Стало быть, эпицентром заражения стал наш с Мишей родной район. Район, где живут наши родители. Или жили?.. Я гоню от себя дурные мысли и снова перевожу внимание на Ваню:
-- Солдат сказал, что "западный" готовятся отрезать от остального города. Эвакуировать успели около тридцати процентов населения, но ваши точно там.
-- Откуда ты знаешь? -- с наивной надеждой в голосе спрашивает Женя.
"Ниоткуда", -- хочу ответить я ему. -- "Он ниоткуда этого не знает. Не может знать."
Но я молчу.
Ваня смотрит исподлобья, стараясь придать внушительности своей следующей фразе:
-- Я уверен. Макс, Жека, вы же знаете вашего пахана, он же прошаренный. В первых рядах небось был.
Что есть, то есть -- на тему недоверия и предосторожности мой отец может докторскую писать. В отличие от нас, детей девяностых, он человек Союза, а люди Союза ждут Армагеддона в любую секунду.
-- Ваши в грузовиках, сто пудово.
Ясно -- ободряющее послание Мише не адресовано. Они с Ваней не друзья, вместе их объединяем только мы с Женей.
-- Слышь, Вано, а про "северный" что-нибудь слышал? -- спрашивает Арт. Сигареты из его губ не исчезают. Кажется, у Тамилы он забрал с собой столько блоков, сколько мог унести.
-- Н-нет, -- качает головой Ваня, -- но знаю, что самая жопа, не считая "западного", была в центре. Зомби рванули туда по Стачкам ебучей толпой. По идее, на "северном" было потише, но там тоже все перекрыто. Только уже не зомби закрывали, а от зомби закрывались.
Зомби. Это слово режет слух, настолько мы привыкли к "прокаженным". Да и потом, не слишком оно им подходит. Эти твари явно не мертвы. Наоборот -- живее всех живых.
-- Закрывали каким образом? -- вступает в разговор Михась.
-- Ну, если ты про "западный", то... слыхали ночью взрыв?
-- Даже два.
-- Это был Новый Мост. Теперь его нет.
Мы поражены услышанным. Не верится, что все это происходит наяву. Это какой-то кошмарный сон, из которого никак не вырваться. Я пробовал уже неоднократно -- все руки себе исщипал.
-- А остальные подходы?
-- Змиевку перекрыли на перевале, в самом узком месте. Ежами и колючей проволокой. Там собирались сделать Ворота -- что-то типа блокпоста в зараженную зону. Вояки держали его, сколько могли, но часам к четырем утра их смяли. Там такая авария, что и танку не проехать -- машин сто побито и брошено.
-- Еще есть Западный мост и "Фортуна".
-- Второй взрыв -- это и был Западный мост. А вот автобан перед "Фортуной" пытались отрезать у железнодорожного моста, но не успели заминировать -- дождь пошел дальше. Там сейчас легче всего пройти... Только... -- Ваня подозрительно косится на нас, -- вы же не собираетесь туда идти, да?
По нашим лицах и так все ясно.
-- Бля-я... -- закатывает глаза Ваня. -- Вот вы безбаши!
-- Ты-то здесь что забыл, безбаш? -- спрашиваю я.
Он спас мне жизнь, и я благодарил его за это, наверное, минут пять, но все равно не понимаю, каким образом он оказался в нужный момент в нужном месте. В ангелов-хранителей я не верю, а иного объяснения у меня нет.
-- А я не поехал с ними! -- выдает Вано почти с гордостью. -- Как своих отправил, сховался в доме и ждал утра. Пару раз чуть не обосрался! -- на его лице появляется довольный оскал.
Это самый идиотский поступок из его богатой коллекции, а в вопросах идиотских поступков Вано еще больший профи, чем мой отец в вопросах осторожности. Ему нечем гордиться. Однако я горд за него...
-- Почему? -- все же спрашиваю для порядка.
Неважно почему. Сейчас сгодится любая причина.
-- Ну, у меня еще брат на Нагибина, сестры на "западном", тетя на "северном". Ебать сколько родственников! И вы тоже. Не зря же приехал, -- заканчивает он, глядя на меня.
Скупо улыбаюсь ему -- не зря.
Какое-то время мы молчим.
-- Тигр, -- наконец, произносит Витос. -- Нереальный тигр.
10:30
Мы решаем разделиться. Теперь у нас три машины, но новая "Октавия" Вано сильно превосходит крохотный "Матис" в габаритах и мощности, поэтому мы выбираем ее и мой "Ниссан". Первой группе, в лице меня, Жени и Миши, предстоит отправиться на "западный". Второй, в составе Вано и братьев Миронюк -- на "северный". После сбора родственников или любой информации о них мы должны снова встретиться здесь, на Стандартном. Октябрьский район находится почти в центре, между "западным" и "северным", к тому же, мы так и не решили, что делать с бабушкой. Скорее всего, ей придется ждать нашего возвращения здесь. На обратном пути надо бы раздобыть транспортное средство повместительней -- компания может собраться немаленькая.
