тьме, потому что свет нас оставил. Оружие проклятого бога неподвластно ни одному смертному. Оно пожрет ваши души, подчинит себе, но вы и так прокляты. Да и души ваши давно прогнили.
Конрад резко вытащил меч и приставил кончик к лицу старца.
— Кто ты такой?
Эльф бесстрашно взглянул смерти в глаза.
— Я глас богов, я их око, я их чувства. Я знаю, что сейчас произойдет.
Ядовитое пламя окутало клинок; тьма сгустилась над эльфийской деревней.
— Стой, — зашептал Эрик. — Не делай этого. — Он попытался оттащить Конрада, но невидимая сила обожгла руки. — Ар-р-р, черт! Конрад, хватит!
— Давай, — с вызовом бросил эльф; ветер раздувал его седые пряди, — высвободи демона. Эгон ждет.
— Сто-о-ой!
Отчаянный крик Эрика поглотила буря. Два смертоносных смерча стерли с лица земли еще один реликт прошлого.
2151 год Новой эры. Императорский дворец.
Перо скользит по пергаменту, выводит ферксийские символы. Кривые каракули, где нет ни капли изящества. Рука болит, пальцы не разгибаются от целого дня бессмысленной проволочки с приказами. Маркус с командирами слишком затягивают с назначением нового капитана. Адельмар Блэйк.
— Как же так вышло?… — шепчут губы. Хорошо, что рядом никого нет. Пустая комната в восточном крыле дворца. Проявление чувств, тем более от Стража, — непростительная слабость. Но как эти подонки осмелились замарать имя капитана? Неблагодарные сволочи! Блэйк был символом благородства, примером для других. Адельмара уважали даже генералы. А теперь его имя смешали с грязью, сделали крайним во всех прегрешениях. За что?
Перо разломилось пополам. Грязная клякса растеклась по бумаге.
Для чего все это заполнять? Лучше сразу казнить, чем заставлять гнить в одиночестве.
Через круглое и пыльное решетчатое оконце пробился лучик. Кружок света пестрит невзрачный серый жилет Стража с крестом на груди, золотит стол, падает на кипу книг, указывая на название одной из них.
«Imperial Venitus». Имперская истина. В академии приходилось зачитывать ее до дыр. Святой трон, даже детям читают ее вместо сказок перед сном. Мир сошел с ума.
Новое перо. Новый приказ. Луч тускнеет от безысходности, свет ускользает.
— Как и будущее…
Конрад.
Сложно писать. Мысли о друге не просто печалят, они ужасают. Дважды предать… Чтобы сказал отец? Может быть, назвал бы трусом?
Горький смешок.
Конечно. Весь из себя правильный, преданный, а на деле слабак. Теперь его ненавидят. Все отвернулись, кроме Маркуса.
Град посыпался на Хоэнтвиль, забарабанил по окну; холодный ветер просачивается через узкие щели, продувает до костей, зловеще завывает.
— Да что с этой погодой не так?
Перо замирает. Только сейчас до сознания добирается суть приказов, которые вскоре окажутся в руках генералов. Истребление. Ликея обречена. Леоса загнали в Ущелье Мертвеца. Все за что бился Конрад, превратилось в прах. Мира больше никогда не будет.
Святой трон…
Яростный стук в дверь. Кто-то молотит по ней как умалишенный.
— Открыто.
На пороге стоит разодетый во все черное посланник императора.
— Владыка Оттон требует вас к себе.
— Я скоро прибуду в зал.
Посланник качает головой.
— Не в зал, в сады.
… Императорские сады — святая святых Оттона. Под громоздким стеклянным куполом растут цветы и деревья из разных стран. На ферксийском языке некоторым и названия не нашлось. Впрочем, один император разбирался в тонкостях ухаживания за ярким цветником.
Оттон стоял над круглой клумбой, задумчиво рассматривая кроваво-красный цветок; стебель покрывали маленькие иглы.
— Вот и ты, — не оборачиваясь, говорит он. — Надеюсь, работа не притупила твоих навыков? Как-никак, два года прошло.
— Я доволен своим положением. — Ложь легко слетела с губ. Раньше даже во сне невозможно было и помыслить о таком.
Император оборачивается. На его лице удивление.
— Признаю, лгать ты научился. Хм-м, — веселая искорка блеснула в глазах Оттона, — ни один мускул не дрогнул. Мне нравится. Так вот, — он манит ладонью к себе, — тебе интересно, зачем я вызвал тебя?
«Будто у меня был выбор».
— Я удивлен.
— Пройдемся. Заодно покажу тебе сад.
К чему показывать цветы простому солдату, пускай и Стражу? Ни черта не понятно. Очередная ловушка?
Оттон все говорит и говорит. Указывает на невысокое дерево, произносит странное слово «Микус» — захарийское деревце. Да и хрен бы с ним. Но как он увлечен. Пожалуй, даже больше, чем напыщенной речью перед герцогами и генералами.
Взгляд бегает по саду: по цветам, по душистым кустам с крупными ягодами, по деревьям с листвой в виде крыльев и с колючками. Сад как сад. В душе возникает чувство неловкости.
— Вижу, — Оттон тыльной стороной ладони проводит по широкому зеленому листу, который тотчас свернулся в трубочку, — ты не особо впечатлен. Оно и понятно: воины редко находят красоту в природе. Я хочу это изменить, хочу увидеть, как расцветет империя, подобно этому саду.
«Это невозможно».
— Пока это невозможно, но начало положено. Ты знал, что твой отец собрал этот купол?
— Отец? Я думал, он создавал оружие.
— Отнюдь. Он был превосходным инженером-механиком…
«Поэтому его предали и убили?».
— … и ты тоже можешь стать таким. Твои механизмы пользуется успехом.
Император надавливает пальцем на запястье. С тихим щелчком из-под рукава Оттона выскальзывает короткий клинок.
— Как видишь, и я им не брезгую. Красота и изящество скрывают смертоносность. В этом саду все такое — ядовитое. Одно неверное прикосновение, один неверный шаг и ты мертвец. Никогда не узнаешь, что тебя убило.
Яснее некуда. Император угрожает, потому что что-то знает. Он любит играть в такие игры, чтобы человек боялся, ощущал себя беспомощным.
— Одно меня смущает, — клинок встает на место; мягкая ладонь опускается на плечо; страх шевелится внутри, — преданность. Ты уже много лет Страж, однако я вижу неуверенность, сомнения, боль в твоих глазах.
Оттон будто видит насквозь. Это пугает. Пугает всех при дворе. Слабости не скрыть от пристального, холодного и хищного взгляда. Его ладонь скользит к лицу; наконечник клинка в дюйме от шеи.
— Конрад был твоим другом, а Эрик чуть ли не наставником. Сейчас сын Кларенса в Фоусте. Слышал о таком городе? Он в Илларии.
Короткий кивок.
— Да.
— Отыщи для меня кое-что. — Император шепчет. — Книгу. Арип держит ее у себя.
— И зачем она вам, мой повелитель?
Улыбка Оттона похожа на жуткий шрам на лице.
— Ферксия должна расцвети, чтобы каждый человек в империи жил также, как и люди в других странах. Водопады, густые леса, живописные озера, теплое солнце, дарящее радость.
«Водопады? Озера? Что за вздор. Простой книжке такое не под силу».
— Я не доверяю Конраду. — Оттон морщится. — Вернее, его талантам. Я поступал опрометчиво…
«Разоряя страны?».
— … убил много людей, разрушил десятки городов, но, —
