Рада смотрела на меня, нехорошо улыбаясь. Чему Рада радуется? - Моей глупости! Закон, факеншит, надо знать!
"Русская Правда" позволяет забрать чужое имущество в бою ("мародёрство", "хабар"), в качестве наказания ("поток и разграбление"), но - не прежде украденную вещь.
Статья 29: "Аже кто познаеть свое, что будеть погубилъ или оукрадено оу него что и, или конь, или портъ, или скотина, то не рци и: се мое, но поиди на сводъ, кде есть взялъ; сведитеся, кто будеть виноватъ, на того татба снидеть, тогда онъ свое возметь, а что погибло боудеть с нимь, то же ему начнеть платити".
Смысл: запрещается самовольно отнимать краденые вещи, предлагается идти на свод. Свод заключался в том, что владелец украденной вещи должен указать, у кого он ее приобрел, тот возвращает первому деньги и указывает на третьего; на третьем свод кончается. Третий отдаёт деньги второму, украденное - опознавшему, а свои деньги ищет уже сам с помощью свидетелей.
Сказано: на того, третьего, пусть бы он и купил вещь у неизвестного лица, "татба снидеть", он и будет отвечать за кражу. Да ещё и со штрафом:
Статья 28: "Аче кто конь погубить, или оружье, или портъ, а заповесть на торгу, а после познаеть въ своем городе, свое ему лицемь взяти, а за обиду платити ему 3 гривны".
Закличь, или заповедь на торгу запрещает принимать краденую вещь или беглого раба.
Картинка получается такая: разбойники Ярёмы Зуба - "краеведы", разбойничали в здешних местах, примерно - от Мологи до Ржева. Завтра Гвездонь вынесет награбленное Зубом на торг. Местные, может быть, опознают что-то своё. Пойдёт этот пресловутый "свод". Гвездонь укажет на меня, я - на Рыксу, она - на покойника Зуба. Гвездонь продавать будет не своё - моё, на продажу даденое. Фактически - он приказчик. Рыкса - почитай, голая, Зуб - мёртвый. Кроме как с меня - ни с кого ничего взыскать нельзя. Так ли, иначе - а на меня "татба снидеть", шмотки отберут, да ещё "3 гривны за обиду" по каждому случаю. Просто потому, что с других взять нечего. Это - не по закону, это - по жизни. Причём, "Правда" так интересно толкует, что компенсировать нужно не только конкретную украденную вещь, а все, которые были вместе с ней украдены или испорчены, хоть бы их у меня и не было.
Круто. Попал. То-то Рада так радостно улыбается. Вот же зараза... Только... "эксперт по сложным системам" - это тебе не хрен собачий! И я начинаю радостно улыбаться ей в ответ. Умный я, соломки подстелил. "Акт купли-продажи" - называется. Навык социалистического общества эпохи застоя - иметь бумажку. Закреплён и развит в условиях демократии. Как говаривал Жванецкий: "- А вот справка. - Тьфу! - Плевательница".
-- Ох, и умна ж ты боярыня, светлая головушка у тебя. Светлая, да не всё высветила. По осени пришёл в ту усадьбу её хозяин, муж бедняжки Рыксы. С дружиной своей боярской, с вещичками разными. Его там разбойники убили. Муж стал покойником, майно его - Рыксино. Она - наследница. А уж она, не разбойнички, имущество - мне отдала. В оплату. За корм, за защиту да заботу, за труды мои разные. Об чём есть грамотка. Вот это, от Рыксы имение, мой человек завтра на торг и понесёт. На тех вещах - татьбы нет.
Хорошо, что сказала -- а то влетел бы. Чистое от криминала - Гвездонь здесь толканёт, сомнительное - за Зубцом, в Смоленских землях. В чужой волости - свода нет.
Мой ответ ей... туфта, лепёж. Да, грамотка есть. Но документ имеет силу при наличии двух свидетелей. У меня там был один Сухан. Только она этого - не знает. Есть ряд тонкостей при вступлении в права наследования юной вдовы с маленьким сыном. Но в таких мелочах... она не уверена.
"Наезд"... завис. Улыбка у Рады как-то увяла. Лобик нахмурила, морщинка появилась. А я продолжаю дальше... разочаровывать.
-- Вот говоришь ты, что меня тут не знает никто. Ан нет. Есть у меня поручитель. Земляка на торгу встретил. Гвездонь из Елно. Мы там с ним дела вели, подтвердить мои слова он может. А его здешние купцы давно знают. Что ж ты, Рада, честнАя боярыня - видишь, да не разумеешь? Мы ж ним на твоём дворе полдня в крик рядились, а ты и не заметила?
Моя куча узлов и баулов - не позволяла просто извиниться и закрыть тему. Жаба-то - многих за горло берёт. Такое богачество, на собственном подворье... а не взять! Способность признавать собственные ошибки, отдавать схваченное, хоть бы и чисто в виртуальных рассуждениях - не является сильной стороной рода человеческого. Как, впрочем, и человекообразных предков наших. Про неизвлекаемый кулак с кашей - я уже...
