— Геральт мой приемный отец.
Тем более не понятно! Зачем она взялась за то, что ей не под силу? Ведь ведьмак — это не просто профессия, это еще и генетические изменения, дающие способности во много раз превышающие человеческие. Все эти сомнения отразились во взгляде Руты. Цири горько усмехнулась.
— Домашняя утка умеет ходить, плавать и летать, но ничего из этого не умеет делать хорошо, — произнесла она удрученно. — Так же и я! И ведьмачка, и чародейка и простой человек, только всего наполовину!
Девушка вызывала у Руты все большую симпатию, она похлопала ее по руке и улыбнулась.
— Зато ты очень смелая, а это многого стоит! Кто это тебя так?
— Шипохвост.
— Я так и думала. Как это случилось?
Цири задумалась, сморщив лоб, пытаясь восстановить в памяти цепочку событий полностью.
— Все произошло очень быстро, — начала она. — Я только помню, что ранила его в шею, а как он достал меня — ума не приложу. Эта тварь таких размеров… Я даже не знала, что шипохвосты могут быть такими. Обидно, что ушел!
Рута понимающе кивнула и снова поправила волосы девушки.
— Сейчас очень многие твари мутировали. Мне как-то пришлось драться с малагором, хотя я была уверена, что это гуль, пока в разинутой пасти не увидела змеиных зубов, но было уже поздно. Хорошо, что шок от его укуса наступает не сразу, и я успела разделаться с этим гадом.
Рута достала из сумки кусок хлеба и протянула его Цири. Взяв хлеб, она попыталась приподняться, но тут же опустилась, обратно застонав от боли.
— Тебе нельзя пока двигаться. Дня через три, если все пойдет нормально, сможешь сидеть, а там надо будет выбираться, а то застрянем тут на зиму. Как сказал притащивший тебя сюда кмет: «Хуже этого нету!»
— Кмет?
Вдруг с улицы донеслись крики и стук копыт. Рута вскочила, как пружина, но не успела сделать и шагу, как в избу ворвалось несколько вооруженных мужчин. Их главарь, высокий и крепкий с соломенного цвета длинными волосами, зачесанными в конский хвост, встал напротив женщины, широко расставив ноги и подбоченясь. Тяжелый взгляд, смотрящих из-под сильно развитых надбровных дуг и густых бровей серых глаз, казалось, проникал в душу. Толпившиеся за его спиной мужики уступали ему и в росте и в одежде. Почти все были в бараньих шапках и потертых льняных кафтанах. На нем же была красная кожаная куртка, усеянная серебряными вензелями и высокие эльфьи сапоги.
— Милые дамы! — произнес он, растягивая в улыбке рот и обнажая белые ровные, слегка крупноватые зубы. — В этой местности разбоем промышляю только я и моя ганза. Вы, что решили составить нам конкуренцию?
Вдруг на улице раздался душераздирающий крик, дикое ржание лошади и треск ломающихся досок. Судя по всему, кто-то пытался вывести Шэво из сарая, и сильно за это поплатился. Из толпы мужиков высунулась знакомая рыжая рябая физиономия:
— Батя! — заорал Митюн, пробираясь к двери.
Рута медленно положила руку на рукоять меча, загораживая собой лежащую на полу Цири.
— Одна из вас взялась выполнить работу, — продолжил блондин, не дождавшись ответа, — но не выполнила, а оплату востребовала. Хотелось бы получить объяснения!
На улице снова раздался шум, крики и ржание. Что-то ударилось об стену сторожки, так, что изба покачнулась.
— Успокойте, наконец, этого любителя лошадей! — прикрикнул главный, теряя терпение.
Но, похоже, в этом не было уже нужды, на улице воцарилась полная тишина. Тем не менее, несколько человек бросились исполнять приказ с таким рвением, что становилось понятно, каким авторитетом пользовался главарь.
Он снова вопросительно уставился на Руту.
— Что вы хотите? — спросила ведьмачка.
— Насколько я понимаю — вы коллеги! И раз одна ранена, вторая вполне может ее заменить и прикончить мерзавца! Как вы потом будете делить оплату, меня не касается, я только хочу, что бы этой твари больше не было в моем лесу.
— Хорошо.
— В таком случае, окажите мне честь и будьте моими гостьями. Мой дом не далеко, там вам будет гораздо комфортнее, чем здесь? Да и уехать, не попрощавшись, не получится!
Он улыбнулся еще более обворожительно, окинув Руту сальным взглядом. Затем приказал своим товарищам нести носилки. Цири уложили на них аккуратно, словно фарфоровую куклу, укрыли козлиной шкурой и осторожно вынесли на улицу, вслед за носилками вышла и ведьмачка.
