- Пока не решил окончательно, - пробасил дядя Вернон. - У нас в городе, к моему сожалению, одна начальная школа. А в школу Святого Брутуса для детей с криминальными наклонностями берут только тех, на кого жаловались в полицию. Но мы не хотим так позориться перед соседями, по крайней мере, пока.
- Дождетесь, что этот ненормальный кинется на вас с ножом или покалечит Дадлика, - недовольно проворчала его сестра.
Гарри едва сдержался от фырканья: «Больно мне надо марать руки! Я что, псих на воле?»
- Прошу к столу, - прервала диалог тетя Петунья, явно недовольная темой и, чтобы хоть как-то дать выход негативным эмоциям, снова вызверилась на племянника: - А ты марш на кухню, пока приличные люди обедают.
Гарри безразлично кивнул, потому что за прошедшие годы привык, что Дурсли обращаются с ним, как с прислугой. Правда, в этот раз это было чуть обидней, чем всегда, так как Злыдень, бульдог Мардж, занял пустое место и по-хозяйски поставил лапы на стол. «Я для них хуже собаки, - с болью подумал мальчик, но успокоился, увидев перекошенное от отвращения лицо тети Петуньи, которая ненавидела любую живность. - Так ей и надо!»
Самолюбие Гарри не пострадало даже тогда, когда его позвали прислуживать за столом в качестве официанта. Один вид чавкающего и выбрасывающего из тарелки часть трапезы бульдога и позеленевшего лица Петуньи, которую едва не тошнило от омерзения, поднимал его настроение.
* * *
Следующие пару дней тетушка Мардж царила на Тисовой улице. Она по-прежнему кормила собаку за одним столом с родственниками, называя ее «сыночком» и «душечкой», позволяла себе колкие замечания в адрес тети Петуньи и пыталась уговорить брата отдать «нахлебника» в приют. Хозяева скрипели зубами и, кажется, ждали ее отъезда с не меньшим энтузиазмом, чем Гарри, которому, разумеется, доставалось от всех.
Наконец, настал день рождения Дадли и, соответственно, предпоследний день пребывания Мардж. Тетя Петунья разбудила племянника ни свет ни заря и заставила готовить праздничный завтрак - обедать семейство собиралось в ресторане, а Гарри планировалось отвести к миссис Фигг, немного свихнувшийся на кошках соседке, которая иногда соглашалась посидеть с ним.
К одиннадцати были разбужены новорожденный и гостья. Дадли немедленно кинулся в гостиную, где его дожидалась груда подарков, и долго пытался подсчитать, сколько же их у него.
- Здесь тридцать два свертка, мой сладенький коржик, - пришла ему на выручку тетушка.
Дадли задумчиво нахмурил свой узкий лоб и попытался понять, много это или мало. Но задача оказалась непосильной, и он принялся срывать обертки. Чего тут только не было! Разные модные вещи, плеер с наушниками, подборка кассет с современными песнями, игры для компьютерной приставки, машинки, канцелярские товары для школы и многое-многое другое.
- А где духовое ружье? - осмотрев все, капризно спросил у всех виновник торжества. - Вы же обещали!
- Деточка, я решила, что тебе не стоит иметь такую игрушку, - заискивающе глядя на сыночка, пролепетала смущенная тетя Петунья.
- Так нечестно! - топнуло ножкой ее чадо, отчего зазвенела посуда в буфете. - Хочу! Хочу! Хочу!
В его белесых глазках блеснули слезы. Гарри фыркнул: кузен до сих пор применял этот детский прием, чтобы разжалобить родителей, особенно, мать.
- Мой сын своего не упустит! - усмехнулся Вернон, с гордостью глядя на Дадли, который продолжал выкрикивать «хочу» и топать ногой.
- Мы купим тебе ружье, - пообещала Мардж, тоже глядя на племянника с восхищением.
«Психи, - подумал Гарри, рассматривая своих родственников. - Что они вырастят из этого борова?.. Уголовника, каковым считают меня».
* * *
Во время завтрака, на котором Гарри снова разрешили присутствовать только в качестве официанта, как и все предыдущие дни, посыльный принес неутешительное известие: миссис Фигг заболела. Прочитав записку, Вернон нахмурился:
- Придется взять мальчишку с собой.
- Не-ет! - взвыл Дадли. - Он все испортит!
- Ты с ума сошел, братец? - поддержала его Мардж. - Мы идем в приличное место, в ресторан, пусть и детский, да еще с Полкиссами. Этот паршивец опозорит нас, как пить дать!
- И что делать? - расстроилась Петунья, которая боялась, что ее заставят нянчиться с ненавистным племянником. А ей так хотелось надеть новое шелковое платье, которое купил ей муж в честь того, что сын идет в школу.
- Оставьте мальчишку одного, - предложила Мардж.
