– А Силвер?
Морган сжал худенькое плечо парня.
– Мы знаем, куда они ее повезут. – Его руки сжались в кулаки. – Мы направимся на Катонгу чуть раньше, чем планировали.
Только сейчас он заметил небольшой бумажный сверток, который Джордан сжимал в пальцах.
– Что это? – спросил Морган.
Джордан развернул бумагу и достал кружевную вуаль.
– Она купила это на свадьбу.
Морган стиснул зубы. Взяв вуаль дрожащими пальцами, он резко повернулся и направился на корму отдать последние приказания перед отплытием.
Джордан бросился за ним.
– С ней будет все хорошо, верно? Я имею в виду, как только она вернется домой, никто не причинит ей вреда?
– Да, сынок, – ответил Морган, молясь, чтобы это было правдой. – Мы прибудем туда до того, как у кого–либо появится такая возможность.
– Думаю, ты получила удовольствие от твоего маленького… путешествия? – Уильям Хардвик–Джоунс отставил стул с высокой спинкой к краю стола из красного дерева.
– Да, – ответила Силвер, – я получила такое удовольствие, что с нетерпением жду следующего путешествия в самом ближайшем будущем. – Ей не следовало с ним пререкаться; она знала, что это опасно, но остановить себя не могла.
Рука отца с силой сжала спинку стула.
– Думаю, моя дорогая, путешествия тебе на некоторое время придется отложить.
Силвер не ответила, позволяя отцу усадить себя за стол. Уильям сел с противоположной стороны. Он совершенно не изменился за прошедшее время и, как всегда, был одет в черный вечерний костюм, парчовый жилет и широкий белый галстук.
Силвер прибыла на Катонгу в полдень, на следующий день после того как была похищена. Она пришла в себя, когда небольшой кеч, взявший ее на борт, покинул залив Карлайл и ушел так далеко от берега, что остров уже казался далекой точкой на горизонте.
Как только она добралась до дома, ее провели прямо в ее комнату, заперли там и приказали отдохнуть, что она посчитала вряд ли возможным. Когда Милли, горничная второго этажа, появилась в ее комнате, принеся поднос с едой. Силвер стояла у окна, глядя сквозь решетку на море. Ее страшила мысль о том, что ее ждет впереди, но все же в ней горела надежда, что Морган уже обнаружил ее исчезновение и догадался, где ее искать.
Силвер посмотрела на стол, заставленный поблескивающими хрустальными бокалами, серебряными приборами и фарфоровыми тарелками с золотыми ободками. Подняв глаза чуть выше, она встретила взгляд отца, холодный и мрачный.
– Ты не хочешь мне об этом рассказать?
– О чем? – невинно спросила Силвер, делая глоток вина. – О моей поездке в Джорджию или о путешествии в Мексику? Уверяю тебя, первая была очень неприятной. Второе, однако, можно назвать… интригующим… если не сказать больше.
– А что насчет майора Траска?
«Не говори этого! Не говори!»
– Мы собираемся пожениться.
Уильям рассмеялся; из его горла вырывались неприятные булькающие звуки.
– Это он так сказал? То, что он намерен жениться? Я не ожидал, что он прибегнет к подобной уловке, чтобы расположить тебя к себе.
– Ты можешь думать, как хочешь. Морган придет за мной.
Уильям бросил на нее быстрый взгляд, потом пожал плечами.
– Пусть приходит, – холодно произнес он и расправил салфетку на коленях. – Я должен опекать тебя по закону. Ты всего лишь женщина; у тебя прав не больше, чем у чернокожих с плантации. Я откажу ему в твоей руке, если он и в самом деле решит ее просить. Затем я отошлю его прочь.
– Ты не сделаешь этого.
Уильям поджал губы.
– Не сделаю? Как быстро ты все забываешь! Здесь, на Катонге, законы устанавливаю я. Ты останешься со мной.
От этих слов Силвер словно оцепенела. Когда она поднесла ко рту бокал с вином, чтобы сделать еще один глоток, ее пальцы дрожали.
– Почему? Почему ты хочешь держать меня здесь против моей воли?
Уильям улыбнулся, его темные глаза стали жесткими.
– Мы оба знаем почему, Салина. После твоего… путешествия… с майором ты должна понимать это лучше, чем раньше. В каком–то смысле я даже ему благодарен.
– За что?
Его взгляд скользнул по ее лицу, задержался на груди.
– Мне совершенно ясно, что ты больше не девственница. Хотя для меня это и прискорбно, но, думаю, теперь ты станешь податливее.
Силвер подняла на него полный ужаса взгляд.
– Ты понимаешь, что говоришь? – С каждым произнесенным словом ее голос становился резче. – Это же безбожно. Это неестественно. Какой мужчина может вожделеть свою собственную кровь и плоть?
