Я замерла в его руках, не зная, что предпринять. Такого я не ожидала и растерялась. Упираясь ладонями ему в грудь, пыталась привыкнуть к этому дикому поцелую.
Сколько прошло времени с того момента, когда Минас начал мучить мои губы, тараня мой рот своим языком, я не знала. Но закончилось все так же неожиданно. Тяжело выдохнув, Минас взглянул мне в лицо и обомлел. То, как расширились его глаза, давало мне надежду, что он не знал, что творил. И это была всего лишь вспышка безумия.
Долго смотреть на него и молчать я не смогла, отвела глаза, рассматривая на его рубашке пуговицы. Внутри у меня все заледенело от пережитого страха, а лицо пылало от стыда. Чтобы успокоиться, прижала ледяные пальцы к своим горячим губам, пытаясь их хоть немного остудить.
- Аулерия, - позвал Минас, но я не могла сейчас взглянуть на него, продолжая упорно разглядывать пуговицы.
- Любимая, прости, я напугал тебя? - то ли спросил, то ли удивился любимый.
А у меня камень упал с души. Он переживает из-за своего поступка.
Молча кивнула, боясь, что голос меня подведет.
Приподняв мое лицо за подбородок, любимый обеспокоенно спросил:
- Очень испугалась?
Опять кивнула, уже чувствуя, как комок подступает к горлу, а глаза защипало.
- Звездочка моя маленькая, - начал ласково Минас.
- Я не маленькая, - запротестовала я, упрямо пряча глаза.
- Маленькая, совсем маленькая. И безумно желанная. Очень желанная. Ты такая сладкая. Так бы и пил из твоих уст. Ты словно чистейший родник, из которого пьешь и не можешь напиться, - шептал Минас, все ближе притягивая меня к себе.
Сопротивляться ему не было никакого желания, только бы и слушала его манящий голос, опять тая от его нежных ласк. В этот раз поцелуй был, как и прежде, невесомый дразнящий. Когда я полностью расслабилась, отвечая ему, Минас снова мимолетно проник ко мне в рот, лаская своим языком мой. Я была готова к этим ощущениям и смогла оценить по достоинству откровенную и интимную ласку.
Минас словно дразнил меня своим языком, и мне даже стало интересно: каково это, когда ты проникаешь в чужой рот. Это было безумие, просто безумие! Его рот был горяч и приятен, что очень удивило. Войдя во вкус, я даже пыталась прикусить его не в меру шаловливый язык зубами, чем немало развеселила Минаса.
- Проказница, - пожурил любимый, радостно улыбаясь, - и больше не отказывай мне в такой малости, как твой сладкий поцелуй, любимая. Это неприятно и очень сильно ранит меня. Поняла?
Кивнула, но все же не согласилась:
- При всех я не могу целоваться, это неприлично!
- Что еще неприлично делать при всех? - ехидно уточнил у меня любимый.
Чтобы уйти от ответа, я порывисто обняла его за шею, прижавшись губами к ней. Минас все понял и без слов, обнимая меня, и тихо прошептал:
- Я люблю тебя, моя звездочка. Никогда не забывай об этом и не сомневайся во мне. Я все сделаю для тебя, чтобы мы никогда не расставались. Слышишь? Никогда.
Слышать-то я слышала, только сказать ничего не могла от еле сдерживаемых слез. Я была на вершине счастья, лучше и быть не может! Он меня любит, я его тоже безумно люблю, и мы вместе. И это все реальность, а не сон. Я снова его маленькая звездочка, которую он учит чему-то новому, открывая для меня красоту и чувственность этого мира. Незаметно всхлипнув, прикусила нижнюю губу, чтобы не выдать себя.
- Аулерия, а ты вообще знаешь, что в брачную ночь делают молодожены? - от неожиданного вопроса Минаса, замерла, не зная то ли плакать, то ли смеяться.
- Конечно, - украдкой вытерев слезы, прошептала в ответ. - А что?
- Ну, интересно, настолько ты в этом вопросе осведомлена. Чтобы ненароком еще больше не испугать, - насмешка, прозвучавшая в голосе Минаса, обидела, задевая за живое.
- Я знаю, что происходит между молодоженами, молодой человек. Этому всех в школе учат.
- Да, прости, и в книжках сентиментальных подробности описывают. Прости, любимая, прости, что усомнился, - подтрунивал надо мной Минас, за что получил ощутимый удар кулаком по позвоночнику, от чего спина у любимого сразу выпрямилась, а плечи расправились.
- Все, все, понял, раскаялся, прости, - смеясь, взмолился Минас. - Больше не буду над этим смеяться. Аулерия, ты сама должна понимать, что когда я начну, то остановиться там, на брачном ложе, уже не смогу. Я слишком долго ждал и сдерживался, радость моя. И ты просто убьешь меня своими слезами и криками ужаса. Я же хочу слушать твои сладкие стоны и чувствовать, что ты наслаждаешься близостью со мной. Поэтому и выясняю этот вопрос сейчас, а не потом, когда исправить первое впечатление от самого важного момента будет очень сложно.
