Я бы хотел перейти прямо сразу к истории «Звездный путь: Фильм». Но, чтобы изложить все по порядку, мне сначала нужно разобраться с вопросом вулканца, глушащего пиво.
Пиво? — спросите вы. Спок пьет пиво???
Никто так не удивился, узнав об этом так, как я.
Историю СТ-ТМП (как ласково называют его фанаты) по праву стоит начать с Лондона, куда мы с женой отправились в отпуск в 1975 году. С бара отеля, если быть точным, куда я отправился вскоре после того, как однажды вечером мы туда заехали. Бармен при виде меня ухмыльнулся — какой дружелюбный, подумал я — подмигнул и с понимающим видом сказал: «Спорим, вы хотите «Хейнекен», мистер Нимой».
Ну, я не то, чтоб большой любитель пива, так что был совершенно сбит с толку. «Нет, спасибо», — сказал я вежливо и сделал свой обычный заказ, гадая, с какого потолка он взял, что я хочу заказать пиво — да еще и какой-то определенной марки.
Вскоре я это выяснил.
Несколько вечеров спустя мы отправились посмотреть на Генри Фонду, который играл в монопьесе «Дeрроу». (Я работал с Фондой тремя годами раньше, в телевизионном фильме под названием «Дело «Альфа»). После спектакля мы присоединились к нему и его супруге за поздним ужином. В какой-то момент разговора Генри сказал:
— Знаешь, Леонард, я надеюсь, что тебе хотя бы заплатили за все эти рекламные щиты по городу.
— Какие щиты, Генри? — у меня не было ни малейшего понятия, о чем это он.
— Ты хочешь сказать, что не знаешь о всех этих рекламах «Хейнекен»?
Я вспомнил странный вопрос бармена.
— Нет. Ничегошеньки не знаю. Ты можешь мне показать хоть один?
Он показал. Оказалось, ими был утыкан весь Лондон — и они были огромные, вызывающие и вырвиглазные.
На них — чтоб мне провалиться! — перед зрителем красовались три Спока, изображенные в манере «не вижу зла, не слышу зла, не говорю зла». У самого левого Спока были преувеличенно длинные мягкие уши, свисающие вниз, как у собаки. Центральный Спок поднимал ко рту стакан пива, а уши у него приподнимались и подавали признаки жизни. Финальный Спок щеголял стоящими торчком ушами и выражением самодовольного удовлетворения. Огромные буквы гласили:
ХЕЙНЕКЕН. ОСВЕЖАЕТ МЕСТА, КОТОРЫХ ДРУГОЕ ПИВО НЕ ДОСТИГАЕТ.
Печально известный хлебающий пиво вулканец
У меня в ушах зазвучал знакомый голос.
СПОК: Что бы это значило?
НИМОЙ: Это реклама, призванная продавать пиво.
СПОК: Я не уверен, что полностью понял подтекст. «Освежает места, которых другое пиво не достигает»? Например, мои уши? Это что, попытка пошутить?
НИМОЙ: Это шутка, Спок. С сексуальным подтекстом.
СПОК: А. (пауза) Не вполне то, что я мог бы назвать достойным появлением в столь общественном месте. Ты это одобрил?
НИМОЙ: Ты что! Конечно, нет! Это просто страшная боль в заднице!
СПОК: Странное место для проявления волнения.
НИМОЙ: Это фигура речи, Спок. Дай-ка я с этим разберусь.
СПОК: Уж будь добр.
Я достал свой верный «Никон» и быстренько снял рекламный щит, затем вернулся в отель и сделал несколько звонков. Вскоре я узнал, что сделка, касающаяся рекламы «Хейнекена», была заключена в Голливуде.
Ну, я уже видел себя в роли Спока в рекламе — например, на коробках кукурузных хлопьев «Келлогс» (которые, кстати, тоже были английские). Это меня позабавило и показалось трогательно-старомодным и даже лестным, вопрос о том, было ли законно использовать мое изображение без моего позволения, никогда не приходил мне в голову.