- Но это опасно, - еще сильней нахмурился Вернон. - Вдруг он взорвет дом.
- Загрузите его работой, чтобы некогда было хулиганить, - решила не сдаваться сестра.
Скрепя сердце, хозяева согласились.
Перед тем как уехать, тетя Петунья положила перед Гарри список дел: убрать посуду, приготовить ужин и завтрак, помыть в доме полы и окна, выдергать сорняки на клумбах, подмести дорожки и вытрясти коврики. «Они меня за Золушку принимают? - возмутился мальчик. - Тут работы на целую неделю, а не на несколько часов, и у меня нет феи-крестной, чтобы помочь».
Оставшись один, Гарри вымыл посуду, в спешке разбив пару тарелок. Затем принялся за окна и полы. Даже понимая всю невозможность сделать весь объем работы, он старался: ему не хотелось быть запертым в своем чулане - только не летом, когда так хорошо на улице!
Мальчик как раз домывал лесенку, когда родственники вернулись. Увидев, что у «дармоеда еще и конь не валялся» (слова Мардж), дядя Вернон вынул ремень и выпорол Гарри под хихиканье сына, поощрения жены и подначки сестры «бить больнее». Затем племянник был отправлен в чулан, где и провел остаток вечера и ночь.
* * *
Утром Гарри болезненно морщился, но стоически занимался приготовлением еды. Впрочем, ему было не привыкать: его били не в первый раз и, всего скорей, не в последний, а работать заставляли всегда, несмотря на наказание.
Завтрак получился весьма поздний: Мардж и Вернон засиделись вчера до двух часов ночи и сегодня оба мучились похмельем. Настроение от этого у них было отвратительное, и они пытались сорвать его на других. Поэтому Петунья принесла графин с виски и ведерко льда.
- Все-таки я не понимаю, какая необходимость заставила вас оставить мальчишку в доме, - завела Мардж любимую песенку, выпив пару бокалов.
- Мы слишком дорожим репутаций, - в который раз пояснил Вернон. - Как бы отреагировали соседи, узнай, что мы отправили племянника в приют?
- Этот неблагодарный выродок наверняка не поддается никакой дрессировке, - продолжала ныть его сестрица, вызывая раздражение у Гарри тем, что снова сравнивает его со своим блохастым псом. - Кем, говоришь, работали его родители, Петунья?
- Никем, - ответила женщина, заставляя племянника морщиться.
Сколько раз Гарри уже слышал историю, что его родители были безработными и погибли в автокатастрофе, будучи пьяными. Он знал, что тетя врет, так как помнил, что их убили смертельным проклятьем, и в самом начале пребывания у родственников даже пытался с ней спорить, но, поняв, что это бесполезно, перестал и почти смирился.
- Я так и предполагала, - покачала головой Мардж, выливая в свой немаленький рот очередную рюмку. - Бездельники и пьяницы. А твоя сестрица была еще наверняка шлюхой.
Это было уже слишком! Гнев скрутил разум мальчика. Он не позволит издеваться над своими погибшими родителями!
- Зашей себе пасть, толстая гадина! - зло выкрикнул Гарри. - Мои родители приличные люди, не чета тебе! А если и не работали, так потому, что были богатыми!
В гостиной зазвенели стекла и полопались фужеры в буфете. Мардж задохнулась от возмущения и явно собиралась поведать что-нибудь столь же гадкое, но не смогла, так как ее руки, помимо воли хозяйки, начали зашивать неизвестно откуда взявшейся огромной иглой с суровой, толстой ниткой рот. Это было такое страшное зрелище, что Дурсли дружно закричали от ужаса.
- Прекрати немедленно, Поттер! - наконец, смог выпалить дядя Вернон.
- Я не знаю, как, - признался ошеломленный мальчик.
- Меня это не интересует!
Процесс зашивания закончился. Мардж начала синеть от нехватки воздуха и хвататься за горло своими пальцами-сосисками, остальные Дурсли заверещали, а Гарри стоял, пораженно глядя на то, что натворил своей стихийной магией.
Неизвестно, чем бы это кончилось, но в этот момент в гостиной появился чернокожий гигант в синей мантии и несколько раз взмахнул волшебной палочкой. Рот Мардж стал прежним, и она перестала синеть. Еще взмах палочкой, и родственники Гарри уставились перед собой остекленевшими глазами.
- Ну и учудил ты, парень, - хохотнул гигант. - Неужели эта жирная тетка так тебя достала своими нравоучениями?
- Она оскорбила моих родителей, - хмуро пояснил мальчик, силясь вспомнить, когда уже видел этого человека.
- Тогда все правильно. Твои родители были прекрасными людьми, и никто не смеет оскорблять их память, - одобрил мужчина. - Дай пядь, Гарри Поттер. Уважаю! Будем знакомы, я Кингсли Бруствер.
