Существовавшая пять тысяч лет империя и основавший ее сорок один великий род не могли не пытаться совершенствовать и усиливать свое главное оружие. Все те редкие книги, которые обнаружились в загородных виллах в Толосе, Лисе, Элирии и Монтарисе, принадлежавшие знатным валирийцам и их личным колдунам, говорили о том, что итогом этого стала уникальная программа толи тренировок, толи выращивания, толи дрессировки. Благодаря ей можно было вырастить огромного, превышающего остальных в полтора раз, дракона, чья сила пламени была способна плавить камень и сжигать сталь. Но все это стоило очень дорого, ведь даже у Таргариенов, не самого слабого семейства из сорока, средств хватало лишь одного Балериона.
И сейчас, сравнивая темпы роста маленького Рафаэля с Балерионом, описанными в записях древних Таргариенов, каким-то чудом оказавшимися в библиотеке Драконьего камня, которые позже выкупил милорд, становилось ясно, что он не только ему не уступает, но даже немного превосходит. Причины этого мне не до конца понятны. Да, Рафаэля обеспечивали таким количеством мяса, которое не каждая деревня сможет за раз съесть. Да, как только он достаточно окреп, то стал часто охотится в местных джунглях, сражаясь с местными тварями и иногда возвращаясь с новыми шрамами на чешуе, чуть не доводя миледи до слез. Но дракона Таргариенов, судя по очеркам, поили особыми зельями и улучшали лучшие валирийские колдуны. Почему дракон миледи рос сильнее его и уже мог извергать пламя, способное за секунды превращать сырые джунгли в пепелище, я не знал.
«Но кто я такой, чтобы на такое жаловаться» — Подумал я, достав из тайного кармашка плаща небольшую флягу огненного вина и сделав парочку хороших глотков. — «Без него пришлось бы пешком идти по этим джунглям, как прошлые разы»
Ведь именно дракон проделал для отряда хорошую проплешину в джунглях, мгновенно испепеляя все на своем пути, оставляя лишь сухую и немного потрескавшуюся землю, прекрасно заменившую дорогу.
— Смотрите внимательно по сторонам! — Проехал рядом сотник Робб, на покрытой специальной попоной лошади. Ведь местным вредителям было плевать кто ты — человек, лошадь или собака. Без особой устойчивости, которая есть у только пятнистых и змееподобных, здесь не выжить. — Хоть большинство этих уродов и ушло на юг, но расслабляться нельзя!
— Поняли, командир!
— Слушаемся!
Оставшиеся два дня пути прошли в тишине и покое. Что ни говори, но главный способ выжить в этих джунглях — хорошо развитое чувство самосохранения. И местное зверье прекрасно понимало, что нападать на отряд в две сотни человек, которых охраняет большая огнедышащая тварь, гарантированный способ самоубийства. Конечно, были проблемы — как бы ни совершенны были плащи и лекарства, рецепты которых передали местные, но двух лошадей и одного работника, которого укусила огромная десятиметровая змея, резко выскочившая из джунглей, мы потеряли. В условиях сильнейшей нехватки людей и лошадей это была очень большая потеря.
Но любое путешествие когда-нибудь заканчивается.
На закате третьего дня мы оказались у входа в большую пещеру, служившую «парадным» входом в самую большую деревню змеелюдей, расположенную меж двух отвесных скал. В этом и была главная причина, почему местные разрешили нам сделать очень заметную огненную «дорогу» через джунгли и вообще пригласили нас к себе. Главный вход в их деревню сам по себе был неприступной природной крепостью, зажатый с двух сторон отвесным горами, представлявшими из себя идеальную позицию для лучников, а сами «ворота» легко закрывались многотонным булыжником, двигаемым специальным механизмом, на основе рычага. Если учесть что по каменистой дороге едва могла проехать одна повозка, а тоннель в пещере вообще сужался до такой степени, что там мог пройти только один человек, становилось понятно почему змееглазые не скрывали это поселение.
«Этим каннибалам, как бы они не старались, не взять это место» — Подумал я, внимательно смотря под ноги и медленно спускаясь по каменной дорожке, миледи и идущими перед ней двумя крепкими копейками и сотником.
— Миледи, вы уверены, что это не засада? — Тихо спросил Робб, так чтобы это услышала только Фиора и я.
