Какой-то идиот додумался поговорить с прессой.
Агент Бриггс и словом не обмолвится перед нами об открытом деле. Программа
«Естественных» могла работать только над «закрытыми» делами. Но если до прессы донеслись
слухи о том, что вытащило команду Бриггса на новое задание, нам и не нужно было ждать
объяснений Бриггса.
— Поглядим, чем занимаются мамочка с папочкой, — сказала Лия, жадно впиваясь
взглядом в экран, словно ребенок в ожидании начала фейерверка.
— Лия, я дам тебе тысячу долларов, если пообещаешь никогда не называть Стрелинг и
Бриггса мамочкой и папочкой.
Лия и Майкл переглянулись.
— Формально, ты не врешь, — сказала она, принимая его предложения. — Но ты не
можешь управлять своим трастовым фондом, пока тебе не исполниться двадцать пять, а я не
любительница откладывать удовольствие.
Я и не знала, что у Майкла есть трастовый фонд.
— Последние новости, — стоило журналистке появиться на экране, как все разговоры
умолкли.
Она стояла напротив здания в готическом стиле. Её волосы развивал ветер, на лице застыло
серьезное выражение. Прямо сейчас она обладала странной властью — той, что заставила меня
замереть и глядеть на экран, хоть я и не имела ни малейшего понятия о том, что она собиралась
сказать.
— Я нахожусь у Колониального Университета, расположенного в северной Вирджинии, где
сегодня студенты обнаружили на газоне ректора тело одной из своих сокурсниц, ставшей жертвой
жестокого убийства, — на экране появилось изображение дома в Южном стиле. — Наши
источники сообщают, что девушку связали и пытали, а затем задушили тросом из её собственной
машины и оставили на капоте. Машину и тело обнаружили на лужайке перед домом ректора
университета — Ларри Вернона — сегодня утром. Прямо сейчас полиция пытается отследить
каждую зацепку, но наш источник в отделении полиции сообщает о том, что полиция
заинтересовалась неким мужчиной, профессором Джорджем Форглом.
На экране появилось новое изображение: мужчина лет сорока с густыми темными волосами
и напряженным взглядом.
— Обучение у профессора Форгла включало в себя курс под названием «Чудовище или
Человек: Психология серийных убийств», обещающий учащимся «тесное знакомство с людьми,
скрывающимися за легендами о наиболее ужасных преступлениях, когда-либо свершенных».
Журналистка поднесла руку к уху и перестала читать с телесуфлера.
— Мне сообщают, что в сеть слили видео с телом, заснятое на телефон одного из студентов
вскоре после прибытия полиции. Судя по всему, кадры довольно красочные. Мы будем ждать от
местной полиции заявления не только о преступлении, но и о несовершенстве системы
безопасности места преступления, позволившей этим кадрам просочиться в сеть. С вами были
Мария Винсент и новости на Девятом канале.
Не прошло и секунды, как звук на телевизоре был отключен, а Слоан нашла слитое видео
на своем ноутбуке. Она развернула экран так, чтобы все мы могли видеть его, и нажала на «play».
Трясущаяся камера приблизилась к месту преступления.
Слово «красочный» было явным преуменьшением.
Никто из нас не отвел взгляда. Лия с Майклом, возможно, испытывали болезненное
любопытство. Для Слоан места преступлений были информацией: она осматривала каждую
деталь, проглатывала числа. Но для нас с Дином дело было вовсе не в месте.
Дело было в теле.
Между убийцей и убитым им человеком существовали почти интимные отношения. Тела
были сообщениями, полными символического смысла, понятного лишь тому, кто понимал нужду,
желание и ярость, заставлявшие разрушить чужую жизнь.
Никто не пожелал бы говорить на этом языке. Так мне однажды сказал Дин, но я
чувствовала, как рядом со мной его глаза впивались в экран в точности также как и мои.
У трупа были длинные светлые волосы.
Кто бы не заснял видео, он не мог подобраться слишком уж близко, но даже с расстояния,
тело девушки выглядело изломанным, а кожа — безжизненной. Её руки были связаны за спиной и,
судя по тому, что её ноги прижимались друг к другу, я решила, что и они были связанны. Нижняя
часть её тела свисала с капота. Её футболка была покрыта кровью. Не смотря на сомнительное
качество работы оператора, я различила петлю на её шее. Черный трос выделялся на фоне белой
машины, второй его конец скрывался в люке на крыше.
— Эй! — на видео, один из офицеров полиции заметил сжимающего телефон студента. Тот
выругался и бросился бежать, съемка оборвалось.
