меня внутрь. Комната оказалась спальней, и я уже готовилась закричать, когда Этен проговорил:
— Леди Мария, будет проще, если мы разберемся во всем сейчас.
Сердце ушло в пятки. Ладно, главное — сохранять спокойствие. И улыбаться. И, пожалуй, строить из себя дурочку — тут мне и стараться не придется.
— В чем разберемся? — похлопала глазами я, теребя кончик косы. — Я не понимаю, чего вы от меня хотите. Отпустите, а то я буду кричать.
Этен фыркнул и демонстративно сложил руки на груди.
— Да пожалуйста. Идите хоть сейчас к понтифу Серго или к королю, а я пока буду считать минуты до того момента, как кто-то из них поймет, что вы не та, за кого себя выдаете.
Глава 9
— Что? — горло перехватило.
Закатив глаза, Этен сел на край кровати и жестом предложил мне опуститься рядом.
— Леди Мария, я хочу вам помочь. Прежде чем ситуация станет непоправимой.
— Непоправимой?
— У вас речь образованной горожанки, а то и баронессы, но вы понятия не имеете, как вести себя в обществе, являетесь в замок без сопровождения и в мужском камзоле на голое тело. Вы удивились тому, как вас встретили, будто понятия не имеете, что за даром обладаете — высшим королевским благословением. Вы явно не девушка легкого поведения, как о вас болтают: ни одна из них не постеснялась бы раздеться при Брешке. Ну и, наконец, леди Мария. Чтобы не привлекать к себе внимания, вам стоило бы выбрать менее экзотическое имя.
Он серьезно? Несмотря на всю серьезность ситуации, мне стало смешно, и я фыркнула. Да куда менее экзотичное-то! Брови Этена взлетели вверх.
— Извините, — пробормотала я. — Просто… Нет, это сложно объяснить.
Несколько секунд Этен смотрел на меня нечитаемым взглядом, а затем сказал:
— Леди Мария, я врагу не пожелал бы перейти дорогу королю или Кроу. Я… знаю, о чем говорю, поверьте мне. А потому, если все это ошибка — я помогу вам, но если, — он нахмурился, — если вы нас всех обманываете, я должен буду доложить, мне придется, потому что…
— Не нужно! — воскликнула я и тут же прикусила изнутри щеку.
Молодец, Маша, второй день подряд ляпаешь ерунду, не подумав. Впрочем, чему я удивляюсь? Все как обычно, просто раньше от моих слов немногое зависело. Что мне стоило сейчас промолчать и изобразить амнезию? Обморок? Или, на худой конец, припадок эпилепсии?
Теперь этот Этен точно знает, что со мной что-то нечисто, иначе я бы так не всполошилась. И что делать? Соврать? Но что? Я и так уже выдала себя с потрохами.
«Может, все-таки попробовать в эпилепсию? Зря ты что ли в драмкружке в школе занималась? Была лучшим деревом в третьем ряду», — авторитетно заявил внутренний голос, и я посоветовала ему заткнуться.
Этен смотрел на меня, спокойно и прямо, ожидая ответа, и я решилась. Мне нравился этот парень, я даже не могла бы сказать, почему. Было в нем что-то хорошее и надежное, какой-то стержень, который заставлял меня надеяться на то, что Этен — не из тех, кто может обмануть или подставить.
Или нет?
— Ладно, — тихо сказала я. — Этен, дело в том, что ты — моя галлюцинация.
— Я твоя — кто?
— Галлюцинация! — я серьезно смотрела в карие глаза. — Ты — ненастоящий. И замок вокруг тоже ненастоящий, и ваши король с советником. Я все это придумала, понимаешь? Попала под машину и лежу сейчас в коме. А мой мозг в это время активен и продуцирует всякое. Мне это чудится.
Увидев выражение лица Этена, я запоздлало вспомнила о том, что в привычном мне мире в определенные времена — как раз в те, когда по улицам ездили кареты, — методы лечения сумасшествия были совсем негуманными.
— Так. Подожди, — потряс головой Этен. — Давай по порядку. Что значит — тебе все это чудится?
— Все началось с того, что я попала под машину.
— Подо что ты попала?
Ох, кажется, это будет нелегко. Я набрала в грудь побольше воздуха и принялась рассказывать о том, что со мной случилось. Уложилась я всего в несколько минут, причем большую часть времени пыталась объяснить, что же такое машина. Когда я упомянула, что она едет сама, сжигая находящееся внутри топливо, глаза Этена зажглись маниакальным блеском.
Судя по всему, в ближайшее время мне не избежать допроса с пристрастием. Даже жалко, что я ничего не понимаю в том, как устроена техника, и объяснить смогу разве что сложнейшую конструкцию чеснокодавки.
— Понимаешь теперь, — сказала я после того, как насчитала шестьдесят секунд неловкого молчания, — что это все не взаправду? Я просто сплю сейчас, вот и все. Мне жаль, — добавила я, напомнив себе о том, что должна быть чуткой.
Этен моргнул, приходя в себя.
— Пойдем к понтифу Серго.
Я пожала плечами и направилась следом, мимолетно порадовавшись тому, что Этен набился в сопровождающие: коридоры дворца были такими длинными и запутанными, что заблудиться здесь в одиночку — вообще не вопрос.
Зайдя в библиотеку, я даже забыла о том, чего хотела, — обо всем забыла, кроме книжных стеллажей высотой метра три, занимающих все пространство. Запах книжной пыли защекотал ноздри, я с удовольствием вдохнула поглубже, провела пальцами по корешкам ближайших томов — и едва не расплакалась, вспомнив, что не умею читать на здешнем языке, даже букв не знаю.
Ну что за несправедливость!
Не обращая внимания на то, что я едва не шмыгаю носом от обиды, Этен шел вперед, легко находя дорогу между стеллажей, расположенных, кажется, в хаотичном порядке.
— Понтиф Серго, — окликнул он, когда мы вышли к длинному столу у окна, за которым сидел старик, склонившись над толстым фолиантом. Еще несколько книг лежали вокруг, открыты они были на каких-то схемах, похожих на гороскоп или карты звездного неба. — Понтиф Серго, нам нужно с вами поговорить.
— Этен! — понтиф Серго обернулся и едва не подпрыгнул от радости, прямо сидя на стуле. — Мальчик мой, я так давно тебя не видел! Где ты пропадал?
— Замок большой, одежды и бытовых дел у короля много, особенно сейчас. Как-никак иностранную делегацию ждем, да не простую, а во главе с самой принцессой, прекраснее которой, говорят, нет на свете. — Этен подмигнул и кивнул понтифу на меня. — Вы уже знакомы с леди Марией?
— Леди Мария! — понтиф Серго добродушно посмотрел на меня. — Вчера я вас не узнал, так вы изменились в одночасье. Как поживаете?
— Хорошо, — выдавила я, краснея. Все-таки нелегко вот так спокойно общаться с человеком, который видел меня голой,
