Итог: сглазы, порчи, проклятия и прочие радости жизни будут липнуть к нему, как мухи к... гхм! меду, что не замедлит сказаться на психике и здоровье, и если оставить все, как есть...
- ... то тебя ждет безумие, - спокойный голос Нимхейна ядовитыми каплями просачивался в мозг. - Это будет как болезнь, тихая и незаметная. Годы пройдут, характер будет портиться... не заметишь, как станешь законченным параноиком.
- И... что делать? - Том с трудом совладал со своим голосом, едва удерживаясь от позорного желания расплакаться. Весь этот день стал жутким непрекращающимся стрессом, навалившимся на него подобно каменной плите.
- Что делать? - маг тонко улыбнулся, в глазах промелькнуло что-то непонятное, от чего по спине мальчика потек холодный пот. Это было, словно он стоял на скале посреди океана, видя, как в глубине, где-то там, под толщей воды, медленно движется Левифан. Страшное чудовище мирно (пока что мирно) следовало своим курсом, но горе тому, кто привлечет его внимание! Даркеварр на мгновение опустил веки, и Том очнулся от жуткого видения.
- Что делать... это будут мои проблемы, не твои...
Том согласно кивнул, и продолжил читать выданную гоблинами книгу. Чтиво было примечательное во всех отношениях, полномочия у опекунов были широкие, впрочем, права опекаемых также были четко прописаны. Мальчик внимательно читал страницу за страницей, его грызли сомнения, но и отказываться от своих слов он не спешил.
Телохранители рассказали ему много интересного, естественно, не выдавая важную личную информацию о своем нанимателе, но и того, о чем они обмолвились, было достаточно для умного человека, которым Том привык себя считать. Даркеварр был умен, силен и коварен... а еще он никогда не врал, это маги подчеркивали особо. И это давало надежду на лучшее. Тем более, если выбирать между заботой школы в лице Дамблдора и Даркеварром, мальчик определенно склонялся к последнему.
Как ни крути, но Нимхейн стал для него олицетворением волшебного мира, вытеснив воспоминания о краткой, но крайне богатой на эмоции встрече с Дамблдором: загадочный, преследующий свои собственные цели, одновременно меняющий свое окружение безвозвратно из одной прихоти. Для ребенка, выросшего в нищете, тоске и однообразии, это был просто взрыв всего привычного, а тут еще и появился шанс стать частью этого.
Разве можно его упустить?
***
Ритуал Принятия опеки решили провести незамедлительно, как только Том высказал согласие. Все прошло буднично и быстро: Нимхейн положил ему на плечи руки, речитативом проговорил длинную фразу на латыни, после чего Тому оставалось только сказать "Да". Гоблины подготовили документы, маги поставили свои подписи, свидетелями выступили телохранители, после чего вся группа отправилась в мэнор.
Огромное здание просто потрясло Тома: настоящая крепость, прямо, как в сказках, а уж когда он попал внутрь... видеть эту роскошь, иметь возможность к ней прикасаться, не ожидая грозного оклика и наказания за попытку дотронуться... это был шок.
- Это твои покои, - повел рукой Даркеварр, стоя рядом с впавшим в какое-то странное отупение мальчиком. - Здесь гостиная, тут двери в спальню, в ванную комнату, вот здесь гардеробная, это - кабинет. Располагайся. Твоя одежда будет доставлена уже через пару часов. Если тебе что-то нужно, обращайся к Топпи. Это твой домовой эльф. Он поможет тебе, обеспечит комфорт и выполнит твои поручения. Тебе ясно, Топпи?
- Да, Хозяин! - пискнул домовик, яростно кивая головой.
- Отлично. Пока отдыхай, на ужин тебя позовут.
Дверь захлопнулась, и Том остался один, потерянно стоя среди огромной комнаты, почти залы. Он осторожно пощупал стоящее рядом кресло, вздохнул и огляделся.
- Если это сон, то просыпаться я не хочу.
***
Нимхейн скинул с себя одежду, оставшись в одном белье, и с удовольствием потянулся, отбросив скрывающий амулет. Темучин довольно урчал, развалившись на своей подушке, внимательно поглядывая на своего хозяина, тело которого неожиданно изменилось. Золотистую кожу рук покрыла плотная вязь черных символов, странных, словно меняющихся. Радужка глаз расплылась золотым сиянием, скрывая зрачок и белки. Уши заострились. Челюсти слегка изменились, зубы превратились в частокол клыков. Ногти переплавились в длинные, самую малость загнутые когти. Длинный хвост со свистом рассек воздух граненым наконечником. В гриве волос мелькнули острия маленьких, не больше дюйма, рожек. И, как апофеоз изменений, из спины, прорвав кожу, вырвались драконьи крылья, с острыми наростами на сгибах и концах костей.
