Отрезанная ветвь - Ivan Ivanovich

— Я… хм… Ваше высочество, признаться честно, я не был в восторге от идеи брачного союза с вашей семьей, — честно признался он, наплевав на подготовленный заранее диалог. Раз уж у него просят честности, он будет честен. Но и принцессе не даст юлить.

— Вы сказали «был». А сейчас? — спросила она, бросив на него вопросительный взгляд, но сразу вернувшись к наблюдению за рыбками.

— Сейчас… — протянул Куэй, становясь рядом с принцессой и тоже рассматривая рыбок, — а сейчас эта идея не кажется мне настолько ужасной, — сказал он и заметил, что принцесса была удивлена. Ее удивление было настолько искренним, что Куэй вновь растерялся. Если ранее у него проскальзывала мысль, что принцесса отыгрывает перед ним роль, то теперь она испарилась. Ну не может человек так искренне играть удивление. Куэй, обладающий способностью видеть ложь, это отлично знал. И, удивительное дело, Азула действительно была удивлена и еще ни разу не использовала свою способность к виртуозному вранью. Она-то настраивалась на долгую, нудную беседу, с репликами, полными разных смыслов, с символичными сравнениями, имеющими двойное, а то и тройное дно. Задав прямой вопрос ради интереса, она ожидала, что Царь будет юлить и недоговаривать, но никак не ожидала честного признания.

— Почему же? Что заставило вас поменять свое мнение? — спросила она, повернувшись к нему и всматриваясь в его лицо. Тот пожал плечами и жестом предложил продолжить прогулку по дорожкам парка.

— А почему бы и нет? — вопросом на вопрос он ответил ей, вгоняя в еще большее удивление. — Вы красива, умна, сильна, образованна. Ко всему прочему за вас дается приличное приданое. Так почему же я должен отказываться от вас? — спросил Куэй, а Азула впервые почувствовала внутренний протест. Совершенно детское желание выйти замуж по любви, а не за перечисленные Куэем достоинства. На что она совершенно не надеялась.

— А если я просто скажу «нет»? Что же тогда? — спросила она, надменно вздернув подбородок и скрестив руки на груди.

— Тогда мы просто разойдемся, — опять убийственно честно сказал Куэй, смотря на нее с какой-то странной грустной улыбкой, от которой даже у Азулы дрогнуло сердце, — мы заключим мир, а я женюсь на какой-нибудь княжне, с которой нас ничего кроме детей не будет связывать. Вы уедете к себе и проживете долгую жизнь в окружении ваших родных. Вот так, — подытожил он, вновь зашагав по мощеной неровными камнями тропинке.

— А что меня ждет с вами? — спросила она, поравнявшись с ним. У Азулы создавалось такое впечатление, что никому другому царь такого никогда не говорил. Весь разговор шел как-то неожиданно и неправильно. И эта бескомпромиссная честность подкупала ее. Ту, что никогда не была избалована искренностью окружающих, кроме самых близких людей.

Тем временем, он повернул голову к ней и, сняв свое пенсне, достал из кармана платок и стал чистить линзу. Он словно тянул время, чтобы собраться с мыслями или с духом. Затем, одев пенсне обратно, он повернулся всем корпусом к принцессе и сказал:

— Я не хочу давать вам какие-либо заверения в своих чувствах. Не хочу клясться в любви, которой нет. Не хочу обнадеживать, что она наступит. Но хочу пообещать вам одно, если уж боги дали нам возможность увидеться не как врагам, — и Азула поняла, что более ни от кого и никогда не услышит таких слов, — я никогда не буду вам врать. Это я вам могу обещать. Не знаю, как все сложится. Но я буду говорить вам правду, — сказал Куэй и молча продолжил свой путь. Азула же, продолжая идти рядом с царем, не стала отвечать на его слова, но сказать, что они не повлияли на нее, значило бы солгать самой себе. Чтобы как-то успокоиться, она свела дальнейшую беседу к обсуждению какого-то классического романа Народа Огня, который, к ее удивлению, Царь Земли также читал. Лишь в конце, когда они дошли до выхода из парка, и он предложил встретиться вновь на следующий день, она вспомнила отложенный разговор и, к своему собственному удивлению... согласилась.

Расставшись с Царем Земли, она еще долго смотрела на заполненный солнечным светом парк, пытаясь разобраться в том необычном разговоре, что произошел между ними. Неожиданно, уже усаживаясь в паланкин, Азула подумала, что, может быть, и ей повезет? Чем же она хуже Тай Ли и Мэй, нашедших свое счастье с ее братьями? Может, и ей достанется кусочек счастья? Может, и она рождена, чтобы кто-то был рядом с ней?

В таком сумбурном настроении она вернулась домой и, не поговорив ни с кем, легла спать, несмотря на то, что солнце только только клонилось к закату.

Я открыл глаза и увидел небо. Ярко-синее летнее небо, где не было ни одного облачка. Я долго пытался добиться того, что случилось сегодня. Столько лет медитаций и тренировок не прошли даром, и теперь я впервые смог войти в мир духов сам.

Сделав глубокий вдох, я выпрямился из лежачего положения и, сфокусировав глаза, удивленно замер. Передо мной сидел молодой мужчина моего возраста и смотрел на меня с насмешливым выражением лица.

— Лу Тен? — с сомнением выдавил я из себя слова, не веря тому, что таки смог до него дозваться.

— Здравствуй, брат, — ответил он, впрочем не приближаясь ко мне и даже не подавая руки, — и что же тебе, Чан Мин, на месте не сидится? — полушутя спросил он, всматриваясь в мои глаза.

— У меня есть вопросы. Единственный, кому я могу их задать, это ты, — сказал я, настороженно наблюдая за таким знакомым и незнакомым братом. Сын дяди Айро был одет в стандартную офицерскую форму Армии Огня. На голове была шляпа с перьями феникса, говорившая о его принадлежности высшему офицерству. В письме, присланном перед смертью моего двоюродного брата, дядя хвастался, что Лу Тен переплюнул его и стал самым молодым полковником в истории страны. Получил он перья феникса благодаря командованию штурмовыми отрядами во время прорыва в Ба Синг Се. А затем он погиб. Как раз во время такой же атаки. Погиб, идя в бой в первых рядах. Погиб глупо и бессмысленно, ввергая свою семью в пучину хаоса и неопределенности.

— Ну попробуй, — хмыкнул дух, который когда-то был Лу Теном.

—