Рон должен был выйти из гостиной, как только все разойдутся по спальням. Минуты ожидания тянулись медленно, и Гарри успел не только представить, что напишет его родителям Минерва Макгонагалл и какое ему придумает наказание — наверняка гораздо хуже, чем придумал Северус Снейп! — но и что будет, если кто–нибудь из гриффиндорцев проснется и обнаружит его в своей гостиной.
Но никакие мысли о последствиях не заставили его уйти назад в подземелья. Карточка с четырьмя именами жгла карман, и Гарри просто не мог думать ни о чем другом, как о тайнике Мародеров. Он сам не мог сказать, что хочет там обнаружить, но так хотелось убедиться, что Питер Петтигрю не был Мародером и не дружил с его родителями.
— Гарри, — тихо позвал Рон, вглядываясь в полумрак коридора. — Гарри, ты здесь?
Сердце у Гарри дернулось и зачастило.
— Я здесь, — сдерживая эмоции, отозвался он и вышел из тени сопящего портрета.
Полная дама с недоумением смотрела на новичка в слизеринской мантии, но Рон не дал ей опомниться.
— Пошли скорей. Вроде все угомонились.
Они юркнули в проход, и портрет запечатал выход. Рон провел друга в круглую комнату, так похожую на слизеринскую гостиную, отличающуюся только цветом. Сочетание красного с золотым показалось Гарри уютным и теплым в отличие от подземелий. Его еще раз укололо сомнение: не зря ли он отказался от Гриффиндора.
Рон кашлянул.
— Нравится? Или у вас роскошнее.
— Почти так же, просто цвета другие, — Гарри нисколько не покривил душой.
Рон нервно оглянулся, опасаясь, не спускается ли кто вниз.
— Ты уверен, что найдешь тайник?
Гарри внимательно смотрел на картины, висевшие возле камина. Он хорошо помнил, что от камина нужно отсчитать пять шагов влево, но неожиданно понял, что не знает, нужно ли для этого стоять к огню лицом или спиной. Он решил сориентироваться по натюрморту, но и справа, и слева от камина висели два натюрморта!
— Если рассуждать логично, — вслух пробормотал он, — то скорее подразумевается, что стоять нужно лицом к картинам.
Гарри подошел к левому натюрморту и заглянул под него.
— Ну и что там? — Рон стоял у лестницы в спальню, чтобы успеть предупредить Гарри при случае, и пытался разглядеть, что увидел друг.
— Пока ничего, — Гарри достал палочку и стукнул по стене. Из палочки вылетел веер искр, но больше ничего не произошло.
— Не работает, — прокомментировал Рон.
— Откройся! — приказал Гарри, указывая палочкой на стену. Но снова ничего не получилось.
Рон подошел к нему.
— А если применить Dissendio?
— А что это?
— Слышал от Фреда и Джорджа. Что–то для секретных проходов.
— Dissendio! — воскликнул Гарри, и по стене пробежала трещина, а потом снова затянулась.
— Ты видел?! — воскликнул Рон.
— Да. Но не сработало. Давай вместе?
Они оба вскинули палочки и произнесли заклинание. Трещина заметно расширилась, но и только.
— Что здесь происходит? — раздался голос со стороны лестницы.
— Пытаетесь ночью снести школу? — спросил другой голос.
— Не то чтобы мы были против, но на улице дождь, — добавил первый голос.
Гарри и Рон резко развернулись. На лестнице стояли братья Рона. Различались они только цветом пижам.
— Так–так, Фред, — сказал один из близнецов в пижаме с серыми полосками, — наш Ронни привел сюда слизня.
— И какого слизня, Джордж, — хмыкнул Фред. На нем была пижама в темно–синюю полоску. — У нас в гостиной, конечно, много золота, и мальчик просто перепутал…
— Он решил, что тут летают снитчи.
— Что–то вроде того, — откликнулся Гарри. — Рад был вас повидать, спокойной ночи.
Фред в два прыжка перегородил ему дорогу.
— Мы, конечно, не ябеды и зануды, ведь так, Джордж?
— Нет, мы не наш брат Перси.
— Тебе повезло, Гарри Поттер, что ты встретил нас, а не Перси. Но ты знаешь, что за везение нужно платить.
— Мы никому не скажем. И проследим, чтобы Ронни не проболтался.
— А ты нам расскажешь, что за диверсию ты решил устроить в чужой гостиной.
Гарри, закусив губу, разглядывал обоих. В общем и целом, он мог сказать, что без бит и бладжеров близнецы ему нравились. Они забавно дополняли друг друга в разговорах и вообще вызывали доверие. Гарри чувствовал, что им можно раскрыть секрет. К тому же они были гриффами!
Тоненький и тихий голос напомнил ему, что Питер Петтигрю тоже был гриффом, но Гарри решил проигнорировать неприятную мысль.