"Я не херувим, но чту уголовный кодекс" - поэтому стараюсь в нём понимать. Но боярыня упорно пыталась капитализировать свои собственные познания в юриспруденции.
-- А остальное-то?! Оно ж татями да душегубами у людей взятое!
-- Всё может быть. Шишы ж речные. Только... А закличь на торгу был? А? Да и как человеку узнать вещь свою, когда она у меня в рогожку завёрнутая лежит? А на торг это майно не понесут. По крайней мере, здесь, в Твери. Или ты княжеских ярыжек на свой двор звать будешь? Так тебе с этого прибыли... бабушка надвое... А вот убыток... образуется точно.
В довольно обширной пустой и тёмной трапезной осталось четверо: мы с Радой и Резан со старухой-служанкой на другом конце стола. Рада судорожно пыталась придумать какой-то ход для спасения своего плана отнятия у меня товарных активов, нервно кусала губы, теребила какую-то блестящую ладанку у себя на груди.
Надо помочь женщине. Дать выйти из тупика "без потери лица". А то она упрётся, "понесёт по кочкам" как взбесившаяся кобыла. Просто сдуру, "назло", себе в ущерб.
-- Дозволь глянуть. Экая занятная вещица.
Я наклонился к ней, разглядывая взятую в ладонь ладанку. Цепочка была довольно длинной, но боярыне пришлось наклониться ко мне навстречу. А я, перекинув цацку из одной руки в другую, и продолжая чуть-чуть тянуть к себе, просто малость провёл ладонью. Вправо и вниз. За отворот богатого летника. Туда, где из-под ткани одетых на ней рубах, чуть выступал крупный сосок.
-- А-ах!
Чуть слышно. Мне в лицо. На том конце стола - слуги сидят. Но они видят только мою левую. Темновато, далековато. Хозяйка с гостем ведут добрую беседу. Без крика, без драки. Наклонились друг к другу, видать - приязненно разговаривают. Что у нас общение уже не только в акустике да мимике, но и в моторике с тактильностью....
Она рванулась, но цепочка держала в натяг. Резко накрыла своими ладонями мои. Но её же - сверху! И ничто не может мне помешать широко, ладонью охватить снизу её грудь, крепко, без дёрганий, уверенно, "как так и надо", сжать. "Ты - в руке моей". Чуть потянуть вверх и на себя. Не давая отшатнутся и заставляя выпрямиться. Пропуская через зажим между большим пальцем и ладонью всю эту... женскую прелесть. И, затягивая и усиливая прикосновение, вдруг сорваться. С самой вершинки.
Она смотрела на меня... удивлённо, чуть приоткрыв рот. Потом, когда я ей улыбнулся, на лице появилось возмущённое выражение, но начать ругаться не позволил:
-- Боярыня Рада, знаю я об чём душа твоя печалуется - об бронях да об оружии для сына твоего Лазаря. Людишек-то набрать можно, а вот оружие им дать - неоткуда. А цены на все эти дела нынче стоят втрое, никакого серебра не напасёшься. У меня полный набор всякого от мужа Рыксы и его бойцов. Лазарю твоему - все заботы решило бы.
Намерение громко и зло обругать наглого недоросля, осмелившегося облапать, чуть ли не прилюдно "дёргать за сиськи" пожилую хозяйку дома, сменилось надеждой на получение желаемого:
-- Да. Надобна вся эта... сброя воинская. Край надо. Вот я и толкую: отдай, что для боярской дружины. А я про... разбойничье майно не вспомню. А?
Слишком быстро для неё меняется ситуация, скачет её эмоциональное состояние. В начале, уверенная, что я испугаюсь показаний Рыксы, была деловита, энергична, уверена в себе. Когда провалился "план А" - она, хоть и смутилась и рассердилась, но не запаниковала. Предвидела, предусмотрела и вытащила "план Б". Вполне уверенно улыбалась мне: не шиш, который с ножом может кинуться - можно не бояться. А простой честный человек, чужак пришлый, против местной опытной боярыни, опирающейся на закон, на её подворье... не тянет.
Но я не испугался, сам продемонстрировал некоторые познания по теме. У неё возникли сомнения: закон мало знать, надо знать правоприменительную практику. А был ли закличь по вещам взятыми не клетными татями, а речными шишами? А во что станет разборка местных вирников моего майна на её дворе...?
В этот неустоявшийся ещё букет сомнений, туманных вариантов и исходов, вдруг пришедший на смену столь приятной уверенности, вклинилась нотка человеческих отношений. Ей вдруг напомнили, что она не только "хозяйствующий субъект", но и женщина. Способная нравится, вызывать чувства, привлекать мужское внимание.
Полгода вдовства, явно, не прошли для неё легко. Смерть мужа, с реальными или придуманными подробностями о "жаркой сударушке", с которой его сняли перед смертью, управление рассыпающимся хозяйством, юность сына, который ещё должен получить подтверждение своего статуса боярина после похода. А в поход-то надо ещё собрать - ей, бабе, собрать в поход боярскую дружину! Как не ошибиться-то?! А ведь сынок может с той ошибки и погибнуть... тогда... вотчину-то заберут. А меньших куда? Дочек-то скоро и замуж надо...
