- Не так? - прищурился Лев. - Даже не знаю, но верю - совпадений не бывает, - усмехнулся полицейский. - Мне пора. Спасибо за помощь, - капитан поднялся, не обращая внимания на подошедшего официанта. Он даже не помнил, что делал заказ.
- Эй, подожди. Не хочешь ничего объяснить? - одернул старшего младший.
- Не стоит тебе в этой лезть, - покачал головой блондин. - Все слишком... - он поджал губы, не зная, как объяснить.
- Тогда я твой заказ съем. Мне все равно до встречи с друзьями еще час здесь торчать, - невесело усмехнулся Роман.
- Да. Давай. Деньги нужны? - осведомился полицейский.
Парень отмахнулся уже с набитым ртом.
Лев сел в припаркованную возле кафе машину. Достал ноутбук, подключился к сети и влез в необходимую поисковую базу. Короткая полоса загрузки, и данные по зарегистрированному номеру на экране.
Возраст подходил...
Следом, охваченный крайне нездоровым возбуждением, капитан начал копать дальше. Еще через пару минут он смотрел на черно-белое лицо той, кого считал виноватой в смерти своей ведьмы. Даже на фото блондинка с Шабаша производила впечатление. В других условия и на другое существо - несомненно, приятное. Толстой же видел только красивую оболочку, а за ней несколько крайне неприятных вещей: ложь, предательский удар в спину, желание жертвовать другими...
Он хотел ее убить.
И намеревался сделать это, предварительно кое-что узнав.
Машина с визгом рванула с места и небрежно вклинилась в поток. Навигатор уверенно вел оборотня по проложенному маршруту в объезд пробок. Водительское мастерство позволяло перестраиваться рывками, занимая лучший ряд дороги. Конечно, нервов полицейский попортилнемало другим водителям: ему сигналили, махали руками - только ничего этого оборотень не видел.
У него была цель, и он шел к ней любыми путями.
Остановившись недалеко от дома Антонии, Лев замер на водительском виденье. Глубоко дыша мужчина попытался успокоиться. Ему нужна трезвая голова и чистый рассудок. Отправляясь в гости сейчас, в противоречивом состоянии, он рискует свернуть блондинке шею раньше, чем получит ответы на интересующие его вопросы.
Оборотня мутило. Прежде чем сделать шаг он должен сделать две вещи: принять решение и озвучить его. А это не просто - оставить позади накатанную жизнь и с разбегу вломиться в железобетонную стену, надеясь только на то, что там есть замаскированная дверь. Ее может не быть. А может быть только иллюзия двери. В последних двух вариантах его смерть очевидна и неминуема.
Пусть так.
Но просто забыть и отступить... От мечты о свободе... Ради чего? Самого себя? А стоит он этого?
Банальный и больной ответ - нет.
Оборотень достал из кармана мобильный.
- Отец, - хрипло выдохнул он в трубку, - прощай.
Молчание.
- Сколько у меня есть времени? - собранный деловой вопрос. Как будто только что не лишился оборотень сына. Наследника. Лунного.
- Десять минут хватит, чтобы объявить меня отступником?
- Вполне. Мне жаль, - он не добавил сын. Незачем. Через десять минут у него не станет сына. Старшего. Лучшего.
- И мне.
Минутная стрелка совершила ровно десять оборотов. Эти часы Толстой старший подарил Льву на пятнадцатилетие. Некий рубеж, который подросток когда-то преодолел. Сегодня он прошел еще один. Этот предел не каждому выпадает и не каждый способен принять этот выбор. Пожалуй, единственный вариант когда холодный разум химероида вступает в противоречие с эмоциями.
Сложно остаться без поддержки стаи. Еще сложнее отказаться от нее самому. Но в этом-то и вся разница между ним, который пожертвовал собой и этой блондинистой тварью, которая пожертвовала Марией.
Отпущенное время прошло. Теперь он ни за что и ни перед не отвечает. И стая больше не несет за него ответственности.
Лев вырубил охрану одним ударом. Забрал с пояса мужчины ключи и направился к подъезду. Вошел, поднялся на шестой этаж, поздоровался с опрятной женщиной в возрасте, открывающей квартиру напротив. Позвонил.
- Да? - отозвался видеодомофон приятным голосом.
- Для вас есть новости. Откроете? Не хотелось бы разговаривать на пороге.
- Я вас не знаю, - ведьма не собиралась впускать мужчину.
- Ошибаетесь. Мы с вами встречались по делу Нефедовой.
- А, да, припоминаю, но дело закрыто.
