— Но куда мне отправиться, учитель?
— То же мне, важный вопрос! Хочешь — езжай в Ионию, появится желание — в Шуриму! Только не в Демасию, гадкие там места.
Витус пробурчал что-то невнятное и, склонившись над сталью, продолжил её очистку. Пятнышко ржавчины заметно проигрывало. Стоило юноше приложить чуть больше усилий, и меч вновь был как новый. Несмотря на частую работу в кузне, лесной мальчик ещё не освоил кузнецкое дело в полной мере, а потому ковка оружия была возможна только под пристальным наблюдением Бернальда, чьи уста снова будут шутить про погнутые клинки. Пожалуй, это была одна из самых постыдных проблем в обучении Витуса — клинки, с которыми он работал, имели свойство ломаться из-за чрезмерной силы юнца.
— Эй, Витус! — закричал Патриций, со всей силы замахиваясь небольшим кортиком, целью избирая спину ученика.
Он не сумел увернуться, и сталь отпрыгнула от его кожи, точно мячик от земли. Патриций был горд своей выходкой и с менторским видом расхаживал по поляне, будто бы проводя лекцию для лягушек.
— Так-так, как я и думал: ты, Витус, не вастаи.
— Учитель!
— Цыц! Ты не вастаи — факт.
— Н-но…
— Во-первых, вастаи используют магию, а не рубят противников в капусту; во-вторых, каждый уважающий себя вастаи должен был погибнуть от моей атаки, а ты — ну поглядите! — живой! Нонсенс среди бела дня! Дамы и господа, поглядите: мой ученик — не вастаи!
— Ну хватит, Патриций…
— И кто же ты такой, а, Витус?
Они расположились на поваленном дереве, лес замер, даже ветер прекратил свои завывания. Ученик не стал скрывать своего происхождения, всецело доверяя наставнику. Рассказал он про своё детство, не утаил потерянную связь с матерью и своё появление в доме барона. Патриций слушал молча, лишь изредка кивал; слова были неуместны. За долгие годы их обучения наставник стал одним из немногих, кому юноша может доверять без задней мысли — это не только честь, но и большая ответственность, и маэстро сейчас имел все шансы предать доверие подрастающего ученика. Когда Витус закончил, наступила пора вопросов:
— Значит, Овечка бросила тебя на попечительство барону?
— Что-то вроде того. Впрочем, изначально я был товаром, который должен был вырасти перед тем, как его отдавать.
— Ужасно. Прими мои соболезнования, ягнёночек.
Витус не ответил, мыслями устремляясь в далёкое прошлое. Во времена, когда подстилка из листьев была особенно мягкой, а сказки матери по-детски наивными. Он скучал по Овечке, но запрещал себе это делать, будто бы она была его злейшим врагом, предавшим доверие. Что ж, отчасти это была правда, но лесному мальчику никогда не понять, что чувствовала мать всё это время.
— Ваши соболезнования, наставник, не вернут мне мать, — Витус поднялся; сталь скользнула в ножны. — Простите, я себя дурно чувствую.
Патриций не смог (и не хотел) остановить ученика, понимая: минутка откровений далась тому отнюдь не просто. Даже слушать такую душераздирающую историю было совсем не легко. Оставшись один, мужчина долгое время прокручивал в голове слова Витуса, касающиеся Вечных охотников, Овечки и её договора с бароном. Если всё это правда, — а правдой это быть может, — подрастающий юноша скрывает в себе великий потенциал, способный перевернуть мир. Тут же зависть явила себя, но бывший главнокомандующий быстро отринул от столь противного чувства; пусть не он, но его ученик добьется признания. Без сомнений: Витуса ждёт большое будущее.
Встреча
Витус неоднократно жалел, что открылся учителю и рассказал о своём прошлом. С того самого дня Патриций пропал и вот уже полгода не выходил на связь, точно сквозь землю провалился. Как бы там ни было, лесной мальчик никогда не обвинял наставника ни в чём дурном и с запоздалым пониманием отнёсся к его уходу. Он думал, что бывший главнокомандующий испугался его происхождения, возможно, даже стал презирать и ненавидеть.
