Только теперь они блестели не от злости, а от сумасшедшего желания, заставляющего свести бедра.
— Когда-то ты сведешь меня с ума, Блейк, — тяжело выдохнул мужчина, покачав головой. Русые волосы скользнули вниз, защекотав скулы, и я зажмурилась от удовольствия, едва сдержавшись, чтобы не заурчать, как довольная кошка. — Ты хоть представляешь, в каком состоянии я был, когда утром меня разбудил Дэйв и сказал, что ты отправилась к Прайсу одна и без поддержки? Я сначала подумал, что это бред, повернулся убедиться, что ты по-прежнему спишь рядом, а увидел только пустую подушку. Пистолет пропал, твой телефон выключен, мой разрывается от звонков Моргана в твоем номере, куда они успели вломиться. Там такой хаос поднялся, Хотчнер позвонил Гарсие, Джей-Джей поставила на уши всю полицию Модесто во главе с шефом, Росси едва не убил патрульных, проморгавших твой побег, а я все никак не мог прийти в себя и понять, что вообще происходит вокруг и как я мог упустить тебя, ведь ты все время была рядом.
— Ты слишком крепко спал, я не стала тебя будить, — легко пожала я плечами, подавшись вперед и озорно коснувшись кончиком языка припухших губ, находящихся так соблазнительно близко. Присутствие Спенсера кружило голову и не позволяло мыслить здраво, пальцы, живущие отдельной жизнью, скользили по напряженным рукам, упирающимся в мягкий матрац по обе стороны от меня, поглаживали шею и ерошили мягкие волосы, а постепенно тяжелеющее дыхание мужчины заставляло испытывать горячую волну мрачного удовлетворения. Будто не в силах удержаться, агент склонился еще ниже, почти касаясь моих губ своими, и прошептал на грани едва слышного шепота:
— Шальная девчонка. Я чуть не поседел раньше времени, когда ты сунулась под пистолет на том складе. Чем ты вообще думала? После всего, что ты успела натворить за то утро, ты должна была вести себя тише воды, ниже травы, должна была молчать и не вмешиваться, а не лезть на рожон. Ты понимаешь, что вся команда, кроме тебя, была в бронежилетах? Что ты единственная могла пострадать в той чертовой перестрелке?
— Той перестрелки вообще не должно было случиться, — недовольно пробормотала я, и цепкие пальцы моментально сжались на моем подбородке, заставив поднять взгляд. Выражение лица Рида, по-прежнему смотрящего на меня с темным желанием, стало абсолютно хищным, от чего меня ощутимо передернуло.
— Блейк, думаешь, я не видел, что ты сделала? — хмуро спросил он, испытывающе глядя мне в глаза, и под ложечкой с готовностью засосало от неприятного холодка, пробежавшегося по спине. Захотелось то ли отодвинуться, то ли, наоборот, оказаться к мужчине еще ближе. — Ты стала между мной и им. Сознательно подставилась, зная, что он целится в меня.
Шумный вздох, сорвавшийся с губ, взъерошил спутанные волосы, тело напряглось, словно перед ударом, а из взгляда ушло все озорство, которым я, словно щитом, прикрывалась все это время. Сердце болезненно сжалось, руки, дрогнув, обхватили мужское лицо, мягко поглаживая острые скулы подушечками пальцев, и Спенсер едва заметно нахмурился, кажется, не ожидая подобной смены настроения. Внимательно оглядев каждую черточку, изученную за эти три года до такой степени, что любимый образ уже плотно отбился на внутренней стороне век, вспыхивая огнем каждый раз, стоило закрыть глаза, я подалась вперед, оставив невесомый поцелуй на припухших губах, после чего, отстранившись, заговорила необыкновенно серьезно, не позволяя Риду ни мгновения сомневаться в том, что он должен был услышать:
— Подставилась. И можешь мне поверить, если бы пришлось сделать это еще раз, я бы не раздумывала ни секунды. Это не было ни минутным порывом, ни мимолетным желанием, ни, тем более, глупой ошибкой. Об ошибке люди жалеют, а я жалеть не собираюсь, уж поверь, и мне плевать, что по этому поводу говорит устав, здравый смысли или ваши бесконечные учебники и умные книги, доктор Спенсер Рид, — я беззлобно перекривила гордое звание гения отдела поведенческого анализа и прижалась своим лбом к его, все так же не разрывая зрительного контакта. — Если ты еще этого не понял, красавчик, то я люблю тебя, и можешь мне поверить, никакая пуля не остановит меня в моем желании быть с тобой.