Уильям бросил на нее задумчивый взгляд, как будто принимая какое–то неприятное для себя решение.
– Если это тебя успокоит, мы даже не родственники.
– Что?! Мы не… Ты говоришь, что ты – не мой отец?
– Я – не твой отец. Хотя нам не следует распространяться об этом.
– Я не верю тебе.
– Поверь, моя дорогая. Детали не важны. Ты – моя, Салина. А не Моргана Траска или кого угодно другого.
– Ты сошел с ума. – Она уже верила ему. По ней пробежала волна облегчения. Уильям не был ее Отцом! Или это была какая–то новая попытка ее соблазнить, на этот раз при помощи слов?
– Уверяю тебя, что я в абсолютно здравом уме. Как только ты согласишься стать моей любовницей, то обнаружишь, что твоя жизнь станет значительно легче. Я позабочусь о том, чтобы у тебя было все – любая одежда, любые украшения. Если ты захочешь, мы начнем путешествовать. В Европе я появиться не могу, но мы можем посетить Америку и восточные страны.
У Силвер закружилась голова. В то, что она сейчас услышала, было трудно поверить.
– А что с моим настоящим отцом?
– Твой ужин остывает, – ответил Уильям, намеренно игнорируя ее вопрос. – Этот гусь просто великолепен. – Он отрезал себе еще один истекающий соком кусочек и поднес к губам.
Силвер была не в состоянии проглотить ни крошки.
– Боюсь, у меня совсем нет аппетита.
Уильям отложил в сторону нож.
– Тебе придется поесть, Салина, иначе я буду вынужден наказать тебя за непослушание. Поскольку у меня к тебе уже накопилось много претензий, я думаю, что ты удовлетворишь мою просьбу.
Силвер ухватилась за стол, чтобы не упасть. Теперь она снова видела перед собой человека, которого знала очень хорошо, – холодного, безжалостного, грубого. Глаза Уильяма чуть поблескивали с другого конца стола в ожидании. Она знала, что он наслаждался своей грубостью и жестокостью. Его возбуждал чужой страх.
Силвер подняла вилку, подцепила зернышко кукурузы и сунула в рот. Она чуть не подавилась, но глоток вина помог справиться с кашлем.
– Вот так–то лучше, – торжествующе произнес Уильям, видя, что она ему уступила. – Твои… друзья прислали тебе свои приветствия, – сказал он.
Силвер облизнула губы, которые внезапно стали сухими.
– Куако и Делия?
– Они.
– С ними все в порядке?
– Куако пришлось попробовать плетей. Благодаря тебе. Твое своевременное возвращение спасло его женщину от такой же участи.
– Но у Делии скоро будет ребенок. – Силвер в волнении сжала лежащую на коленях салфетку. – Не собирался же ты бить ее?
Уильям холодно взглянул на нее.
– Я решил оставить этот вопрос до твоего прибытия.
– До моего прибытия?
– От твоей… любезности, Салина, будет зависеть судьба Делии. Ты, конечно, можешь решать сама, но знай, в конечном счете победу одержу я.
Силвер лишь молча смотрела на него.
– Боже мой, ты – чудовище!
– А ты, моя дорогая, самое очаровательное создание из всех, кого я когда–либо видел. Я хотел тебя, когда женщина в тебе еще только просыпалась. Я был терпелив, и совершенно напрасно. Предприми я нужные шаги раньше, ни одна из всех этих неприятных вещей не произошла бы. Ты уже привыкла бы к той жизни, которая тебе предназначена. Подумай, Салина, и смирись с неизбежным.
Силвер сидела, чувствуя, как ее охватывает дрожь. Кто этот человек, который все время изображал ее отца? Где ее настоящий отец? И где сейчас Морган?
– Заканчивай ужин, Салина. Наступает вечер, а на него я запланировал для тебя очень многое.
Его взгляд скользнул по ее груди, часто вздымающейся от волнения. Бессознательно Силвер взяла нож, лежащий перед ней рядом с тарелкой. Если бы только это был острый, зазубренный нож для разделки мяса, которым она когда–то угрожала Уильяму!
Многие годы этот человек лгал ей о том, кем он был, обращаясь с ней мерзко и мучая ее. Теперь, узнав правду, Силвер убила бы его без колебаний.
Ее внимание привлек шум у дверей. Она услышала громкие мужские голоса, звук разбитого стекла и быстрые шаги. Затем в комнату вошел Морган. Его рот был сжат в жесткую прямую линию. Свет люстры подчеркивал шрам на щеке, придавая ему угрожающий вид; его зеленые глаза, сверкали яростью.
– Морган, – прошептала Силвер, отодвигая стул и поднимаясь на ноги.
– Силвер! – шагнул к ней Морган; в его глазах читалась тревога. Силвер почувствовала, как на ее глаза наворачиваются слезы.
