Сесть мне он так и не предложил, несмотря на наличие свободных стульев, что было, на мой взгляд, довольно-таки грубо. Мы, в конце концов, не в феодальной Японии.
Но хрен с ним! Давай к делу скорей, мужик, мне уже не терпится увидеть твои мозги в действии! Вдруг я реально что-то упустил и смогу усилить «Боевой Множитель»⁈
Ага, как же.
— Понимаю, — капец он многословный, конечно, — То есть ты хочешь получить практику в этом агентстве, чтобы стать сильнее.
— В общих чертах. В смысле, да, пожалуйста, позаботьтесь обо мне.
Я продолжил гипнотизировать его мерзопакостный галстук, эдакой мухоморной расцветки.
— И ты принес контракт из своей школы, — утвердительно произнес он.
— Разумеется, — я вышел из медитации. — Они должны были выслать его электронную ко…
— В бумажном виде. И никто и ничего тебе не должен.
Удивленно подняв бровь, я пожал плечами и протянул ему документ в файлике. Предусмотрительность — наше все.
Стервятник в пиджаке вынул бумагу из обложки и достал из ящика небольшую печать.
— Когда я поставлю штамп на этой форме, это официально подтвердит твое зачисление на недельную практику в моем агентстве, — буравя меня взглядом, озвучил Мирай очевидное. Взгляд у него, прочем, действительно был тяжелым, выдерживать было непросто. — Это, в свою очередь, наложит на тебя обязанности соблюдать порядок, мои приказы и субординацию. Это ясно?
— Ясно.
Мирай резко опустил печать на бумагу, стукнув по металлу столешницы.
И промазав на добрых десяток сантиметров мимо документа.
И смотрит на меня.
И тишина.
Стоим…
И все это представление — ради банальной провокации? Мда.
Может, посоветовать ему очки купить с большим количеством диоптрий? Или просто хотя бы смотреть, куда он печать ставит?
Я зевнул, прикрыв рот рукой.
— Я жду какой-либо реакции, — наконец, бросил мне Мирай Сасаки, выпрямляясь на стуле.
— Вы уверены?
— Я жду. И ты не подвергаешь сомнению мои суждения.
Я вздохнул. Это сильнее меня.
— Ночной Глаз, Сир, вам знакомо выражение «испанский стыд»? Это когда…
— Такой ответ весьма неприятен, — безэмоционально отозвался Мирай. — Будь добр, покинь помещение.
Меня даже на улыбку пробило, хоть я и постарался ее подавить. То есть — снова остроумные (и не очень) пикировки? Что ж, понятно, почему Тошинори-сан в таком ужасе, у него-то с импровизацией беда…
Что ж. Тогда на тебе шпильку, ответную.
— Если возможно, я бы не хотел. Тошинори-сан был… достаточно настойчив в своей просьбе посетить ваше агентство, и я бы не хотел, чтобы его личная просьба оказалась так неудачно, эм… воспринята.
— Он озвучил тебе свое настоящее имя? — самую малость удивился Сир. Впрочем, мне показалось, что удивление наиграно.
Мирай снова сплел пальцы и сгорбился над ними, напоминая коварного властелина опасных степлеров и отточенных карандашей.
Интересно, что он на этот раз скажет… очередная проверка, да? Ну хоть бы что-то оригинальное, например…
— Пошути.
— Что, простите? — с заминкой отозвался я.
— Развесели меня.
Моё уважение к сайдкику Всемогущего стремительно сливалось в унитаз.
Пару секунд я пытался взять под контроль эмоции и как-то аргументировать то, что мне необходимо не сжигать все мосты, а усмирить темперамент — и выполнить то, что мне приказывают.
Хорошо, это действительно проверка. Тест.
Я такие тесты уже у директора Незу проходил, и, надо сказать, временами успешно.
И что?
Директор — которого я далеко не случайно после первого диалога перестал называть, даже в мыслях, просто по фамилии, и перешел на официальное, уважительное обращение — относился ко мне с уважением. Да, звучит банально и мелочно, но это факт. С уважением ко мне отнесся и Всемогущий, снизойдя с геройского Олимпа к простому студенту, подающему надежды. С уважением — пусть и неразличимым на первый взгляд — к нам обращались преподаватели в Академии. Даже Полночь и Айзава.
