Но, как я уже успел убедиться, тот, кому многое дано, вынужден постоянно защищать то, что имеет. Несколько лет назад на побережье начали твориться странные дела. Вольницу бандитов и контрабандистов, развернувшуюся вовсю после падения Узушио и периодически, но все же недостаточно для полного искоренения прореживаемую рейдами патрулей из Конохагакуре, вдруг кто-то стал постепенно прибирать к рукам. До этого момента все стычки с участием жителей рыбацких поселений, маргинальных элементов и сил поддержания правопорядка в основном укладывались в формулу 'ты меня ловишь, я убегаю' со всех трех сторон (бывало и так, что ерики со всех ног улепетывали за подкреплением от сборной команды портовых отморозков). Если когда-то и проливалась кровь, то это было событием исключительным, и как раз служило поводом для приглашения шиноби Конохи для возвращения ситуации в устраивающий ерики, как оправдывающих свою зарплату и бандитов, получающих непыльный доход и долю романтики, баланс. Мнение рыбаков, как находящихся внизу феодальной пищевой цепи, не особо кого-то интересовало...
Но теперь... Сначала по побережью прокатился слух о начавшейся войне преступных группировок, сократившей их число почти на треть. Потом оставшиеся резко снизили свою активность, будто чего-то опасаясь, а вслед за этим в трех крупных рыбацких поселках загорелись дома их старост. На следующий день на главной улице каждого поселения было обнаружено послание, в котором было указано, что, если жители не хотят повторения произошедшего уже со своими домами, они обязаны отдавать половину своего ежемесячного дохода в пользу новоявленной 'Армии освобождения' за защиту своей свободы. Первопроходцы метода 'насаждения демократии', как и их предшественники из иных мест и времен, начали сразу с самых действенных аргументов... То же самое произойдет, если рыбаки попытаются просить защиты у городских властей или, тем паче у Гакуре Но Сато. Ерики освободителям - не соперники, а самый лучший шиноби будет добираться сюда три дня, за которые может много чего случиться....
Половина дохода для рыбаков, обязанных платить еще и феодальный налог, который, хоть и давал дышать и с какой-никакой, но уверенностью смотреть в будущее (а попробуйте скрутить до состояния креветки людей, у которых личный транспорт - источник дохода, а паспортов и прописок тут еще не изобрели...), была бременем почти на грани, но, посовещавшись, люди решили не доводить до крайних мер и согласиться с требованиями. В конце концов, как-то выкрутиться все равно было возможно... Шин не участвовал в принятии этого тяжелого решения, он хоронил свою жену, погибшую в их горящем доме. По счастливой случайности, дети не пострадали, убежав встречать отца на причал...
После произошедшего мужчина поселился в доме своего друга. Он больше не выходил в море, мрачно глядел в стену, односложно отвечая на вопросы, и, казалось, чего-то ждал. Когда истек очередной месяц и в поселок за обещанным 'налогом на свободу' пришел 'армеец', все поняли, чего именно...
Шин рассказывал, а у меня перед глазами будто вживую встала эта картина. Как посреди деревенской площади стоит перекачанный урод с огромным мечом за спиной (ну как же без этого, классика жанра ведь...), насмехаясь над всеми присутствующими, уверенный в том, что никто не сможет бросить ему вызов... И как из толпы, жмущейся по краям свободного пространства, выскакивает Шин и с нечленораздельным воплем бросается на эту наглую сволочь. Бандит ехидно ухмыляется и слегка отводит руку для удара, уверенный, что с каким-то быдлом, копающимся в рыбьих потрохах, он легко справится. И как медленно гаснет ухмылка, вытесненная последней в жизни болью, когда шкерочным ножом, выхваченным из-за спины (а орудие то еще, выглядит солидно. Тен-тен бы оценила...), рыбак неаккуратно вскрывает брюхо своему обидчику.... Бандит барахтается в пыли, безуспешно пытаясь запихнуть выпавшие кишки обратно, а Шин неподвижно стоит над телом, сжимая в руке окровавленный нож и не зная, что же ему делать дальше...
