– Значит, есть кому. – Ректор поднял глаза на стоящую перед столом Неемию. – Я уже ответил, что опасности нет, претензий потом не будет. Что еще?
– А можно узнать от кого этот подарок? – уточнила Мия.
– Это я должен знать, кто и с какой стати считает себя вправе дарить вам подарки? – поняв, что Гаэр-аш совершенно не в настроении, настаивать на ответе Мия не решилась.
Девушка вообще посчитала за лучшее исчезнуть из поля зрения рассерженного мужчины. Стоило ей скрыться за дверью, как Артан с раздражением опустил на стол очередное прошение очередного знатного лорда. Вот этого он и не хотел. Потратить свою жизнь на разбор склок, долгов и лживых обвинений.
Но и то, что все это недовольство он выплеснул на девочку, которая по идее поступила очень правильно, придя к нему, а не пытаясь решить проблему сама, хорошего настроения не добавило. Да и, как правило, такие попытки заканчивались тем, что проблема, которая решалась бы за пару минут, вырастала до размера дракона! И вот пойдет ли она с проблемой в следующий раз к нему, после такого приема? Вот ректор в этом был не уверен.
Про себя решив, что с одной стороны, ничего такого прям страшного он не сказал и не сделал, а с другой, что нужно будет немного смягчить резкость своего ответа, Гаэр-аш попытался вернуться к разбору кипы бумаг, накопившихся за пару дней его отсутствия во дворце. Но недовольство от подобного занятия уже нашло для себя новую причину для того, чтобы вылезти наружу.
Интерес императора к девушке был Артану непонятен. Тянуть ее в императорскую семью никто не собирался. Но к чему тогда были вот все эти разговоры, занятия, теперь еще и подарки. Его, Гаэр-аша, конечно заранее предупредили, но ведь яснее от этого ситуация не становилась же? Неужели вот настолько нечем заняться императору, пусть и почти номинальному, чтобы он с радостью ухватился за возможность по нескольку часов два раза в неделю обучать девушку, которая клинка в руках не держала, искусству боя?
Гаэр-аш вспомнил разговор, переданный Тьером. Император даже и не предполагал наличия у него еще одного ребенка. Лорд Нарг, как он представился Мие, сократив собственное имя, дураком не был и прекрасно видел, во что превращаются его собственные дети. В какой-то момент он с горечью понял, что и сам бы не повернулся к ним спиной, не опасаясь получить удара в спину.
Пропитавшиеся вседозволенностью, уверенностью, что им все сойдет с рук, выросшие под льстивые речи тех, кто готов был на многое лишь бы втереться в доверие будущим наследникам, в надежде, что удастся урвать кусок пожирнее, вот какими он увидел собственных детей. Но не это пугало и причиняло боль, а то, что это была в первую очередь его вина. Нет, он и сам невинной феечкой не был, мог ради выгоды отправить на казнь ни в чем не повинного, и себе никогда в небольших прихотях не отказывал. Но, как признавался император Тьеру, мысль, что он не может положиться даже на самых близких, на собственную семью, тех, кто с ним одной крови, его тяготила. И с каждым днем все больше.
Пока однажды в его голове не поселилась мысль, что он бы хотел получить еще один шанс. Что возможно, стоит рискнуть и зажечь еще одну искру Может, и у него может появиться надежда и гордость!
Но словно насмешкой над его мыслями очередные скандалы с участием сына, и глупые интриги с участием дочери. Она-то считала себя самой умной, хитрой, а на самом деле, ей вертели как деревянной куклой! И она этого в своей бесконечной самоуверенности не замечала и не хотела замечать.
Получив очередной отчет о похождениях детишек, император размышлял в компании крепкого вина. Когда и как его посетила светлая мысль, что для того, чтобы получить нормального ребенка, нужно сначала найти ему нормальную мать, он не помнил. То ли не совсем трезвое состояние императора, то ли давно, казалось бы, похороненные мысли о счастливой семейной жизни, сам император помнил смутно, что послужило катализатором дальнейшего.