— Нет, Робб. — Отрицательной покачала она головой, но не убрав руки с висевшего на поясе короткого меча. — Хотели бы они напасть, то сделали бы это когда мы только подходили к воротам, попытавшись превратить нас в подушки для иголок своими деревянными стрелами, прежде чем их сжег Рафаэль. Здесь же нам хоть и придется биться по одному, но я верю в ваше мастерство и оружие, против которого местным нечего противопоставить.
— Я вас понял, миледи. — Слегка улыбнувшись, ответил сотник, также положив руку на свой меч.
Тоннель не был коротким, но и длинным его нельзя было назвать. Так что вскоре мы вышли в невероятных размеров пещеру, вид которой невольно перехватило дыхание.
«Не до конца одичали потомки величайших империй». — Невольно подумал я, смотря на настоящий подземный город.
Змеелюдям было без разницы где строить свои жилища — на ровной земле, возле обрывов, на стенах или в свисающих с потолка каменных сосульках! Десятки, если не сотни, самых разнообразных домов, построенных из дерева и камня, самой разной высоты, формы и размера, неуловимо напоминали те самые дымные грибы, растущие в пещерах.
— Потрясающе… — Почти одновременно прошептали я и миледи, невольно застыв каменными изваяниями, пока нас в спину не подтолкнули остальные члены отряда, почти в точности, повторявшие нашу реакцию, на открывшиеся виды.
— Приветствую вас в нашем доме, андалийцы. — Нас уже встречали. Как я и говорил, местные уже давно адаптировались к жизни на Соториосе и изменились так сильно, что невозможно было их перепутать с другими народами Вестероса или Эссоса. Приветствовавш… ий нас мужчина имел очень много женских черт, и если бы не низкий голос, широкие плечи и отсутствие груди, то его легко можно было спутать с женщиной. И так было со всеми змеелюдьми. Как еще в Осгилиате выразился лорд Феликс, прочитав присланные доклады, местные были андрогинами (знать бы еще откуда он это слово взял) — людьми со слабо выраженными мужского и женского начала.
По его словам это могло говорить об их низкой плодовитости, ведь чем больше в мужчине или женщине присущих их полу черт, тем выше их желание. Я сам невольно заинтересовался этим исследованием и почти месяц провел, собирая все доступные знания, начиная от описания дворян и количества их потомков, заканчивая описанием евнухов у дотракийцев и итийцев. По всему выходило что милорд был прав, но для окончательных выводов стоило исследовать аборигенов лично. Хотя ситуация с королевской четой меня изрядно тогда напрягла — судя по их выраженным половым чертам, королева должна была беременеть почти каждый год, а не иметь всего троих детей, рожденных с разницей почти в два года.
— Для нас честь быть приглашенными на такой важный праздник. — Ответила миледи, пока я пребывал в своих размышлениях и поглядывал несколько змееглазых с очень практическим интересом.
— Меня зовут Анкх-альш-Берат. Я лидер этой деревни и главный старейшина нашего народа. — Представился мужчина, обладавший в отличие от большинства своих соплеменников бледной, словно парное молоко кожей.
— Меня зовут Фиора Темпер, вторая дочь дома Темпер и глава всех его людей на Соториосе. Для меня честь познакомится с лидером народа, столько нам давшем. — Говорили они на очень искореженном диалекте, валирийского языка, с редкими вставками из итийского и ройнарского. Звучало это достаточно странно — быстрый и звонкий валирийский не сильно сочетался с певучим и мягким ройнарским или рубленным и шипящим итийским.
— Не стоит благодарности. — Ответил старейшина, мягко поводив рукой, обтянутой в черную облегающую кожу. Вообще одежда местных поначалу вызывала у большинства переселенцев чувство отвращения и брезгливости — черная змеиная кожа идеально обтягивала фигуры змеелюдов, не оставляя простора для воображения. Не спасали положения даже длинные травяные юбки и двусторонние плащи, закрывающие как спину, так и грудь (п.а. этакий аналог пончо, которое марвин не может описать), сделанные из той же травы. Ведь так отрыто не одевались даже дорнийские шлюхи в самую жаркую погоду. — Для нашего народа встреча с теми, кто не желает сделать из нас рабов, съесть или принести в жертву, и готов к мирному сосуществованию, является высшим благом. Вы наверняка устали с дороги. Позвольте моим людям показать выделенные вам покои.