После свершившейся мести, не принесшей никакого успокоения страдающей душе моего визави, он ушел из поселка к родителям своей бывшей жены, не отказавшихся приютить зятя и внуков. Казалось, за этим поступком не последует более ничего. Труп бандита закопали на поселковом кладбище, дань отдали на следующий день после ухода Шина другому бойцу, ни словом не упомянувшему об этом происшествии. Наш герой постепенно стал оттаивать, вновь выйдя в море и забываясь в возне со своими детьми. Среди рыбаков постепенно начали возникать шепотки, что, несмотря на кровавые методы, бандитов вполне можно отловить поодиночке, а то и незаметно отправить гонца в Конохагакуре. Но... За два месяца до моего появления Шин, вернувшись с лова, застал дома лишь связанных стариков и ни следа своих детей... Главарь, по-видимому, обладал по-настоящему черным юмором. В послании, прибитом к стене комнаты кунаем, сообщалось, что своих подчиненных этот тип ценит чрезвычайно высоко, но в то же время приветствует решительность. Поэтому он предлагает Шину в течение двух месяцев выплатить 'армии' сто тысяч ре, в противном случае он получит своих детей по частям в разное время. Само собой, такая сумма оказалась совершенно невозможной для простого рыбака. Чем-то помогли друзья и соседи, искренне сочувствующие горю мужчины, но боящиеся за свои семьи, что-то получилось раздобыть или заработать, но до итоговой суммы было невообразимо далеко. А завтра - истекал последний срок назначенного главарем ультиматума...
Я смотрел на выговорившегося и вновь уставившегося в стену мужчину и думал о двух вещах. Во-первых, оказывается, что жизнь кипит не только в скрытых деревнях, остальной мир тоже в меру своих сил соответствует высокому званию 'Мир Шиноби'. А во-вторых... И вот эта мысль мне очень не нравилась....
- Ну и зачем ты мне все это рассказал? - Тяжело вздохнул я, усаживаясь на табуретку напротив него.
На этот раз во взгляде Шина отчетливо читалась надежда и... 'Ну вот... приехали'
- Шиноби-сан... - Вскочил и внезапно бухнулся на колени, упершись лбом в пол. - Мне некуда больше идти! Я не мог идти в Коноху, потому что иначе убили бы всех моих... Прошу, помогите! Передайте хотя бы весть в Гакуре! Я заплачу за все! Они - все, что у меня осталось!..
- Встань, Шин. Ты все же, как вы все верно угадали, старше меня... - Медленно выпрямился. Я задумчиво смотрел на него. Хм. А не подстава ли это? Что-то больно вовремя все произошло... - С чего ты вообще решил, что я буду этим заниматься? У меня свое задание, и других не предусмотрено.
- Господин! Когда я понял, что вы - шиноби, я сперва хотел просто обмануть вас с ценой на жилье, чтобы заработать больше денег... Простите... - Ух ты, честный! Не каждый день такое услышишь. - Но вы жили у меня, каждый день ходили на разделку рыбы, выслушивали упреки Инари-куна на складе, - Несмотря на свое состояние, он не сдержал слабой улыбки. Хренасе! Этот поток 'непереводимых слов и выражений' упреками может назвать только мой неизвестно где бродящий соклановец со своеобразной манерой речи. Но на моем лице эти мысли никак не отразились. Взрослеешь, Айдо, взрослеешь. А недавно кинулся бы спорить и доказывать. Жаль, было бы весело... И мужика бы от грустных мыслей отвлек. Между тем рыбак продолжал:
- Я понял, что, в чем бы ни заключалось ваше задание, оно не требует убийства всех, кто с вами рядом. Поэтому я разговариваю с вам здесь. Сейчас в поселке нет лишних ушей. Прошу - помогите мне! Я сделаю все, что вы скажете! Я... отвезу вас на Узушио! Хоть нас там ждет почти верная смерть, я сделаю все, что вы скажете... - Снова упал на колени.
Брови сами собой поднялись в удивленной гримасе. И до этого дошел!.. Ну Шин, ну голова!.. Или это я себя по-идиотски веду? Да вроде не особо. Я, конечно, не Джеймс Бонд, или, если речь о маскировке, не клан Кедоин, но и не лопух какой.
- Шин, кто еще догадался про Узушио?
- Только я, господин. И я никому не говорил, клянусь!
Хм. А ведь в этом что-то есть. В конце концов, этот мужчина поможет снять с моих плеч одну существенную заботу - еда. Пропасть я не пропаду, но, если можно просто дать кому-то задание закупиться продуктами, а не самому шнырять по рынку, рискуя встретить сенсора Корня (не в тайге, чать, живем) - это упрощает дело. Охотой и собирательством заниматься откровенно неохота, я думаю, у меня будет много других, более полезных дел. Я еще раз внимательно посмотрел на рыбака и вновь вздохнул, окончательно принимая решение. Надо в ближайшее время в зеркало посмотреть, не прорезался ли нимб. А то демаскирует...
- Я же просил тебя, встань. Разговаривать неудобно. Ну вот, так лучше. Садись на стул. - И, дождавшись, когда мужчина опустится за стол напротив меня, продолжил. - Рассказывай.