Слоан закрыла ноутбук. В комнате царила тишина.
— Всего одно убийство, — наконец, сказал Майкл. — Значит оно не серийное. Зачем звать
ФБР?
— Подозреваемый читает лекции о серийных убийствах, — ответила я, размышляя вслух.
— Если профессор имеет к этому отношение, экспертная оценка на месте не помешает, — я
взглянула на Дина, желая увидеть, согласен ли он со мной, но он просто сидел, пялясь в экран
беззвучного телевизора.
Почему-то я сильно сомневалась, что он увлекся прогнозом погоды.
— Дин? — позвала я. Он не отозвался.
— Дин, — Лия протянула ногу и ткнула его пяткой. — Земля вызывает Рэддинга.
Дин поднял взгляд. Светлые волосы упали на его лицо. Карие глаза смотрели как бы сквозь
нас. Он сказал что-то, но слова застряли у него в горле, замерев на полпути между ворчанием и
шепотом.
— Что ты сказал? — спросила Слоан.
— Свяжи их, — повторил Дин, всё ещё хрипло, но громче, чем в прошлый раз. —
Заклейми их. Режь их. Повесь их, — он закрыл глаза, его руки сжались в кулаки.
— Эй, — через миг Лия оказалась рядом с ним. Она не прикоснулась к нему, но была
совсем близко. Её лицо полыхало яростной опекой… и ужасом.
Сделай что-то, — подумала я.
Взяв пример с Лии, я присела по другую сторону от Дина. Я протянула руку, чтобы
прикоснуться к его нему. Он не раз делал так, когда я только начинала учиться забираться в мысли
убийц.
В тот миг, когда я дотронулась до него, он вздрогнул. Его рука дернулась, и, внезапно, моя
ладонь оказалась в болезненной хватке. Майкл вскочил, сверкая глазами. Кивком головы я
попросила его оставаться спокойным. Я могла о себе позаботиться.
— Эй, — сказала я, повторяя слова Лии. — Эй, Дин.
Дин быстро моргнул, трижды или четырежды. Я попыталась сосредоточиться на деталях
его лица, а не на его цепкой хватке на моей руке. Его ресницы не были черными. Они были
карими, светлее радужки его глаз. Прямо сейчас эти круглые и темные глаза уставились на меня.
Он выпустил мою руку.
— Ты в порядке? — спросил он.
— С ней всё нормально, — ответила за меня Лия, её глаза сузились до щелочек, на тот
случай, если я посмею ей возразить.
Дин проигнорировал Лию и посмотрел на меня.
— Кэсси?
— Я в порядке, — ответила я. Так и было. Я ещё чувствовала пульсацию в том месте, где
всего миг назад находилась его рука, но больно не было. Моё сердце грохотало. Я запретила моим
рукам дрожать. — С тобой всё хорошо?
Я ожидала, что Дин попросит меня замолчать, откажется отвечать или уйдет. Но когда он
ответил, я поняла, чем эти слова стали для него — покаянием. Он заставлял себя говорить, он
говорил, чтобы наказать себя за то, что утратил контроль.
Чтобы извиниться передо мной.
— Бывало и лучше, — тут Дин мог бы и замолчать, но он не стал. Каждое слово он
произносил с трудом, и мой желудок скрутился в узел, когда я осознала, чего ему стоило
продолжать говорить. — Профессор, которого они ищут, тот, что читает курс «Чудовище или
Человек». Готов поспорить, что его заподозрили потому, что одним из убийц, о котором он
рассказывал на занятиях, был мой отец, — Дин сглотнул и начал сверлить глазами ковер. —
Бриггса и Стерлинг вызвали, потому что они работали над делом моего отца.
Я помнила, как сложно было глядеть на место преступления, осознавая, что здесь убили
мою мать. Дин был там со мной. Он был там ради меня.
— Свяжи их. Заклейми их. Режь их. Повесь их, — мягко произнесла я. — Так твой отец
убивал своих жертв, — я не хотела, чтобы эти слова прозвучали вопросительно, потому что знала
наверняка. От одного взгляда на Дина, я знала это.
— Да, — сказал Дин, прежде чем взглянуть на всё ещё работающий телевизор. — И я
почти уверен, что именно это и сделали с этой девушкой.
Ты
Газон ректора был милым штришком.
Ты мог бросить её где угодно.
Ты не обязан был так рисковать.
— Никто не видел меня, — мурлыкаешь ты, самодовольно хмыкая. — Но все видели её.