На утро, которое он встретил в своей собственной постели в жутком состоянии, в его голове была жуткая мешанина, просто калейдоскоп каких-то картинок и образов. Побережье, горы, дремучий лес, какие-то дикие пляски и заунывные песнопения, костер. И смеющаяся темноволосая красавица с сине – бирюзовыми глазами, доверчиво вкладывающая свою ладошку в его руку, и с восторгом перелетающая через тот самый костер в паре с ним.
Хотя с какой такой радости он уподобился бы прыгучему козлику и развлекался бы подобным образом, император сам себе объяснить не мог. А вот ощущение восторга внутри запомнил, как и прекрасное сновидение с удивительными глазами. Обнаруженное посреди его личных покоев прожженное пятно, послужило лишним доказательством того, что у него просто был приступ пьяного бреда.
Но увидев почти двадцать лет спустя темно-русую девушку с глазами, как у своего сновидения, память о котором до сих пор была бережно спрятана среди самых тайных его мыслей, император сразу в нее вцепился.
Мог ли император не услышать «нет», от вдруг испугавшейся девушки? Он даже и не пытался этого отрицать. Мог. Мог ли списать отрывочные воспоминания на пьяный бред? Да он так и сделал. И в результате узнал, что его сон был реальностью, девушка, что смогла пробудить огонь темного лорда одним своим появлением, доживала следующие несколько лет, скрывая от всех лицо и тело, изуродованное шрамами от ожогов, а дочь и знать своего отца не желала, считая негодяем и насильником.
С одной стороны, Гаэр-аш прекрасно понимал императора. И не только учителем по фехтованию станешь, чтобы хоть так познакомиться с собственным ребенком. С другой, резко проснувшийся интерес и желание быть к девушке ближе, ректора настораживали. Ну не был император из тех, кто страдал сентиментальностью и романтизмом. Совсем не из тех.
Совершенно не знающая всех этих подробностей, и соответственно далекая от всех переживаний, Мия, чуть ли не бегом влетела в их с Риаллин комнату.
– Коробку можно открывать. Это подарок неизвестно от кого, но лорд Гаэр-аш сказал, что опасности нет, и проблем потом не будет. – Запыхавшись, выпалила Неемия.
– Так тебе же подарок! – улыбнулась Риаллин, которую тоже мучило любопытство, что же там внутри.
Внутри оказалось платье. Но какое! Неемия замерла, разглядывая это чудо. Нижнее платье начиналось от груди, плотно облегало спину, от талии начинались расширяющиеся к низу юбки, из-за ассиметричных краев было непонятно сколько их. Платье было сшито из белой ткани с легким голубым оттенком, какой бывает у сугробов в сильный мороз.
А вот верхнее платье, чуть открывало в вырезе ключицы, окутывало руки до самых запястий пышным многослойным облаком и опускалось до самых туфелек. Правда, сшито оно было из тончайшего белого кружева, расшитого мельчайшим хрустальным бисером. При любом движении создавалось ощущение, что смотришь на кружащиеся в танце снежинки.
Стоило этой ассоциации появиться в мыслях Неемии, как она догадалась, кто этот неизвестный даритель. Взгляд метнулся к гардеробу, где висело платье, выбранное при помощи Норта Дастела.
– Даже и не думай! – вдруг сказала Риа, перехватив этот взгляд. – Если уж выбирать, то именно это. Ты в нем... Как резная статуэточка! Выглядит естественно и изящно! Ну же, посмотри на себя.
Было решено, на бал отправляться именно в этом платье. Правда, Риаллин заметила, что летучие мыши в волосах, как-то не очень сочетаются с платьем.
– Кому не нравится, может не смотреть! Полуголые адептки тоже не очень сочетаются с учебным заведением. Но это же никого не смущает. – Пожала плечами Неемия.
В назначенное время за девушками зашли парни, что как обычно были втроем, и, наговорив обеим по куче комплементов, направились к кабинету ректора. Гаэр-аш не собирался тратить время на дорогу, и переместились все из Некроса, сразу в королевский дворец.
Зал, где должен был проходить бал, блистал мрамором и золотом. Сотни свечей отражались в десятках наклоненных зеркал, закрепленных под самым потолком. От чего казалось, что в воздухе плавает целое море из небольших огоньков. Недалеко от трона о чем-то переговаривались Эллохар и Тьер. Последний был с очаровательной девушкой, чья ручка покоилась на сгибе его локтя.