На крыльце, обняв себя руками, сидел Митюн. Слезы текли по его веснушчатым щекам в два ручья, собирались под подбородком и скатывались за воротник. Губы лежащего рядом с ним Карика, напоминали перезревшие сливы, зубов во рту здорово поубавилось. Если бы не блуждающий, ничего непонимающий взгляд, можно было бы подумать, что он умер. Когда Рута вывела коня из сарая, ему неожиданно полегчало, вскочив как ужаленный и, спрятавшись за сына, он испуганно уставился на увесистое копыто жеребца.
Ехали медленно и молча, слышно было только шлепанье по дорожной жиже копыт и башмаков. Рута постоянно оглядывалась назад, и каждый раз лежащая на носилках Цири успокаивала ее взглядом, мол, все нормально, не переживай. Главарь ганзы, несмотря на раскисшую узкую дорогу, пытался ехать с ведьмачкой стремя в стремя. Его белоснежный конь не уступал ростом Шэво, но все равно казался, каким-то щуплым, по сравнению с вороным красавцем.
Проехав по дороге почти милю, свернули в лес на узкую тропинку. Тропа петляла, огибая болотины и кучи бурелома, спускалась в овраги и поднималась снова, пока не уперлась в небольшую речушку. Дальше около двух миль пришлось двигаться по реке, вода, которой лошадям доходила до бабок. Ехали очень медленно, что бы хлюпающие по воде, несущие носилки мужики не отставали. Потом снова свернули в лес, и еще немного проехав по широкой, хорошо утоптанной тропинке оказались в селении разбойников. Это была деревня, прямо посреди леса, состоящая из торчащих из земли тут и там крыш землянок и одной большой рубленой избы, маленькой кузни, баньки, конюшни и левады, в которой прогуливались несколько белоснежных лошадей.
Рута удивленно осматривала селение, придерживая рукой подрагивающий у нее на шее ведьмачий медальон. Везде возле землянок люди занимались делом. Мужчины кололи дрова и складывали их в ровные аккуратные поленницы, мастерили не хитрую деревянную мебель, выделывали и растягивали для просушки шкуры, точили ножи, чистили арбалеты и вязали стрелы. Женщины стирали одежду в больших ушатах и развешивали ее, на натянутые от дерева к дереву веревки, доставали воду из колодца, чистили котлы, вытирали носы и подтягивали штаны смешным неловким малышам. Дети постарше носились, играли и шумели, периодически получая от взрослых подзатыльники и окрики. Подростки помогали родителям, но то и дело, поглядывая на резвящуюся малышню. В общем, обычная жизнь обычной деревни, но если бы Рута не увидела это своими глазами, а кто-то ей рассказал, что так живут разбойники в лесу, она бы не за что не поверила.
Ловко соскочив со своего коня, главарь поспешил помочь спешиться ведьмачке. Затем, предложив опереться на свою руку, проводил в дом. Его галантность и вежливость удивляли ее не меньше всего остального. Следом внесли Цири и уложили на широкую мягкую кровать в отдельной дальней комнате, туда же Рута велела принести и свои вещи.
Цири почти сразу же уснула, утомившись от длинной дороги. Ведьмачка, что бы ей не мешать, тихонько вышла в гостиную, закрыв за собой дверь.
— Не желаете ли в баньку, милсдарыня? — предложила поджидающая ее дородная матрона, держащая в руках чистое льняное полотенце.
— С огромным удовольствием.
Женщина проводила ее в баню, помогла раздеться и расплести косу.
Главарь разбойников ждал ее сидя за накрытым к ужину столом, попивая вино из красивого золотого кубка. Когда она вошла, тут же встал, склонив голову, и прижав руку к груди, произнес:
— Позвольте представиться, граф Марат Гинваэл! Извините, что не сделал этого сразу!
— Граф?! В таком месте и таком окружении, занимающийся разбоем? — усмехнулась Рута. — Хотя постойте! Ледяной Марат — так зовут вас кметы, вы, похоже, для них герой, а вот знать величает вас Сосулькой в ж… Ну общем не очень уважительно.
— Знаете, Рута… Ах, простите, не дождался, пока вы сами представитесь! Конечно же, я вас узнал, по вашей знаменитой пряди, — улыбнулся граф, отодвигая для нее стул. — Так вот, мне уже давно абсолютно все равно, как и кто ко мне относиться. После того, как меня лишили всего моего имущества, я живу по своим законам и своим понятиям.
— И давно вы так живете?
Граф наполнил кубки, предложил Руте отведать фаршированных перепелов, сел за стол и ненадолго задумался.
— Давно ли я так живу? — грустно усмехнулся он. — Мне кажется, что я и не жил иначе! Счастливый муж, красавица жена, процветающие родовое поместье с бескрайними лугами, и пасущимися на них, табунами роскошных белоснежных лошадей. Вспоминаю все это и как будто чужая история, а не моя!