Но сначала необходимо решить вопрос с оружием. Соваться в зараженный город, пускай и спящий ночным сном, с ножами и топорами -- смехотворно. Мы можем повстречать и других выживших, и они могут оказаться не менее опасны, чем "прокаженные". К человеческой натуре я отношусь без всяких иллюзий.
Пока выясняем, где у нас ближайший военторг, между Женей и Артом завязывается горячий спор. Брат просит Арта остаться с бабушкой до нашего возвращения, тот категорически отказывается. Очень скоро спор превращается в склоку с взаимными оскорблениями, в жаркое обсуждение ввязываются все остальные.
Наша первая ссора.
Перепалка продолжается, и я принимаю в ней самое непосредственное участие. Единственный человек, которому хватает выдержки и рассудительности не вступать в полемику -- это Миша. Я вижу, как он, оставив попытки докричаться до нас, теребит за рукав Артема. Тот уже ни с кем не спорит, по природе своего характера предпочитая уйти в сторону, когда это возможно. Я же не могу остановиться. Никогда не мог. Я ору на Женю, ору на Ваню, ору на Витоса, и на них всех разом.
Вдруг раздается оглушительный свист. Это Артем внял просьбе Михася -- так свистеть может только он. Как по команде, смолкаем.
Михась выдерживает небольшую паузу, позволяя нам чуть-чуть отдышаться, и произносит:
-- Нам нужно выбрать главного.
Мы все смотрим на него с удивлением. Потом до нас постепенно доходит смысл сказанного.
Женя выпрямляется, набирает в грудь побольше воздуха:
-- А давайте! Согласен!
-- Иначе мы так никуда не уйдем, -- подкрепляет успех Михась. -- Любой группе нужен вожак, это первое правило зоологии. Или мы тут все сейчас перегрыземся. Мы теперь -- звериный прайд. Так что я предлагаю устроить голосование и выбрать одного человека, которого все будут слушать. Потому что слушать всех одновременно лично я не могу.
Звучит до зубовного скрежета разумно. Зоология -- эвона как завернул! Ученый -- одно слово.
Все горячо поддерживаем идею.
-- Только договоримся, -- вставляет Женя, -- того, кого выберем, слушаться беспрекословно, чтоб без съездов! Кто начнет съезжать -- тому пизды!
Я смотрю на Михася, и, кажется, опережаю его мысли:
-- Есть другая идея. Провинившийся изгоняется из прайда. Зоология, так?
-- Да, отлично, -- кивает Михась.
Вано и Арт обмениваются скептическими взглядами. Они не относятся к нашей затее слишком серьезно. Пока не относятся.
Зато Женя предельно серьезен:
-- Точно! Так еще лучше.
Скрепляем рукопожатием.
-- Голосовать за себя нельзя, два раза голосовать нельзя, воздерживаться нельзя. Теперь голосуем, -- Михась указывает пальцем на Витоса -- Кто за Виталика?
Одна рука -- Артем.
Указательный палец Михася, точно микрофон тележурналиста, перекочевывает к Ване.
-- Кто за Вано?
Ни одного голоса.
-- Вот суки, -- полушутливо-полусерьезно говорит тот.
-- Кто за Арта?
И снова -- ни одной руки. В эту секунду я понимаю, что Витос не менее серьезен, чем Женя -- обмениваться реверансами он не намерен. Для него это вопрос жизни и смерти, и он должен выбрать того, кого велит ему ум, а не сердце. Хороший признак.
А палец Михася, тем временем, указывает на Женю:
-- Кто за Джона?
Я не могу поднять руку. Проголосовать за него претит в равной степени и сердцу и разуму. Нет, я не считаю его плохим стратегом, оратором или не любимчиком компании -- как раз здесь у него все в порядке. Однако ни стратегия, ни ораторское искусство, ни харизма, ни умение влюбить в себя толпу не являются первостепенными качествами для лидера. Злость -- вот что главное. Умение быть жестоким. Умение сказать нет, когда считаешь нужным. Умение выбрать из двух зол меньшее. Умение наплевать на всех. Найти в себе решительность пойти против всех. Найти в себе хладнокровие выгнать из прайда лишнего.
Это слишком большая ответственность для него. Не уверен, что он справится с ней. Не хочу взваливать ее на него. Так что я оставляю свои руки висеть строго по швам. Оставшиеся голосующие, впрочем, тоже.
Женя не выглядит разочарованным -- на его лице скорее облегчение.
-- Ну и отлично. Я и не хотел.
Он говорит правду, и я выдыхаю -- стало быть, угадал. Черт, я знаю его двадцать шесть лет -- разве могло быть иначе?
