Ко мне твои холмы и долы
Брели навстречу без конца.
Они бредут. Они устало
Свой укорачивают шаг.
И... опаленными устами
Припасть к моим губам
Спешат.
Уже вокруг дубы и вязы.
Туман над речкой голубой.
Я с миром отчим
Крепко связан
Нелегкой русскою судьбой.
Лачуги, пыльные дороги,
За лесом скудное жнивье,
Старик с внучонком
На пороге –
Извечно, Родина, твое.
Машин гуденье.
Дым их горький.
Над полем ветра волчий вой.
Слепая церковь на пригорке
С полуразрушенной главой.
Ее годами отлучали
От баб твоих и мужиков,
Живущих в суетной печали
У вдрызг разбитых
Большаков.
Они теперь креста
Не носят.
Они с религией - враги.
А тайно, робко Бога просят –
Мол, ежель есть,
Дык помоги...
Но не поможет
Сын им Божий
Мольбе неискренних речей?
Он сир и наг
И предан тоже,
И неизвестно - родом чей?
... Чернеют старые иконы,
Чернеет дверь...
И в Рай - узка.
На досках,
«Праведных» исконно
В глазах апостолов тоска.
Фольгою черные старухи
Прикрыли разрушений след.
Нет!
Не сойдет
На нищих духом
Любовь и святость
Древних лет.
Погас
Дрожащий лучик света –
Твоя надежда и... тщета.
Под крышей Ветхого
Завета Тебя ломает нищета.
Вокруг свирепствуют идеи,
Которым многие верны,
От той далекой Иудеи
До нищей Северной страны.
Народ безмолвно горе мерит,
Попавший некогда впросак.
А кто изъял народа веру,
Они сдирают с нас ясак.
Они жиреют год за годом
В краю враждебном,
Неродном.
Но, измываясь над народом,
Они забыли об одном:
Не защитит их
Над Россией
Однажды вознесенный кнут.
И зло,
Которое тут сеют,
Они когда-нибудь пожнут...
О, Русь -
Жена с суровым ликом,
С открытой
Русскою судьбой.
На горьком,
На твоем великом Пути
Я встречи ждал с тобой.
Тебе
(я помню жизнь свою) –
До зрелых лет
Представлен не был...
И вот,
Под хмурым Русским Небом,
На Красной площади стою.
Красная площадь
Сыны Руси - они любили
Твой дух,
О, русская земля.
Молясь богам твоим, рубили
Венцы московского кремля.
И он застыл, как монолит,
Сей кремль.
И площадь стала скоро
Для древних русских
Местом сборов,
Деяний важных и молитв.
Еще народ толкался шало
И у небес
Судьбы просил.
И площадь часто вопрошала:
«Доколе русских хватит сил?..»
Свой опыт обретя в бою,
Мужала Русь, разила ляха.
И грозная орда на плаху
Клонила голову свою.
Теснились наглые тевтоны,
Считала воинов Литва.
Над Волгой, Ладогой и Доном
Кружилась ранняя листва.
Среди окраинных полей
Уже скрывала нехристь
Беды.
И снова праздновал победу
Народ на площади своей.
Века спешили.
Отмечался
Великий путь моей страной.
И век шестнадцатый
Кончался,
На смену шел ему иной.
С ним
Пётр над Русью восходил
С нерусской бабой
Катериной.
Он,
Жизнь старинную отринув,
Порядок новый заводил.
В шутейство бесово
Пускался.
Сам пьян
И на руку тяжел.
Над Русью Флаг заполоскался
Отныне пестрый
И чужой.
Поскольку Пётр,
На дело жадный,
Хребет свой в тайности
Сгибал
Пред Князем Тьмы,
Когда державно
Окно в Европу прорубал.
Удар -
Сошлись на силу сила.
Судьба победу принесла.
...и нечисть
Хлынула в Россию.
И нет сей нечисти числа.
За нею лезла немчура –
Самцы высокородных сучек,
Которых,
Потому как лучше,
Подчас сменяли кучера.
Встал ростовщик
На месте голом,
И помогал. И... покорял.
Народ спивался
Год за годом,
На откуп отдан шинкарям.
Русь таяла в вечерней мгле,
Справляла
«праздник вырожденья».
И дух Европы,
Дух враждебный
Распространялся по земле.
Манерам прусским –
Шанцам-манцам
Учили люд,
Скрывавший грусть.
Вез Новиков
С каким-то Шварцем
Заразу черную на Русь.
Мир сделался и зол, и пуст
Лихого братства
Тайным сонмом.
И слово-ругань «фармазоны»
Слетело в грязь С народных уст.
Бесовство
В Петербурге было
И было в матушке – Москве.