- Я справлюсь, - обещала, а сама страшилась.
И чем больше об этом думала, тем увереннее была, что Минас прав, что мы с ним это обсудили сейчас. Книги книгами, фильмы тоже познавательны, но на практике все может оказаться не так радужно, как казалось мне.
- Замечательно, молодец. Другого я от тебя и не ожидал. Я люблю тебя, моя звездочка, - похвалил меня любимый и встал с кресла.
Весь путь до спальни проделала опять на руках любимого, в этот раз даже не думалась протестовать. К хорошему слишком быстро привыкаешь, а я уже стала потихоньку забывать, что мы с Минасом расставались, и что у нас разница в возрасте большая. Ведь разница только у тел, а души остались те же. И он взрослее, мудрее и умнее меня. Я словно замерла в развитии, отказываясь принимать мир без любимого.
Коридоры опять были таинственно пусты, словно замок вымер. Если бы своими собственными глазами не видела слуг и рыцарей, то подумала бы что мы совершенно одни в этой каменной громадине.
- А где все? - обеспокоенно спросила у Минаса, заглядывая в очередной пустой коридор.
Любимый кинул на меня удивленный взгляд, потом задумался, а я с интересом смотрела, как меняется его очень выразительное лицо.
Для меня было очевидно, что Минас мысленно решал для себя, стоит мне рассказывать или нет. От этой его внутренней борьбы мне стало неуютно. Но, издав очередной тяжелый вздох, он все же произнес:
- Аулерия, а ты разве не видишь, что утро еще не настало. Ты меня, если честно, немного пугаешь. Ты всегда такая, когда не выспишься?
- А, - протянула я, но все равно уточнила. - А где все с корабля?
- В казарме, - получила спокойный ответ.
- А Земер? - поинтересовалась снова.
- У себя в комнате, - немного напряженнее ответил Минас.
- Все равно, должен же кто-то из слуг не спать. Вдруг случится что? Вот как сейчас, например. На нас чуть не напали, а все спят. Как-то это неправильно все.
- На это есть часовые. Аулерия, к чему такие вопросы? - устало спросил меня любимый, останавливаясь у знакомой двери.
Толкнув ее, Минас вошел в спальню, свет послушно зажегся под потолком.
- Просто, я думала, что слуги в замках должны всегда быть начеку в любое время суток. У нас тут даже кнопки вызова прислуги нет.
- Да почему нет? - взорвался Минас.
Опустив меня на кровать, сам потянулся к шнурку, который я не заметила, так как он был из такой же ткани, что и балдахин. Дернув за него, любимый обернулся к двери, в которую тут же постучали.
- Войди, - приказал властным голосом Минас.
- Вызывали, Властелин, - низко кланяясь, в комнату вошел слуга, одетый в черную униформу с серым воротником-стойкой.
От удивления рот у меня непроизвольно открылся: вот это скорость. А я-то тут столько времени провозилась, выискивая, как вызвать прислугу!
- Да, Властительница пожелала обновить гардероб, и чтобы про обувь не забыли, - то, как Минас разговаривал с посторонними, пугало холодностью и надменностью.
Это не мой вечно веселый балагур. Он словно надевал на себя маску Темного Властелина, меняясь на глазах.
- Слушаюсь, - отозвался мужчина, даже не подняв головы, все так же склонившись в поклоне.
- Свободен, - и мы снова остались одни.
- Все? - спросил у меня, снова улыбаясь, Минас.
- Нет, - улыбнулась в ответ, продолжая мучить любимого. - Хочу есть.
- И выпить для храбрости? - разгадал мой маневр Минас.
Пораженно уставилась на него, не веря, что он понял мои душевные метания. Кивнула головой, продолжая улыбаться. Улыбка как приклеилась, болезненно сводя скулы.
Потянувшись снова к шнурку, Минас вдруг замер и передумал вызывать прислугу.
- Сам схожу, а ты не усни. Все равно разбужу.
Мне тоже стало стыдно дергать мужчину, который и так только что покинул нас. И довольная подумала, какой же Минас у меня заботливый. Хоть и разговаривает с прислугой холодно, а все лишний раз не дергает.
И вот в такой мечтательно -романтический момент я заметила его. Письмо! Оно висело около штор, чуть прячась за ними. Не задумываясь ни секунды, подбежала и схватила еле видимое, а точнее сказать, видимое только мне письмо. Вернувшись к кровати, села и нажала на печать - две птицы - знак семьи Артемида.
Письмо раскрылось, создавая вокруг меня полог. Я словно оказалась в непроницаемом мыльном пузыре, причем не одна, а с голографическим изображением самого Артемида, и он быстро заговорил:
