готовясь к любому развитию событий.
В воздухе висела напряженность, словно перед грозой. Я чувствовал, как кровь стучит в моих висках, сердце бьется в груди, но я держал себя в руках. Ибо готов к смертельной игре, в которой победителем останется только один.
В полумраке подвала висела напряженность. Девушка в черном платье молчала, ее глаза блестели в полутьме, словно две звезды. В тени оставался грубый голос мужчины, который так и не вышел из полумрака.
— А не хотели бы вы поучаствовать в выборах? — неожиданно резко осведомился неизвестный, скинув мантию. Его фигура была худощавой, изящной, словно сделанной из антрацита. Лицо бледное, с тонким носом и острым подбородком. Он улыбнулся, и его желтые зубы блеснули в свете керосиновой лампы.
— Нет, спасибо, — тут же отвечаю, но ассасин лишь укоризненно покачал головой.
— Не вы, господин ван Рус, а ваш дворецкий. — Неизвестный улыбнулся вновь, обнажая желтые зубы. В его голосе звучала издевка.
— Мне нет дела до ваших разборок, — лаконично ответил Элрик, его голос звучал спокойно, но в нём проскальзывала угроза. Он не отрывал взгляда от неизвестного, как будто готов был в любую секунду напасть.
— Подожди! Так ты… магический ликвидатор вне закона, что бросил вызов Потемневшему? — неожиданно озарило девушку, ее глаза заблестели, словно две звезды. Она крайне заинтересована, а в ее голосе звучала уже не только угроза, но и любопытство.
В этой комнате, освещенной мерцанием керосиновой лампы, висела атмосфера напряженного ожидания. Все понимали, что этот разговор может закончиться трагически, но никто не хотел отступать. Каждый из них был готов бороться до конца. В этом подвале, среди трупов и мерцающего света керосиновой лампы, развернулась смертельная игра, в которой не было правил, а на кону стояла жизнь.
В полумраке подвала царила гнетущая тишина, нарушаемая лишь тихим потрескиванием керосиновой лампы и мерным капаньем воды из неизвестного источника.
— А нафига вам демонические символы наверху? — таки задаю волнующий меня вопрос, не смог удержаться от любопытства.
— Дабы малолетки не мешали и не лезли на рожон, — спокойно пояснил третий, вытирая кинжал о чужую мантию. Его голос звучал грубо, без эмоций, словно он говорил о каком-то банальном деле.
В свете лампы блеснула поверхность кинжала. Девушка в черном платье улыбнулась.
— Мы не любим лишних хлопот, — произнесла она, ее голос звучал спокойно, но в нем проскальзывала угроза. — Поэтому предупреждаем заранее.
— Так что по прайсу, господа душегубы? — вновь ломаю неловкую паузу.
— Всё честь по чести, господин ван Рус, — ответил неизвестный. — Мы люди простые. Есть заказ? Выполняем.
Голос у него грубый, хрипловатый, как у человека, который много курит и мало говорит. Он слегка наклоняется ко мне, будто хочет убедиться, что я действительно серьезно.
— Да. Заказ есть. — стараясь говорить спокойно, хотя внутри меня всё кипит. — Мне нужно, чтобы кое-кто исчез. Много кое-кто.
Я замечаю, как в глазах мужчины появляется огонёк, как будто именно этого он и ждал.
— А имя этого «кое-кого» нам известно? — спрашивает он, его губы растягиваются в едва заметной усмешке.
— Имя не имеет значения, — отвечаю я, вкладывая в слова холодную решимость. — Важно то, что он должен исчезнуть. А затем ещё и ещё…
— Хорошо. — Мужчина кивает, его глаза продолжают сверлить меня. — И как мы должны это сделать?
— У вас есть предложения? — отвечаю я, наблюдая за его реакцией.
— Ни рожек ни ножек следаки не найдут, — неизвестный довольно облизнулся.
— Хорошо. Давайте поговорим о прайсе на ваши профессиональные услуги.
Неизвестный поворачивается ко мне, его лицо озаряется издевательской улыбкой.
— О деньгах? — говорит он, и я слышу, как он щелкает языком. — А вот это и правда интересно.
— Мы люди честные, — говорит он, и я слышу, как в его голосе звучат отголоски угрозы. — Не любим халявы. Но и не любим жадных господ.
Я не отрываю от него взгляда.
— Говорите, — отвечаю я, стараясь держать себя в руках и не сломать ему шею из-за затянувшихся торгов.
— Пять тысяч, — говорит он, называя сумму, которая меня удивляет. — Аванс — две тысячи. Оставшиеся три — после дела.
Я слышу, как в моей голове стучит пульс. Пять тысяч… Это не так много. Но я знаю, что на этом не стоит экономить.
— Сделка, — пожимаем руки, и активируется магическая сделка. — А слитками серебра принимаете?
Он протягивает мне визитную карточку, и я вижу, как на ней напечатано: «Ритуальные услуги. Всегда к вашим услугам».
— А у вас хватит специалистов для войны кланов? — неизвестный крякнул от удивления.
— Найдём! В этом городе всегда полным-полно «фрилансеров». — он улыбнулся.
Собственно, так я и заручился поддержкой «клана» убийц, банально купив их услуги для точного устранения прочих магов. Следом было последовательное давление на те или иные точки многих и многих людей, затем яд, пуля снайпера или взрывное устройство. Мы методично занимались уничтожением кланов, и Элрик был на седьмом небе от счастья. Истинный пролетарий с чистой и ничем не замутнённой ненавистью к магической буржуазии. Ну да мне это на руку. Так что просто расчищаем Калининградские «конюшни» и делаем «себе» же проще.
Вскоре я узнал, что большая часть совета была ликвидирована вместе с их ставкой, но это не мои карманные ассасины, так что тем было любопытней. Но пускай этим занимается Даника, а моё дело простое, покончим со всем этим и домой к семье.
«Кадиллак» приятно урчал под капотом, откликаясь на мои резкие повороты и ускорения. Город проносился мимо меня в тумане раннего утра, окрашенный в серые и бежевые тона. В этом городе было много истории, но сейчас меня интересовал только один вопрос: где найти лучшую кофейню в Калининграде?
Недавно я успешно закончил операцию по ликвидации лидеров одного из магических кланов, и сейчас чувствовал себя немного расслабленным. Элрик был отправлен домой, а я рыскал в поисках лучшего кофе во всей Балтике. Я любил кофе. Он был моим напитком для размышлений, для отдыха, для того, чтобы отвлечься от всех проблем.
«Кофе — это не просто напиток, — думал я, проезжая мимо очередного здания, — это ритуал, традиция, философия».
Обойдя несколько кофеен, я осознал, что в Калининграде с кофейной культурой всё не так хорошо, как я представлял. «Ну ничего, — решил я,