Я глубоко вдохнул. Выдохнул.
— Ну же, я жду, — поторопил Мирай, вызывая новую волну гнева у меня где-то под ребрами.
И тут какой-то клерк, который явно большую часть работы сидит на жопе и, будучи в курсе, кто я и что уже успел сделать за эти полтора месяца, пытается прогнуть меня под себя. Хотя я даже и идти к нему не собирался, а просто выполняю просьбу уважаемого человека… да какого «человека»? Его бывшего начальника, кумира, идола!
Ясное дело, что к непроверенному контингенту нужно присматриваться, но не так по-варварски же! Алле, у меня есть уже рекомендация лучшего героя на планете!
Или это в нем ревность к Всемогущему так проявляется, что ли? Или зависть? Мечтал сам получить Один-за-Всех, или преемника ему подобрать, и теперь срывает на мне свои застарелые обиды?
Одним словом, унижение.
— У тебя столько времени занимает придумать простую шутку? Видимо, Всемогущий сильно переоценил твои когнитивные способности, я разочарован…
Ради чего мне это? Чтобы стать сильнее? А действительно ли ты становишься сильнее, если позволяешь с собой такое делать?
Я попросту устал иметь дело с неадекватами. Реально надеялся в кои-то веки заиметь диалог с кем-то рациональным и без чернобыльских тараканов в голове. Но, черт побери, не судьба. Тошинори-сан двинут на героизма и своих поражений, директор — переходящий грань тролль, заигравшийся в загадочность, Исцеляющая не щадит себя почище Символа Мира — и страдает от этого.
Кто, бл*ть, станет моим мудрым наставником, тем дедом с бородой, который пробудит во мне истинную мощь?
Мирай Сасаки? Этот?
Нирен Шода этого мира — не бесхребетный Мидория с заниженной самооценкой, который может проглотить что угодно по отношению к себе, оправдывая это поиском силы и гипертрофированной вежливостью. Да что там, сам Изуку уже не такой, и иной раз способен за себя постоять.
А я не буду просто защищаться. Я всегда бью в ответ.
Открывая, наконец, рот, уже понимал, что дороги назад не будет.
Ну и пусть.
Наклонился над столом, уперев руки в столешницу:
— Простите, Сир, но я вам кто? Друг, слуга, шут?
— Умение расположить к себе окружающих является ключевым для…
— Мне нахрен не сдалась популярность среди людей, и я не собираюсь становится Символом чего бы то ни было, кроме множественных переломов у мудаков, — в упор глядя на мудака, оборвал я его спич.
— Ты не будешь меня перебивать. Я велел тебе, и ты не выполняешь приказ. Значит, не подчиняешься субординации.
— А вы еще не поставили печать на форму, чтобы отдавать мне какие-то приказы.
— Значит, если поставлю — будешь подчиняться?.. Впрочем, с таким отношением к нашей профессии, подобный «практикант», — длинные пальцы изобразили издевательские кавычки, — мне и задаром не нужен.
— Дайте угадаю. Вам нравится сабмиссив, да? Хотите меня запихать на эту вот дыбу, — я ткнул за спину большим пальцем, — и воплотить свои влажные фантазии? Вот уж не думал, что бывшего, интересно почему, сайдкика Всемогущего тянет на подростков мужского пола.
Мирай замер и медленно наклонил голову.
— Мне показалось, или ты только что очернил образ Символа Мира?
— Да, показалось, — устав препираться, я выпрямился и махнул рукой, — Это я про вас… пошутил. Но, судя по всему, это именно вы привили Тогате чувство юмора имбецила, так что у нас с вами различается чувство прекрасного.
— Поразительная наглость, и, что печальнее всего, это было совершенно не смешно, мальчик. Впрочем, хоть что-то в тебе есть поразительное, кроме самомнения. Будь добр, избавь меня от своего общества.
— Да пошел т…пошли вы, со всем «уважением», Сир, — буквально сплюнул я, таки не удержав планку невозмутимости до конца. — Сам уже ухожу.
Отвернулся и шагнул к двери.
Да уж, не такого я ожидал. Фамилия Мирая Сасаки действительно оказалась говорящей — если по-русски, в смысле.
