— Провалила экзамены! — раздался голос Рона, а вскоре и сам он выскочил из шкафа. — А еще строила из себя самую умную! Так тебе и надо, выскочка.
— Вот именно, грязнокровная выскочка, — Драко Малфой вышел из шкафа и противно ухмыльнулся. — Грязнокровкам нет места в нашем мире.
— Мы гордились тобой, — расстроенная женщина, очевидно, была матерью Гермионы. — Мы думали, ты такая умница. Ты так нас подвела. Ты навсегда останешься без образования и без работы, а когда мы умрем, ты потеряешь дом и будешь жить под каким–то мостом.
Гермиона разревелась, громко, навзрыд, бросив палочку и закрыв лицо руками.
— Ридикулус, — бросил Саша, и у всех вышедших из шкафа выросли огромные уши, которые обернули головы коконом. Люди стали смешно крутиться вокруг себя, сталкиваясь друг с другом, и, покачиваясь и спотыкаясь, вернулись в шкаф.
— Не плачь, — Саша склонился над Гермионой, которая прямо посреди учительской опустилась на колени и рыдала, захлебываясь и шумно всхлипывая. — Сядь хотя бы в кресло, не то простынешь.
— Малфой обижает ее? — тихо спросил Люпин, когда Саша вернулся к шкафу.
— У нее был тяжелый день, профессор, — Саша скривился. — Небольшие разногласия, не более.
— Ты уверен? — спросил Люпин, когда Александр занял место напротив шкафа.
— Я попробую, — кивнул он. — Я просто хочу знать, чего я боюсь на самом деле.
— Если что, я помогу, — заверил его Люпин и распахнул дверь шкафа.
Протяжный гудок озарил учительскую, и из шкафа вылетел огромный красный КАМАЗ, фары которого, несмотря на явный день, ослепили Сашу дальним светом. Он видел даже перекошенное лицо водителя.
Саша замер как вкопанный, глядя на приближающуюся махину, готовую раскатать его в лепешку, как вдруг Люпин быстро встал между Сашей и его страхом. Гудок мигом стих, будто кто–то выключил в помещении звук, и перед профессором повис молочно–белый шар.
— Ридикулус, — улыбнулся Люпин. Шар превратился в муху и улетел в шкаф.
— Гарри? — Гермиона уже не плакала и лишь смотрела на него широко распахнутыми глазами.
«Нужно выкручиваться», — мелькнуло у Саши в голове, хотя КАМАЗ все никак не хотел покидать его мыслей.
— Я, ну, — Саша замялся. — Дурсли все детство рассказывали мне, что родители погибли в автокатастрофе. И теперь я боюсь больших машин, грузовиков, и… И вообще, у меня стресс.
Для правдоподобности Саша дернулся и громко выразительно сглотнул.
— Тебе нужно выпить чаю, — тихо сказал Люпин. — А лучше — шоколаду. И тебе, Гермиона. Идемте.
Люпин повел их в свой кабинет, невзирая на протесты.
— Гарри, — дернула Сашу Гермиона, когда они просидели у Люпина уже полчаса и успели успокоиться. — А что это за машина такая? У моих родителей тоже есть машина, но водитель там сидит справа. А у твоего грузовика водитель сидел слева.
Она уставилась на Сашу, ожидая ответа, да и Люпин явно заинтересовался и придвинулся поближе.
«Вот это влип», — подумал Саша и на сей раз неподдельно сглотнул.
Часть III. Глава 7. О благих намерениях
Впоследствии Саша так и не смог разобраться, как он выкрутился из этой ситуации. Он нес какую–то околесицу о том, что слабо представляет себе грузовик, о том, что это первый детский страх, и о том, что его подсознание само придумало столь абсурдную картину. В итоге профессор Люпин мягко потрепал его по плечу и подвинул к Саше чашку с горячим шоколадом. Гермиона, подозрительно рассматривавшая друга, списала все на стресс и на то, что боггарт отражает страхи, а не воспоминания. Саша же для себя сделал выводы более чем однозначные.
«В этом мирке становится все сложнее и сложнее, — думал он, лежа очередной бессонной ночью на своей кровати и рассматривая полог, — а этот Люпин хоть и кажется милым и добродушным, чуть не спалил меня. И где я его мог видеть? Определенно, я знаю его. Вот только откуда?»
Будучи не на шутку взволнованным инцидентом с боггартом, Саша еще неделю подозрительно поглядывал на Гермиону и с опаской относился ко всякому вопросу Люпина. Но, казалось, и Гермиона, и профессор даже думать забыли о произошедшем, так что вскоре беспокойство сошло на нет и жизнь Саши в замке потекла своим чередом.
Кому и повезло меньше, так это Невиллу. Рассказ о том, какой вид принял его боггарт, вмиг облетел замок и достиг ушей Снейпа. И если прочие профессора отнеслись к рассказам о первом уроки Защиты от темных сил с хорошей долей юмора, то Снейп будто с цепи сорвался. Невилл, казалось, стал бояться профессора зельеварения с удвоенной силой и зарылся с головой в книгах о зельях, потому как на каждом уроке Снейп устраивал ему показательный расстрел. Чего он хотел этим добиться, Саша так и не понял, а спрашивать было явно не комильфо. Более того, раздражение профессора находило выход не только на уроках, но и на дополнительных занятиях, которые теперь затягивались практически до отбоя. Из подземелий Саше приходилось возвращаться чуть ли не бегом, а ведь помимо зелий были и другие предметы.