— Мои родители учились на вашем факультете, — объяснил Гарри близнецам, — и рассказали о тайнике Мародеров.
Близнецы очень странно отреагировали на его слова. Фред, подкидывающий волшебную палочку, выронил ее и ошарашенно уставился на Джорджа.
— Я слышу то же, что и ты? — спросил он, поднимая свою палочку с пола.
— Он сказал — Мародеров, — кивнул Джордж.
— А откуда маленький слизень знает о Мародерах? — оба брата с нескрываемым интересом уставились на Гарри, и Рон несчастно вздохнул.
— Оттуда, — Гарри был спокоен как никогда, — это мой отец и его друзья.
Он улыбался равно две секунды, пока Джордж не уточнил:
— Господа Луни, Хвост, Бродяга и Сохатый?
Гарри почувствовал, что бледнеет.
— Хвост? — упавшим голосом переспросил он.
— Значит, ты полагаешь, что за этой картиной — их тайник? — Фред подошел к стене и стукнул по ней палочкой. А затем произнес удивительные слова: — Торжественно клянусь, что замышляю только шалость!
Гарри, открыл рот, чтобы сказать что–то ироничное, и замер. Часть стены отошла, и они увидели небольшую нишу.
— Действительно, тайник, — хмыкнул довольный Фред.
Гарри махнул через всю комнату, и они с Фредом первыми заглянули в нишу. Но ничего не обнаружили интересного, кроме поломанного снитча и пары исписанных свитков. К ним подошли заинтригованные Джордж с Роном. Гарри развернул один свиток, а Фред с Джорджем — другой.
В свитке Гарри увидел обычные трансфигурационные вычисления, многократно перечеркнутые, с пометками на полях. Он попытался разобраться в пометках, сделанных разным почерком, от которых его оторвал восхищенный возглас близнецов:
— Ух ты!
Гарри с Роном привстали на цыпочки, чтобы заглянуть к ним в пергамент.
Один абзац начинался так: «Белая густая дымовая завеса».
Фред с восхищением зачитал вслух:
— Порошок спелтера нагревать до воспламенения.
— И все? — не поверил Джордж.
— И все, — ответил Фред.
— А что там еще есть? — нетерпеливо спросил Гарри. Близнецы быстро пробежались по пергаменту глазами.
— Немного про фейерверки и про лечение порошком этого же спелтера, — ответил Фред. — А у тебя?
— А у меня, кажется, трансфигурация, но я в ней ничего не понимаю. Мы такого еще не проходили.
— Дай взглянуть.
Гарри колебался, и Фред произнес:
— Только взглянуть.
Гарри передал пергамент, и близнецы тут же уткнулись в него. Чем дальше читали, тем больше вытягивались у них лица.
— Что, что там такое? — не вытерпел Рон.
— Мировой заговор, — серьезно ответил Фред.
— Расчет конца света, — добавил Джордж.
— Разве это арифмантика? — удивился Гарри.
— Нет–нет, это трансфигурация, — возразил ему Джордж. — Высшая трансфигурация, потому что мы тоже ничего не понимаем.
— Ну почему? — вмешался Фред. — Мы понимаем, что это такое — это уже полдела. Гарри, тебе нужны эти пергаменты?
— Нужны, — Гарри не сомневался ни минуты.
— Тогда, может, ты нам дашь их ненадолго? Мы скопируем и вернем их тебе, — предложил Джордж.
— Ты знал про тайник, и поэтому содержимое вроде как твое, — проговорил Фред, — зато мы знали, как его открыть.
— А откуда?
— У каждого есть свои секреты, — туманно отозвался Фред.
— Вы что–то нашли. Что–то, принадлежащее Мародерам, — догадался Гарри.
Близнецы виновато переглянулись, но раскрывать свою тайну не спешили. Гарри почувствовал легкое разочарование: ему трудно было смириться с тем, что кто–то владеет вещью, принадлежавшей его отцу.
Рон, чтобы его не вынудили встать на ту или иную сторону, решил проверить, не осталось ли чего в нише. И нашел…
— Гарри, здесь колдография! — крикнул он, и Гарри живо обернулся. Рон протянул ему колдографию, на которой весело дурачилась четверка друзей. Отец, чуть старше Гарри, пускал из палочки синие клубы дыма, которые такой же юный крестный превращал в хрустальные шары и направлял то в Ремуса, то в четвертого мальчика.
В Питера Петтигрю.
* * *Как бы Гарри ни хотел написать родителям и узнать все о Питере, как бы он ни хотел вызвать крестного и расспросить того о Хвосте, он решил выждать до каникул. Они с Гермионой подняли старые подшивки «Пророка» и нашли, что Петтигрю должны были арестовать авроры, но он, отбиваясь, применил заклятие, которое разворотило половину улицы. Погибло двенадцать человек, а от самого Питера остался только мизинец.