Доселе время не избыло
Одну из величайших скверн –
Людей,
Вязавших Русь
К столбу,
Премудрецов
Из разночинных.
И древо
Черви источили –
Решили русскую судьбу.
Они без племени, без роду
Повыперли из всех щелей,
Свой принцип,
Именем народа
прикрывшись:
«Русских не жалей!..»
Залили ненависти яд
В сердца и души инородцев.
...Теперь, окрепшие уродцы,
Над нами, русскими, стоят...
Они на мир смотрели куце,
Себя лишь звали - «человек».
В крови
Народных революций
Ворочался двадцатый век.
Запалены вражды огни –
Русь посыпала темя прахом.
На тесной площади
Запахло
Горелой серою в те дни.
Вначале
Проба сил в полмеры
И... шабаш из конца в конец.
Народ обманутый,
Поверил
В Бронштейном выданный
Венец.
Он был в проекте - голубой,
Но красным
И пятиконечным
Однажды стал...
Ужель навечно?
России проклятой судьбой.
Знак Соломона нас венчает
Под пустословие речей.
А за его стоит плечами
Клеймо другое...
В шесть лучей.
И «старший брат»,
И «тайный брат»,
В нас неусыпно оком целя,
Ведет нас, русских,
К давней «цели»
Дорогой зла, а не добра.
Чтоб
Мы порядком новым жили,
Проводники его идей
В дороге нашей окружили
Подпольным множеством людей.
Мы лишние в своем дому.
Для них -
Чем меньше нас, тем лучше.
Мы кость им в горле.
Будет случай -
Нас изведут по одному.
Велит им это «Божье Слово».
Мы по словам «в раю живем».
«Гнет старый
Заменив на новый,
Увы, счастливыми слывём»
«Нам радость - власть,
А им - беда».
«Мы этим миром правим»,
Вроде.
Они, мол, «слуги» есть
Народа,
А мы им, знамо, «господа».
Взвалив на плечи
Службы бремя,
Они несут, несут его.
С застывшей болью
Смотрит время
На плод беспутства своего,
Народ молчит, в тисы зажат,
Да зрит,
Как смерть «чиновных»
Косит.
И кто погиб,
Иль умер после, -
На Красной площади лежат.
... Ни в пятом –
В нынешнем, зловещем,
На зрителя из темноты
Из репинской картины вещей
Прет сионизм, разинув рты...
...Хранят скелеты
Смерти страх,
Недобрым жадным крикам
Внемля.
Зубами вгрызлись
В нашу землю
Сквозь доски гроба,
Тлен
И прах...
Тень света на камнях алеет
Кривой улыбкой сатаны
Над мертвыми за мавзолеем
В стене,
Иль около стены.
Там от подобных им почет.
Там мимо
В красной дымке мглистой
Суровым,
Горьким любопытств'ом –
Река народная течет.
Сгорают дни
В ночах бессонных –
Еще нелегкий день прожит.
Над главным кладбищем
Масонов
Метель московская кружит.
И заметает след вчерашний,
Снег мокрый
Превращая в наст.
И бьют часы
На Спасской башне...
Неужто отпевают нас?
Часть вторая
Я собираю по крупицам
Далеких дней
И труд, и быт,
Где каждый день
Был нужной спицей...
Их свет и ныне не забыт.
Я принимаю за награду
Остатки памяти от встреч –
Свою
Измученную правду
От мглы забвенья уберечь.
А правде жизни
В раннем детстве
Учили взрослые меня.
Отцов суровое наследство
Досталось, в прошлое маня.
Оно всю жизнь зовет, -
Не скрою, -
В страну,
Что в дымке лет бела,
Где нелегко жилось порою,
Но вера, вера в нас жила.
Мы верили в сухие факты,
В романтику грядущих дней.
Мы спрашивали:
«будет как там
в той жизни?..»
И стремились к ней...
Легко понять ее хотели,
И, торопясь на свет из тьмы,
Чего-то в жизни проглядели,
Кого-то проглядели мы...
Так были «тайные»... иначе
Об этом думали тогда.
Казалось, ничего не знача
В борьбе идей,
Они года
Мечту растили и... таили –
России навязать права.
Они считали - или...
или...
Все остальное трын-трава.
* * *
В прекрасной
Солнечной Полтаве
В тридцатом горестном году
Жил тихий юноша Лутавин,
Стараясь быть не на виду.
В семье эсеровской Рожденный,
Родных и близких утерял.
Самоученьем изможденный,
Себя грядущему вверял.
Хоть в жизни
Многое не ведал,
Подчас
Простосердечным был.
И очень смутно помнил деда
Должно, нарочно позабыл.
(Себя от бед оберегая,