Барон, прознав об этом, с облегчением вздохнул, понимая, что теперь его сын потеряет опору в лице наставника, который был ещё тем бельмом на глазу. Отныне Витусу придётся принять предложения отца и иного выбора у него нет — по крайней мере, так думал Боров, реальность же отличалась от мыслей пожилого маразматика.
После пропажи Патриция его ученик продолжил тренировки в одиночку, всё больше времени уделяя оттачиванию техник фехтования и всё меньше проектам в кузне. Антуанетта заметила перемену в характере друга, но страшилась спрашивать, зная, насколько тот может быть резким.
Так и продолжалось: Витус каждое утро пробегался по окрестностям деревни, после тренировался с манекенами (выходило дурно), а следом брал лук и метил в куропаток. С каждым часом, проведённым за тренировками, юноша всё больше начинал понимать, что без крепкой руки, указывающей путь, ему не обойтись. Конечно, всегда можно вернуться к обучению в академии, но это лишь породит никому не нужные слухи, запятнав фамилию Гальего. После этого отец устроит взбучку, вернее, попытается устроить, по традиции осушив несколько бутылок вина для храбрости.
Менялось многое, но только не душевные терзания Витуса, который до сих пор винил себя в уходе наставника. Со временем он начал ставил его в один ряд с Овечкой, которая вогнала в спину нож, предательски бросив. Возможно, когда-нибудь юноша будет жалеть о подобных мыслях, но сейчас он ощущает себя правым.
Проходило время, и вот однажды настал роковой день. Случилось это, когда Витус прогуливался по рынку и с беззаботным видом рассматривал работы ремесленников. Позади некто подошёл, но юноша не придал этому значения, ведь повсюду была та ещё толкучка.
— Кошелек или жизнь, — замогильным голосом потребовал разбойник, приставив лезвие кинжала к горлу Витуса.
Трудно сказать, на что рассчитывал злоумышленник, но лесной мальчик резко развернулся и, став в боевую стойку, наблюдал, как хохочет его наставник — давно ушедший ныне же вернувшийся Патриций.
— Охо-хо, ну и рожа у тебя, Витус! В штаны не наложил со страха?
Несмотря на встречу в странных обстоятельствах, оба были рады видеть друг друга. Крепко обнявшись, учитель и ученик решили отметить воссоединение в местной таверне. Там они нашли место поукромнее и, заказав жирных рёбрышек и крепкого пива, предались воспоминаниям.
Говорили много, и чем больше пили, тем сильнее Патриций признавался в искренней симпатии к Витусу. Вспомнили первую встречу, продолжительное обучение, путешествия в "Бессмертный бастион", победы и поражения. Казалось, пяти месяцев разлуки не было, как и разговора на поляне полгода назад. Именно благодаря ему наставник решил совершить путешествия в далёкие земли, чтобы разузнать о Вечных охотниках подробнее. Когда речь зашла про приключения Патриция, ученик слушал не перебивая.
— Я отправился в Билджвотер, чтобы найти информацию о Вечных охотниках. Прости, Витус, я хотел предупредить тебя, но после подумал, что это будет не слишком уместно, поэтому быстро собрал снаряжение и уже ночью выехал в путь.
— Ну так ты нашёл, что искал?
— Почти. Я нашёл тех, кто очень много знает о Сумрачных островах и их обитателях. Слыхал ли ты про "Стражей рассвета"?
— Нет.
— Конечно, нет! Никто про них не слыхал, потому что это организация, которая известна только в узких кругах…
— Но тебе ведь удалось прознать про них?
— Верно. А всё благодаря прокурору! Он мне поведал о твоём предназначении и сказал, что тебе незамедлительно следует выдвигаться в путь! К "Стражам рассвета"! Ибо злые бесы покинули адовы земли, и теперь мироздание находится под угрозой!
— Так и сказал?
— Не совсем так, может, я слегка приукрасил, но суть передал точно!
Пока Витус размышлял над словами Патриция, тот неустанно осушал кружки с пивом. Одна, вторая, третья, четвёртая… Казалось, у мужчины бездонный мочевой пузырь и такой же желудок, потому как ноксианский колбаски улетали с завидной скоростью. В таверне царствовал полумрак; в середине дня посетителей практически не было.