- Закрыто, - подтвердил оборотень, - но я не о нем пришел поговорить. Я старший брат Романа. К сожалению... - Лев наклонил голову и замолчал. Он отсчитывал про себя секунды.
Пискнул магнитный замок. Обеспокоенная девушка появилась на пороге, распахнув дверь.
- Что с ним?!
А она не всю человечность растеряла...
Оборотень отодвинул Антонию и вошел в квартиру. Дождался, когда хозяйка закроет дверь и только потом в два приема скрутил ведьму, зажав в захвате тонкую шею.
- Ничего. С ним ничего, - прошептал он, сдавливая горло добычи. Девушка не могла ни закричать, ни пошевелиться. - А вот ты сдохнешь, сука, если не расскажешь мне, что произошло с Марией. Ты же понимаешь о ком я? - мужчина слегка ослабил захват.
Антония закашлялась.
- Ты пожалеешь. Ты сильно пожалеешь о том, что сейчас сделал, - выдохнула она.
- Может быть, но ты этого не узнаешь, - отозвался полицейский.
- Ты так и так и оставишь меня в живых. Ты же пришел мстить. Ну так мсти. Давай, убей меня! - с вызовом предложила Верховная. И новый смешок.
Капитан вдохнул запах девушки.
Она довольна.
Нет, ошибки нет.
Она правда жутко довольна!
Оборотень впечатал ее в стену, уводя за спину руки.
Брызнула кровь.
Антония застонала.
- Говори! - на такое Лев не рассчитывал. - Говори!!! - выкрикнул он. Его кулак раскрошил стену рядом с головой ведьмы.
- Умерла... Она умерла...
Оборотень не верил. Он грубо схватил волосы Антонии и ударил ее головой о стену. Не сильно, но должно было хватить. Девушка рассмеялась хриплым булькающим смехом. Ее глаза закатились. Ни на секунду не поверив спектаклю, капитан связал Верховную, оттащил ее в комнату и принялся методично обыскивать ее, изредка бросая взгляды на ведьму. Она не шевелилась. Дышала поверхностно и часто. На губах пузырилась кровавая пена.
Убить... Стучало в голове, но что-то останавливало полицейского. Собрав более-менее заинтересовавшие его бумаги, Толстой подошел к Антонии и размашистыми шлепками по щекам заставил ее очнуться.
- Ты будешь жить только потому, что мой брат не заслужил смерти, - с ненавистью проговорил оборотень.
- Догадался, - сглотнула девушка и снова закрыла глаза.
- Да. Не стоит считать себя умнее всех.
Он ушел.
Без ответов и без удовлетворения.
Руки помнили, и инстинктивно сжимались кулаки.
Врага надо уничтожать. Таково первое правило выживания.
Но...
Лев просмотрел бумаги, вбил в навигатор новый адрес и включил зажигание. Он не торопился отчаиваться.
Я с трудом заставляла себя сосредоточиться на словах Заруды. А еще приходилось держать маску. И контролировать свои чувства. В то время, как хотелось расползтись по столу безобидной лужицей воды, приходилось строить из себя внимательную собранную демоницу, которая с готовностью выполнить все, что ей поручили.
А так хотелось... послать все и всех достаточно далеко.
Впрочем, Ад - это и так дальше некуда!
Сегодня утром на меня обрушилось понимание того, что со мной сделал Альфарел. Не то холодное, расчетливое, которое я раньше принимала за чистую монету, а настоящее - человеческое.
Пришлось орать в подушку.
От страха.
От боли.
От банальной жалости к себе.
А после плакать. В общем-то от того же самого.
И конечно задаваться вопросом: как дальше?
Я не могу... Амария могла, а Машка нет.
Демон побери моего названного братца и его эгоизм! Ведь так просто было стереть человеческую личность. Согласна, не просто потом вырастить демоническую, ибо взрослеть она будет с нуля: учиться пить, есть, говорить тоже. И не один век пройдет прежде, чем такой солдат встанет в строй. Но так халтурить - лепить одно из двух тоже нельзя.
Чревато знаете ли!
Альфарел скорее всего знал, однако, пошел на осознанный риск. Чтобы демон и рисковал неосознанно? Пфф... Только не этот и не с такими вещами. Поневоле в голову приходит мысль: а не специально ли я здесь оказалась? Не подстроено ли это? Но зачем?
- Амария, ты меня слышала? - полыхающие глаза демоницы опасно близко.
Черт, я все же ушла в себя!
- Да, но не могла бы ты повторить? - лучезарная улыбка доводит посланницу до бешенства. - Боюсь что-нибудь перепутать или неверно интерпретировать. Давай, - слова ободрения прозвучали издевкой, - еще разок, медленнее и подробнее.