Впрочем, Саша был искренне благодарен Снейпу, за то, что хотя бы два дня в неделю был избавлен от сидения в башне, поскольку атмосфера там была накалена. А все дело было в том, что кот Гермионы развернул целую кампанию по поимке Коросты и теперь Рону приходилось оберегать крысу от рыжего монстра. Ситуация усугублялась тем, что Гермиона с боем защищала своего питомца, доказывая Рону — и всем окружающим — что у кота просто хорошо развит охотничий инстинкт. Саша в принципе был с ней согласен, но в глазах общественности Гермиона выглядела бездушным монстром. Рон же апеллировал к тому, что крыса его больна, что ей нужен покой и забота, хотя Саша ни разу не видел, чтобы Короста пила микстуру. Устав от их бесконечных разборок, Саша заимел привычку уходить в библиотеку и делать домашние задания там.
Из–за всего этого Саша совершенно забыл о Сириусе Блэке, пока с один прекрасный день на доске объявлений не появилась запись о том, что на конец октября запланирован поход в Хогсмид.
— Загляну в «Зонко», — распалялся Фред. — У меня как раз заканчиваются драже–вонючки.
— А мне нужно будет в магазин сладостей, — Александр вдруг вспомнил об обещании, данном Дадли.
— Ты всерьез собрался в Хогсмид? — Гермиона возникла у Саши за спиной будто бы ниоткуда.
— А что в этом такого? — Саша резко повернулся к ней. — У меня и разрешение есть. Хочешь — покажу.
— Но Сириус Блэк, — робко начала Гермиона, — он ведь может подстеречь тебя. И…
— И в таком случае тебе лучше не идти в этот момент рядом со мной, — бросил Саша, и Гермиона залилась краской.
— Во все–то ты лезешь! — завелся Рон. — Ты не можешь ничего запрещать Гарри, ты ему даже не родственник! И не МакГонагалл!
— Я его друг и забочусь о нем! — воскликнула Гермиона.
— Позаботься лучше о своем дурацком коте и запрети ему охотиться на мою крысу, — язвительно бросил Рон, сжимая в руках сумку. Судя по негодующему писку, исходившему из нее, Короста сидела именно там.
Гермиона покраснела и бросилась прочь. Саша пожал плечами, сел в свободное кресло и извлек книгу по древним рунам. Ему нужно было прочитать длиннейший и скучнейший анализ первого атта рунического ряда, и откладывать это в долгий ящик не хотелось. Рон разложился рядом и принялся заполнять карту звездного неба. Откуда ни возьмись на колени к Александру запрыгнул Живоглот и принялся тереться об уголок книги.
— Брысь, — рявкнул Рон, и Саша сам чуть не выпал из кресла.
— Рон, какого хрена? — недоуменно уставился он на друга. — Что кот тебе сделал?
— Он существует, — буркнул Рон, и сумка, стоящая на столе, задрожала в подтверждение его слов.
— Странная у вас пищевая цепочка получается. Кот питает теплые чувства к крысе, ты к коту, а к тебе… Ну, тоже кто–то питает, — пожал плечами Саша. — Интересно, на ком эта цепочка замкнется?
— Ни на ком, — Рон исподлобья зыркнул на Живоглота, — когда–нибудь я пришибу эту бессовестную тварь и на этом все закончится.
— Не рой другому яму, — наставительно проговорил Саша и сгреб кота в охапку. Тот немного подергался, но в конце концов повис безвольной тряпкой на руке. — И отнеси сумку в спальню. Не испытывай судьбу.
— Вы все заодно, — проворчал Рон, поднимаясь на ноги.
— О да, весь мир восстал против бедной крыски, — нараспев произнес Саша, и кот согласно ткнулся носом ему в руку.
Рон удалился в спальню, бубня что–то невразумительное, а Саша вернулся к своей книге, надеясь расквитаться с параграфом о первом атте за вечер.
Весь следующий день Рон изводил Сашу и Гермиону своей подозрительностью. На травологии он молчал и сопел, пока они срезали стручки с какого–то цветка. Гермиона бросала на Сашу вопросительные взгляды, но тот только пожимал плечами или многозначительно закатывал глаза. Рон, видимо пытавшийся подловить их на доказательстве преступного сговора, то отворачивался к цветку, то поворачивался как можно более резко. На доказательстве сговора он, конечно, никого не поймал, зато умудрился поймать момент, когда Гермиона держала в руках полную миску бобов, которые уже были извлечены из стручков. Естественно, при повороте Рон умудрился зацепить плечом Гермиону и выбить миску из ее рук. Посудина описала широкую дугу, рассыпая бобы, и с треском приземлилась на пол, расколовшись при этом на две части. Бобы посыпались на пол, где прорастали вмиг.