- Мммм... вот так-то лучше...
Рухнув на диван, Нимхейн весело оскалился, мысленно подводя итоги дня. Все прошло лучше, чем он рассчитывал: Том сам предложил ему стать опекуном, удалось отойти от одной из основных вех канона, купив другую палочку, правда, времени маловато, только месяц, но это не страшно. Пообтесать мальчика он сумеет.
- Спасибо, Нуада... - прошептал полудемон. - Ты был прекрасным учителем... и в интригах - тоже!
Глава 15. Умереть за.
Нимхейн холодно разглядывал расстилающийся перед ним пейзаж: дома различных размеров и разной степени ухоженности, зеленые садики и розарии, обязательные для каждой уважающей себя английской деревушки, неважно, в каком мире она находится.
Прямо по курсу виднелся большой, высокий дом добротной постройки. Явно так называемый Дом Риддлов. Мэнор местного разлива... Хмыкнув, парень перевел взгляд вправо. Для острого зрения демона не было проблемой рассмотреть небольшой домик в не лучшем состоянии: ветхая крыша, обшарпанные стены, перекосившаяся деревянная дверь.
Убогое зрелище, так и тянущее воскликнуть...
- Так проходит слава земная... - лицемерно вздохнув, оскалил острые клыки Нимхейн, и неторопливым прогулочным шагом направился мимо дома Риддлов. Выполнять задуманное он начнет не с них.
***
Если бы жители деревушки могли видеть сквозь скрывающие амулеты и заклинания, то они начали бы немедленно разбегаться с дикими истеричными криками кто куда. Но большинство сразу же побежало бы в сторону белеющей справа церкви.
По утоптанной дороге шел демон.
Самый настоящий.
Золотилась под теплым летним солнцем кожа обнаженного торса и могучих крыльев, сложенных за спиной; развевалась грива антрацитовых волос, обнажая иногда маленькие острые рожки; колыхался тартен, показывая только острые носки сапог, оббитых металлом; плавно покачивался длинный чешуйчатый хвост с острым наконечником, похожим на толстый кинжал, просунутый в специальную прорезь в одежде.
Настроение у Нимхейна было тихое и самое, что ни есть, мирное: солнечные лучи приятно пригревали, действуя так расслабляюще... он неторопливо шагал к домику Мраксов, наслаждаясь прогулкой. Чувства сообщали, что обитатели этой конуры находятся внутри. То, что надо.
Мурлыкая под нос "Аве, Мария" Нимхейн вошел внутрь, одновременно набрасывая на хижину каскад заклятий.
Во время разговора может быть... шумно, и лишние свидетели ему ни к чему.
***
Морфин Мракс мрачно смотрел в грязный, отродясь не чищенный камин, полный золы и пустых бутылок. Из крошечной кухоньки доносился грохот и дребезжание посуды - Марволо пытался приготовить скудный обед. Морфину было плохо. Магия, единственное, что еще не давало ему умереть, помогая влачить жалкое существование, в последние годы становилась все слабее и слабее. Было ощущение, что она их отвергает, но вот по какой причине... этого Морфин не знал.
Маг уже давно не жил, а так, существовал. Назвать это жизнью было нельзя: ужасающая бедность, уходящая магия, презрение окружающих, накатывающее все сильнее безумие, с редкими проблесками ясности сознания, невозможность продолжить род.
В глубине души он больше всего сожалел именно о последнем, ведь если бы были деньги, то он смог бы усыновить кровно какого-нибудь сироту, раз нет возможности произвести на свет отпрыска естественным путем, так сказать, но, увы... об этом и мечтать не приходится. Судя по всему, они - последние, и исправить это невозможно. Совершенно.
Даже магия Рода от них отказалась, утекая, словно вода сквозь пальцы.
Алкоголь помогал хоть как-то притушить отчаяние и апатию, не давая окончательно сойти с ума, хотя мужчина уже давно сомневался, что находится в здравом уме. Неожиданно чувства взвыли, его словно кипятком ошпарили: в дом вошел кто-то могучий и невероятно могущественный, кто-то, не потрудившийся хоть как-то скрыть свое присутствие от обитателей.
