мои папа и мама исчезли, – сказал Питер. – Были-были, а потом – раз! – и нету. Я проснулся утром, а дом – пустой.
– Страшно было? – шепнула Ани, кутаясь в одеяло.
– Немножко, сначала. А потом привык.
Питер говорил неуверенно, будто сам себя спрашивал: привык ли?
– Переезжай к нам, – предложила Ани. – Мама тебя усыновит.
– Но ведь где-то же есть моя мама, – запротестовал Питер. – Что если она вернётся, а я – усыновлённый?
– А ты не пытался её отыскать?
– Где мне, – вздохнул Питер. – Шарик не умеет летать, а штурвала от острова у меня нет. Но я каждый день смотрю в небо и ищу шарик мамы с папой. Он знаешь, какой был? Сиреневый! Как увижу – сразу улечу к ним.
Облачка медленно поплыли к дому Ани.
– Лучше всё-таки усыновляйся, – решила девочка. – Если ты улетишь, мне будет скучно.
Питер долго молчал, а потом спросил:
– Скажи, Ани, а откуда у тебя красный воздушный шарик?
Настроение от чудесного вечера и волшебной ночи испортилось совершенно. Ани вспомнила Виктора.
– Не важно, – сказала она грубо. – Мой, и всё. Чего пристал?
До самого дома Питер не сказал ни слова. Ани тоже молчала. Дулась на Питера, но ещё больше – на себя. Вот бы он сейчас сказал что-нибудь такое, тёплое, доброе, «простительное», чтобы не пришлось самой извиняться.
Питер услышал её мысли. Уже в комнате, когда Ани думала, что он уснул, послышался его тихий грустный голос:
– Ани, можно я подарю тебе свой воздушный шарик? Он совсем дурацкий, гораздо хуже твоего, но он – лучшее, что у меня есть.
Никогда раньше у Ани не спрашивали разрешения что-то подарить. Она так удивилась, что не задумываясь ответила:
– Конечно, можно! – И прибавила, поразмыслив: – Спасибо.
Она заснула, улыбаясь, представляя, сколько завтра будет игр и веселья, и какой хороший у неё друг…
А утром Питер исчез, вместе со своим островом.
Глава 13. Питер в беде
Ани проснулась у себя в постели. Облачко под утро начало таять, растворяться в воздухе – облачка ведь долго не живут в неволе – и, не желая, чтобы Ани грохнулась на пол, аккуратно прилегло на кровать и стало потихоньку истончаться.
Утро было как утро. Самое обычное, но отчего-то тревожное и грустное. Ани села на постели, потёрла глаза. Посмотрела на открытое окошко, потом – на простыню, валяющуюся на полу, и вспомнила: Питер! Вчера он совершенно точно был тут, а значит, и сейчас где-то поблизости. Ани вскочила, распахнула дверь, выбежала из комнаты и остановилась. Дома не было никого. А что если её мама исчезла так же, как родители Питера?!
Но вот скрипнула входная дверь.
– Мамочка! – обрадовалась Ани и бросилась обнимать вошедшую женщину.
Мама рассеянно погладила Ани по голове, потом опустилась на корточки и отодвинула её от себя. Строго-строго посмотрела в глаза.
– Ани, вы с Питером вчера не ссорились?
– Да нет же! – удивилась Ани. – Мы подружились. Питер подарил мне свой воздушный шарик, мы играли, он рассказал, как исчезли его мама и папа, а потом мы хотели, чтобы он к тебе усыновился!
Слушая, мама мрачнела всё больше.
– «Мы хотели»? – переспросила она. – Или ты хотела, но так много трещала, что самой казалось, будто говорят двое?
Ани призадумалась. Мама просто так вопросов не задавала. Теперь, вспоминая вчерашний вечер и, особенно, ночь, Ани подумала, что Питер, пожалуй, вправду был какой-то грустный и, кажется, не очень-то хотел усыновиться. Но почему он грустил, когда Ани предлагала ему такое потрясающее дело? Это было непонятно.
– Он плачет, да? – пробормотала Ани. – Ну, я тогда схожу, извинюсь. Но я не знаю, за что, я не хотела его обидеть.
– Не выйдет извиниться, – сказала мама. – Питера нет.
– Как? – ахнула Ани. – Куда он мог деться? Он спрятался? Я мигом его отыщу!
– Нет-нет, дочка, не всё так просто. Ночью Питер взял мой штурвал и мою фуражку, ушёл на свой остров и улетел вместе с ним, пока мы спали.
Ани, раскрыв рот, хлопала глазами. Мама сжалилась, погладила её по руке и добавила чуть ласковей:
– Бывает так, что хочешь извиниться, а человек уж улетел. Поэтому извиняться лучше сразу, даже если кажется, что не за что. Ну представь, если бы я исчезла, а Питер предложил тебе «удочериться»?
– Я бы полетела тебя искать! – крикнула Ани, и из глаз её брызнули слезы.
– Наверное, Питер поступил так же, – вздохнула мама.
Ани больше не могла стоять на месте. Чуть не оттолкнув маму, она выскочила на улицу, подбежала к тому краю острова, где ещё вчера был пришвартован остров Питера. Сегодня там не было ничего – только синее небо и разноцветные шарики, бесконечно плывущие снизу вверх…
– Питер, – прошептала Ани, и ветерок унёс имя куда-то далеко-далеко.
– Будем надеяться, он вернётся, – сказала за спиной мама. – Питер приличный молодой человек и наверняка захочет вернуть чужое. Кроме того, он оставил у нас свою долю облачных запасов…
– Мы должны найти его! Немедленно! – закричала Ани.
– Извини, дочка, – покачала мама головой. – Без штурвала я с островом ничегошеньки не поделаю…
– Так лети на шарике! – Ани топала ногами. – Ты ведь умеешь их делать! И ты взрослая, а значит, умеешь искать детей!
– Да не поднимет меня шарик! – отмахнулась мама. – Ну что бы это был за мир, если бы взрослые люди летали на воздушных шариках?!
– Значит, я полечу! – Ани повернулась и чуть не упала от неожиданности: оба её шарика – красный и жёлтый – висели перед ней. Похоже, за ночь они подружились.
– Вот ещё! – Мама схватила обе верёвочки и пошла к дому. Ани с рёвом побежала за ней.
Но мама была неумолима. Она заперла шарики в кладовке и спрятала ключ в карман.
В первый день Ани только плакала, даже не ела. На второй день немножко поковыряла манную кашу. А на третий с аппетитом поела и даже полакомилась мороженым, но всё равно была грустная.
А утром четвёртого дня случилось нечто и вовсе неслыханное. Ани разбудил странный звук. Она села в постели и увидела, что на окне сидит большая пёстрая птица с большим загнутым клювом. Птица смотрела на Ани загадочным чёрным глазом и будто размышляла, сто́ит ли доверять этой девочке.
Минуту спустя Ани выскочила из комнаты с птицей под мышкой.
– Мама! – вопила она. – Слушай!
Мама, увидев растрёпанную дочь в ночной рубашке, ахнула:
– Ты где попугая взяла, бестия этакая?!
– Да какая разница! – Ани прошлёпала босыми ногами к столу и поставила на него спокойную птицу. – Ты послушай, что
