могу выговориться. Но никаких «назад» не будет.
— К успеху, к победе? — уточнил заговорщическим тоном.
— В путь! — отрезал он, тяжко вздыхая и ставя точку в обсуждении.
И мы вышли на свет. Вернее, в ночную тьму, разгоняемую неярким полумесяцем и звёздами, но уже на твёрдой земле без скал и тоннелей. Первый этап плана завершился успешно. Теперь нужно было пробраться к одному из корпусов. К тому, что на задворках, куда студсовет сослал ректор, тем самым сыграв нам на руку сейчас.
Дроны в небе и камеры на карнизах я взял на себя, плавно перенаправляя и отворачивая в нужном направлении. Шен подкидывал камешки, отвлекая патрульных. Один раз даже раздразнил кошку, дремавшую на ступеньках, придавая ей ускорения и направив к двоим постовым, застрявшим в аллее и не особенно торопившихся продолжить движение по маршруту.
Возле нужного корпуса мы легко нашил мемориал, организованный студентами в честь пропавшей Мел. После меня её видели ещё несколько человек, и Шана потрудилась организовать ребят и устроить небольшие памятники жертвам душителя Джека.
В нагромождении из цветов, игрушек, прощальных открыток и фотографий не сразу удалось отыскать небольшой плетёный браслет. Девчонки с немногочисленного золотого сектора сплели такие друг другу как символ дружбы. Не было уверенности в том, как много при жизни значила для красотки Мел эта безделушка, но более личных вещей отыскать всё равно сейчас не представлялось возможным.
— Теперь что? — спросил Шен, которого я до сих пор не посвятил в некоторые детали.
— Теперь к телевышке. Проберёмся на этаж, откуда ведут трансляции, и перехватим контроль.
— А браслет зачем?
— Ох… — Я даже не знал толком, что ему сказать. — Попробуем привлечь призрака к нашей нелёгкой задаче.
— Какты планируешь это сделать? Браслетом? А так вообще можно?
— Да чтоб я знал, дружище. В теории — да. В любом случае, пока не попробуем, не узнаем.
Ответ его удовлетворил, он кивнул, и я убедился, что детали бы только отвлекали и пугали Шена. Решительность никогда не была сильной стороной моего друга, и чем меньше он знал, тем проще ему было довериться, отдавая контроль полностью в мои руки.
Путь до нужного здания через разные корпуса и аллеи показался долгим, но лишь потому, что концентрация камер увеличилась вместе со степенью концентрации нашего внимания. Мы не имели права облажаться на полпути.
Однако неприятности всё-таки возникли. Одна «пташка» осталась незамеченной и теперь кружила вдоль здания, за изгородью которого мы прятались.
— Заметила нас и потеряла, — прикусив ноготь большого пальца, произнёс Шен.
Он часто так делал, когда волновался.
— Что будем делать? Может мне растянуться и проползти к одной из камер, тряхануть её как следует, и тогда дрон туда свернёт, — произнёс Шен, осторожно выглядывая и пытаясь прицениться, насколько далеко кружит дрон. — Сейчас темно, освещения тут нет, летел он далеко, а эта модель не с самой лучшей камерой. Максимум, что он увидел, это движение размытых силуэтов. Поэтому легко потерял и теперь не может найти. Но если навести шухера, то оператор точно перенаправит туда.
— Откуда ты знаешь про эту модель «пташки»? Как определил, какая там камера?
— Агата! — горделиво ответил он. — Она кое-что рассказывала о технике, и я увлёкся. Сам не заметил, как начал штудировать информацию о дронах, системах наведения, роботах-сапёрах.
— Я бы мог отвести её силой потока, но тогда это станет понятно оператору, и сюда слетятся все. Твой план не идеален, но выглядит надёжнее.
Однако воплотить его не получилось. Справа по аллее к нашему укрытию уже двигалось двое охранников.
Мозг начал