Но он пришел мне в голову, когда я увидел эти рекламные щиты. Так что, вернувшись в Лос-Анджелес, я связался с моим доверенным управляющим, Берни Фрэнсисом, который организовал для меня обсуждение вопроса с юристом. «Если ли у них право так поступать? — хотел я знать. — Есть ли у меня право согласовывать, как используется мое изображение?»
Юрист изучил мой старый контракт со «Звездного пути» и спросил Берни, сколько сделок было заключено по поводу моего изображения. Берни прошелся по отчетам и выяснил сногсшибательную информацию: мы не получили ни единого чека за использование моего изображения за последние пять лет. А чеки, которые приходили до этого, были на такие крошечные суммы, что, когда они перестали поступать, мы просто не заметили.
Если вы обратите внимание на даты, вы сделаете те же самые интересные выводы, что и мы — деньги перестали приходить как раз тогда, когда «Звездный путь» достиг необычайного успеха, спасибо продаже сериала для показа на разных каналах!
Следующая потрясающая новость пришла от юриста: оказывается, поскольку «Звездный путь» был закрыт, у «Парамаунт» не было права использовать мое изображение после его закрытия. Так что «Парамаунт» не только десять лет незаконно торговала моим изображением в роли Спока, но и последние пять лет они не перечисляли мне никакой выручки.
Можете поверить мне на слово — потом было много, очень много телефонных переговоров между мной и «Парамаунт». Студия заявила — и я им поверил — что рекламные щиты застали их врасплох. Они сказали — и я им поверил — что им тоже показалось, что реклама эта весьма сомнительного вкуса, и они ее отвергли. Видимо, кто-то в Лондонском подразделении действовал без одобрения.
Понятно, сказал я, но что насчет несогласованного коммерческого использования моего изображения в течение десяти лет? Без выплаты какого-либо дохода в течение последних пяти?
Это все просто небольшое недопонимание, сказала студия — но мы никак не могли сойтись на том, сколько мне должна «Парамаунт» или что подразумевалось в моем изначальном контракте. В итоге мне пришлось начать судебное разбирательство.
Добавьте к этим юридическим неприятностям инциденты с «Квестором» и «Звездным путем-II» — и, возможно, вы поймете, почему я не рвался опять связываться с «Парамаунт» и «Звездным путем».
Но я знал, что рано или поздно еще получу известия от студии. Видите ли, летом 1977 года, когда я был в Нью-Йорке, играя в «Эквусе», мне позвонил мой агент, чтоб сказать: «Слушай, ты должен выбраться в кино и посмотреть эти новые «Звездные войны».
Так что я проскользнул на дневной сеанс в кинотеатре где-то посреди Манхэттена. И, если честно, увиденное совершенно захватило меня — и всех остальных киноманов в зале. «Звездные войны» — увлекательнейший фильм, полный изобретательных находок, великолепных картин, захватывающих поворотов сюжета и невероятных визуальных эффектов. Вместе со всеми я смеялся и радовался, и отлично провел время. И я сказал себе: «Тебе точно позвонят с «Парамаунт»!»
И правда. К счастью для нас для всех, звонок поступил от молодого человека по имени Джеффри Катценберг, который сказал: «Вы не будете против, если я прибуду в Нью-Йорк, чтобы с вами побеседовать? Мне бы хотелось увидеть вас в «Эквусе».
Ну какой актер перед таким устоит?
«Эквус», Театр имени Хелен Хэйес, Бродвей, июль 1977 года
Джефф, как выяснилось, оказался освежающе непосредственным. У него было телосложение жокея, бесконечный запас энергии, быстрый ум и глубокие убеждения, которые он не стеснялся высказывать.
Но в те выходные, когда он прилетел в Нью-Йорк, он, в основном, слушал, пока я говорил. Он не становился в позу, но произвел впечатление, что он хочет быть по-настоящему честным и полезным. Мы открыто обсудили проблемы, которые у меня были со студией. После нескольких часов беседы, он спросил, не хочу ли я взглянуть на сценарий. Я сказал ему, что мне не кажется правильным это делать, пока продолжается тяжба. Он принял ответ, и мы расстались в хороших отношениях.
