Что-то кроме магии - Akana again

* * *

Лучшее средство против любого исчадия ада — слово Господа нашего и добрый палаш! Толстый Монах не спорил с первой частью утверждения, но мягко указал Бродяге Дику на тот факт, что призрачное оружие, увы, бессильно против василиска. Который, позвольте заметить, отнюдь не порождение Диавола, но результат эксперимента, возможно, не слишком удачного, но...

— Да-да, достопочтенный брат Джером, я уже понял, что вы хотели сказать — нетерпеливо перебил книжника кирасир. — Господин Барон, позвольте мне заступить на место сэра Николаса! Клянусь Святым Эндрю, я дознаюсь, кто эта маленькая мерзавка!

— Умерьте ваш пыл, Ричард, — холодно посоветовал слизеринский призрак. Среди собравшихся привидений светилось бледное лицо Серой Дамы, и Барон имел все основания подозревать, что Дик хохорится из-за ее присутствия. — С детьми воевать собрались? От вас требуется запомнить ауру девочки и затем опознать ее. И будьте добры дежурить спешившись: ваш жеребец займет всю уборную.

— Слушаюсь, сэр, — сквозь зубы процедил Бродяга. Патрик Дэлейни-Подмор уже успел объяснить новичку, что патриарха хогвартских Хранителей лучше не злить.

Шотландец ревностно принялся за исполнение новых обязанностей. Его не смущали ни многодневное ожидание, ни приставания Миртл, которой страсть как хотелось поплакаться свежему слушателю. Дик терпеливо сносил ее жалобы, но, когда дверь туалета вновь открылась в неурочный час, не постеснялся прихлопнуть ладонью болтливый рот, пихнуть Плаксу в кабинку и затаиться рядом, наблюдая за ночной гостьей.

Бродяга не знал, что в тот час на подгибающихся от страха ногах шла к заброшенному туалету еще одна девочка. В одной руке она сжимала зеркальце, в другой — клочок страницы из учебника.

— Не забудет.

Отражение в зеркале кивнуло не чесанной с утра копной волос.

— Или забудет?

Покрытые пестрой шалью плечи по ту сторону стекла поднялись и опустились.

— Да ну тебя!

Сивилла показала сама себе язык и отвернулась. Ни магический шар, ни кофейная гуща, ни карты не могли определенно ответить на простой вопрос: помнит ли Квиринус о том, что у нее через две недели день рождения, или не помнит.

Из опыта женских посиделок в Хогвартсе следовало, что у всех мужчин поголовно память устроена неудачно: она не в состоянии удержать самые простые цифры. Например, дату знакомства, первого совместного похода в ресторан, первого появления любимой женщины в новых туфлях.

Сивилла считала Квиринуса гораздо умнее прочих мужчин, но все-таки... он весь в своем исследовании, работает с утра до ночи... Непременно забудет.

Ну что ж, придется заявить сердечному другу открытым текстом: девятое марта, тридцать два года, празднуем у тебя. Подарок... На этом месте Сивилла запнулась. А в самом деле, чего бы ей хотелось?

Она рассеянно оглядела комнату, напоминавшую большую коробку с цветными лоскутами, заглянула в гардероб, выдвинула и задвинула ящик туалетного столика. Новый шарф, очередная нитка бус, еще один флакон духов? Да, неплохо, но... Взгляд снова вернулся к зеркалу.

Мать как-то обмолвилась, что у женщин в роду Трелони глаза часто подслеповаты: способность смотреть сквозь годы не уживается с возможностью отчетливо видеть на расстоянии вытянутой руки.

Прабабкин дар прорывался всякий раз неожиданно, накатывал глухой горячей волной и оставлял ее захлебываться в словах, тонуть среди обрывков звуков и обломков образов. Спасение было в одном — выплеснуть хоть каплю этого потопа в реальность, выбросить пойманные слова наружу, как спасительную веревку самой себе.

Потом говорили, что она опять несла чушь то про чей-то грим, то про розовые чашки... Ах, если бы избавиться от проклятого наследства Кассандры! Сивилла вздохнула: нет, такого подарка Райни для нее сделать не сможет.

Ну, пусть тогда будут духи, что ли.

* * *

Разумеется, Квиринус не забыл. Не забыл сделать пометку в толстом ежедневнике, куда педантично вносил свои дела и планы. Забыть хотелось о прошлом дне рождения любимой, который пришелся на... нет, не вспоминать. К чертям прошлое, есть более важный вопрос: подарок.

Сивилла разрешила — «на твое усмотрение». Легко сказать! Ох уж эти женщины с их вечной неопределенностью.

С кем бы посоветоваться? Северус отпадает сразу. Мариус? Попробуем.

— О, этот набор вечен, как мироздание, — улыбнулся Блэк. — Меха, наряды, драгоценности, духи. В любой последовательности.

— Какая тоска, — поморщился Квиррелл.

— Большинство женщин с вами не согласится... Но мисс Трелони в самом деле заслуживает особенного подарка.

Блэк, насыпав на ладонь крошек, кормил скворца. Подозрительно косясь здоровым глазом на Квиринуса, Нельсон склевывал угощение. Блестящее птичье оперение порождало картины пестрые и яркие: бриллианты, золотая парча, искристый мех...

Откуда-то донесся тихий укоризненный звон: это напоминал о себе жалкий десяток галлеонов в кошельке. Эх, если бы не утрата магии!

Мариус подмигнул приунывшему соседу:

— Дорогой друг, призовите на помощь воображение. То, что вы перестали считаться волшебником, вовсе не означает, что вам уже недоступно чудо.

Слова старика не шли из головы. Но творить чудеса без волшебной палочки, без той таинственной силы, которая делала тебя почти всемогущим... Кто способен на такое? И каким же должно быть чудо?

Ночью Квиринус долго не мог уснуть. Ворочался, вставал, пытался работать, но рука с пером застывала над строчкой, мысли возвращались к одному и тому же вопросу. Измучившись, навзничь свалился на кровать, бессмысленно глядя в темное окно спальни.

Звезда. Одна, вторая, третья... Созвездия, названий которых он не помнил, тихо мерцали в иссиня-черной вышине. И чем больше огней гасло внизу, тем богаче становилась звездная россыпь полуночного неба.

Заложив руки за голову, Квиринус долго смотрел на нее, а утром проснулся с готовым планом чуда.

* * *

— Северус, у меня день рождения девятого... Праздновать будем в Лютном. Придешь?

—