Каре-зеленые глаза изумленно расширились, мужчина как-то странно дернулся, едва не потеряв опору и с трудом сумев удержаться от падения на меня, а я, мягко улыбнувшись, умолкла, решив дать Спенсеру возможность обдумать все услышанное. Не то, чтобы я боялась отказа, не то, чтобы беспокоилась о том, что что-то может пойти не так, в конце концов, события последних дней доказывали мне обратное, как и вид припухших от поцелуев губ и характерные отметки на шее, виднеющиеся из-под белоснежного воротника, однако в какой-то момент внутри всколыхнулся холодок, с которым я попросту не могла ничего поделать. Рид молчал, не говоря ни слова, повисшая между нами тишина вновь давила на чувствительный слух, а переплетающееся хриплое дыхание казалось просто оглушительным, и я искренне надеялась на то, что мужчина не слышит, как испуганно забилось в ожидании сердце, готовясь в любой момент остановиться.
Мысленно я была готова к любому повороту событий, даже к тому, что сейчас на чертову больницу рухнет метеорит или нападет террористическая группа, в какой-то момент руки прямо-таки зачесались огреть слишком долго молчавшего Спенсера по его гениальной голове, и когда я, потеряв всякую надежду, уже готова была задушить друга его же галстуком, он, наконец, прекратил изображать чертову статую.
Руки, дрогнув, подогнулись, тяжелое тело, нависающее надо мной, прижалось к моему, позволяя почувствовать исходящий от кожи жар и запах терпкого парфюма, а четко очерченные губы зашевелились, шепча прямо в приоткрытые мои:
— Кажется, по всем законам жанра первым в любви признаваться должен был я, моя ты сумасшедшая, — от необыкновенной нежности, сквозящей в каждом слове, защемило в груди, и я на мгновение крепко зажмурилась, пытаясь удержать непрошенные слезы, обжегшие веки. — Ничего, я еще наверстаю упущенное, — теплый поцелуй обжег уголок губ, я рефлекторно дернула головой, пытаясь поймать чужой рот, однако Рид, словно специально издеваясь, не позволил этого, дразня легкими прикосновениями шею и линию челюсти. — Но, Блейк, это не отменяет того факта, что впредь ты будешь слушать то, что я тебе говорю, и…
— Договорились, как только меня выпишут из этой чертовой больницы, мы с тобой на неделю запремся в спальне, и я буду беспрекословно тебя слушаться.
— Блейк! — выдохнул явно смущенный таким откровением Спенсер, скулы с готовностью полыхнули румянцем, однако в глазах, словно в противовес, зажегся темный огонь, от которого внутренности с готовностью скрутило в горячий узел.
— А сейчас, пожалуйста, просто заткнись и поцелуй меня еще раз.
Чертов галстук вновь натянулся в цепких пальчиках, и Риду, хвала небесам, хватило гениальности отложить разговоры…
========== Эпилог ==========
Громкий звонок, разорвавший ленивую, сонную тишину раннего утра, раздался совершенно неожиданно, но поднимать отчаянно вибрирующий телефон, подмигивающий то и дело вспыхивающим экраном, никто не спешил, стойко игнорируя звонкие трели. Сквозь плотно задернутые шторы не пробивалось ни единого лучика света, тихое сопение, бывшее единственным источником звука до этого момента, стало едва различимым, а в распахнутую дверь спальни, звонко проклацав когтями по деревянному полу, заглянул громадный косматый пес.
Свесив с пасти влажный розовый язык, животное несколько мгновений постояло на пороге, прислушиваясь к шуму, который ни коим образом не мешал крепкому сну, а после, в пару широких шагов оказавшись рядом с двуспальной кроватью, ткнулось мокрым носом в свисающую с нее ладонь, прекрасно зная, как сильно хозяин не любит подобных проявлений собачьей нежности. Дернув задорно торчащим порванным ухом, собака резко поднялась на задние лапы, опираясь передними о матрац, ловко нашла голову, лежащую на подушке, и от души, с восторгом маленького щенка, облизала сонное лицо от подбородка до лба, оставляя на щеке мокрый след.
