я у тебя забираю, а тебе рекомендую здесь поужинать. – И жестом подозвал официанта. – Сергуня, предложи моему гостю, наше особое меню. Счёт запиши на меня.
- Будет сделано Валентин Егорович. - Мужчина в строгих чётных брюках, белой рубашке и длиннополом пиджаке, поклонился.
Двадцать четвёртая Волга, Сабурова стояла прямо у входа в ресторан, и стоило им сесть и закрыть двери как машина плавно тронулась, рыча мощным, совсем не серийным двигателем.
- Куда сейчас, Валентин Егорович? – спросил водитель.
- Давай в магазин. Где там продают ватман, карандаши всякие, что там ещё надо.
- Это, наверное, нужно в универмаг культторга. – Предположил шофёр. – На Остоженке который.
- Вези. – Скомандовал директор торга и повернулся к Никите. – Ну а теперь расскажи о себе. Кто папа, кто мама, как сам?
- Да нечего рассказывать. Папа – военный лётчик погиб в бою. Сбил троих, а четвёртый сбил его. Мама погибла от травм после наезда грузовика. Меня вот только успела родить, и там же ушла. А я рос дебилом до четырнадцати лет, и вот, как-то то ли ударился, то ли ещё что случилось, но словно проснулся. Инвалидность сняли, и даже в нормальную школу устроился. А рисовать и не пробовал до сегодняшнего дня. А тут как-то вдруг понадобилось, и всё пошло.
- Н-да… Сабуров покачал головой. – Жизнь удивительнее любой сказки. Расскажешь кому – не поверят.
Купив всё что выбрал Никита, они поехали в здание Главторга на Пятницкой, и когда хозяин привёл его в свой кабинет обвёл рукой помещение.
- Устраивайся где тебе удобнее.
- Да я вот в уголке присяду. – Никита положил на кресло ватман и коробку с карандашами, стал накалывать лист на подрамник. – Вы на меня внимания не обращайте Валентин Егорович. Занимайтесь своими делами, а я тут потихоньку поработаю.
И в самом деле, отрешившись от всего внешнего, парень стал быстрыми едва заметными штрихами размечать лист. Цветными карандашами он ещё не работал, но почему-то был уверен, что всё получится.
Через полчаса, Сабуров уже не замечал юного художника что-то там рисовавшего на листе бумаги, и влился в рабочий процесс. Кого-то распекал, кото-то хвалил, просматривал документы и вообще руководил крупнейшим торговым объединением Москвы и области, управлявшим промторгом, пищеторгом, стройторгом, культторгом и сетью магазинов Детский Мир. Товары для продажи поступали из тысяч мест всей страны и зарубежья, и труднее всего было соблюдать баланс между вещами дорогими, и доступными, но качественными для всех, включая самые малообеспеченные слои. За этим строго следила Партия и местные Советы, способные испортить жизнь чиновнику любого уровня. Конечно присутствовали и неучтённые партии разных товаров, произведённые без уплаты налогов, но совсем немного. Смысла в этом особо не имелось, разве что в самом начале деятельности, когда денег совсем нет.
Посетители кабинета начальника даже не все замечали скромно пристроившегося в углу человека, так как Никита почти скрывался за прямоугольником подрамника, и выглядывал из-за него, для уточнения той или иной детали лица.
Без пятнадцати минут пять, он дождался, когда очередной посетитель уйдёт, и негромко произнёс:
- Валентин Егорович, я закончил. – И дождавшись, когда хозяин кабинета подойдёт ближе, повернул картину к нему.
На фоне синего неба в разрывах серых облаков, чуть в сторону от зрителя, летела тройка могучих лошадей, явно находящихся не в себе, сдерживаемые вожжами, которые тянул на себя левой рукой Сабуров, одетый во фрак, подпоясанный широким поясом, а в правой, опущенной вниз держал двуствольный пистолет с колесцовым замком. И видно было что пустит в ход его в любой момент, без малейшего сожаления. Но на лице застыло не напряжение, а широкая улыбка, явное наслаждение бешеной скачкой, непокорными лошадьми, и жизнью в целом.
Минут десять, Валентин Егорович вглядывался в картину, подробную словно фотография. Видны были даже подковы на поднятых ногах лошади, испуганное женское лицо за стеклом кареты и бешенные, на выкате лошадиные глаза, зубы закусившие удила и губы с розовой пеной.
- Однако. – Сабуров с трудом оторвал взгляд от картины, словно проваливаясь в то время и в тот мир и перевёл взгляд на Никиту. Парень явно не понимал цену своему таланту, но это не беда. Не дадим в обиду. Он снова перевёл взгляд на картину и снова едва сумел оторвать взгляд. Да, такое можно повесить хоть и в кабинет. Не выспренно - хвастливое, а вполне серьёзное и взрослое произведение, много говорящее о хозяине лучше любых слов.
Он распахнул дверь в приёмную, и не входя негромко обронил: - Катя, зайди.
- Да, Валентин Егорович. – Стройная ухоженная женщина, одетая по последней советской моде, в платье из китайского шёлка, но по французским лекалам, вошла держа в руках блокнот.
- Сестра вот этого молодого юноши, насколько я помню, Калашникова Варвара Анатольевна сейчас дома, по адресу Улица Гвардейская…
- Дом пять, квартира тридцать пять. – Никита чуть нахмурился. – А, зачем…?
- Могу заплатить наличными, но это опасно. Такая куча денег, а у вас сто процентов, дома картонная дверь. И нужно тебе спать на вулкане? – Спокойно объяснил директор главторга. – А так, сейчас Катенька поедет, прихватит твою сестру, и откроет ей сберкнижку, по которой только хозяйка сможет получить деньги. А чтобы она не переживала, ты поедешь с ней, и всё объяснишь. – Сабуров подошёл к сейфу, и набрав номер на замке, распахнул тяжёлую дверцу. – Портрет который мне не понравился обошёлся мне в десять тысяч. Да, знаю, что дорого, но вот такие в Москве цены на парадные портреты. А тебе я заплачу двадцать. Не спорь, здесь я решаю, что и сколько стоит. Что ещё очень важно – эта планка теперь будет во многом определять твой гонорар, так что не продешеви. – Он положил пачку денег на стол, и нагнувшись к своему писчему прибору, вытащил визитку. – А это совсем личное. Звони если будут проблемы. Катенька, запомнишь юношу?
- Разумеется Валентин Егорович. Я возьму тогда вторую вашу машину, или мне на своей отвезти?
- Знаешь, наверное, лучше на твоей. Всё же Фиат поскромнее Волги. А сейчас лишнего внимания совсем не нужно.
Дома, сестра опять едва не ударилась в истерику, но Катерина, надев на себя маску высокомерной московской дамы, быстро успокоила Варвару, объяснив, что такие люди как Сабуров, просто так деньгами не разбрасываются и, если заплатил двадцать тысяч, значит это ровно столько и стоит.
Но
