Забавно, что судили меня как совершеннолетнего всем составом Визенгамота, но при этом за поступок совершенный как бы несовершеннолетним. И хоть бы одна собака открыла пасть, чтобы поставить меня в известность о моем новом статусе! Неужели Дамблдор всем так замутил разум? Интересно он угрожал, увещевал, давил на жалость, или все это вместе взятое? Вряд ли он рискнул применить любимую Ментальную Магию - все же Визенгамот, это не школа полная наивных детишек. Громадная работа была проведена стариком всего за несколько дней, пока я ждал суда. Члены Визенгамота смотрели на меня с каким-то нездоровым любопытством, как на мошку, увязшую в смоле - или же она выберется и останется жива, обретя свободу, или смола полностью поглотит ее, став со временем янтарем. Чем не памятник малолетнему Герою?
Все эти письма с совами после моего «Патронуса» изрядно потрепали нервы моим родственникам. Дадли после встречи с дементорами, вообще, трясся как осиновый лист, не помогал даже шоколад. Наконец, как завершающий аккорд - громовещатель, адресованный тете Петунии от великого старца. «Не забывай мой наказ, Петуния!» Точно, что громовещатель, посуда в шкафчиках еще долго дребезжала. Какой такой «наказ» побледневшая тетя так и не сказала. Дядя тоже был не в курсе, что уж говорить про Дадли. А я вот думаю, что посещение волшебниками дома Дурслей перед моим третьим курсом не прошло даром. Память о той безобразной сцене им подправили, вот только наверно не всем. Как мне вспоминается теперь, тетушка Петуния старалась проводить в гостиной как можно меньше времени, стала более раздражительной и нервной. Это, конечно, может быть и на подсознательном уровне, а может Дамблдор специально оставил память тете, чтобы неповадно было пытаться спасти племянника от злых магов. Чем он мог ее шантажировать? Да хотя бы угрозой семье или только сыну.
По плану Дамблдора я должен был жить среди маглов каждое лето, чтобы не набраться ненужной мне информации о Магическом Мире. Ну и для контраста, конечно, чтобы не забывал, откуда меня вытащили, подарив сказку. Исключение составляло только семейство Уизли. Предатели крови, нищие и неряшливые цыгане, плюющие на традиции своего мира как на пережиток прошлого. В сказочку о великой жертве моей матери, из-за которой я обязан хоть какое-то время проводить с ее кровными родственниками под одной крышей, я не верю. Тот наивный мальчик, которого из меня лепили, может и поверил бы, но начитавших умных книжек про Ритуальную Магию, он простодушно считал, что директор просто ошибается, да и противоречить старику он не мог.
Тогда забирать меня на Гриммо, 12 явилась целая толпа. Хорошо хоть перед этим выманили Дурслей из дома. Не думаю, что дядя и тетя хоть на минуту поверили, что выиграли какой-то там конкурс, в котором не участвовали. Уж очень они скептически относились ко всякого рода лотереям и свалившимся с неба призам, небезосновательно подозревая мошенничество. А тут вообще - приз за лучшую лужайку перед домом. На такой маразм способны только волшебники, с которыми мое семейство посчитало за лучшее не пересекаться. Кроме Люпина и Грюма, среди пришедших, не видел ни одной знакомой физиономии. Как они все пялились на меня! Нет, не как на святыню или там на ожившую легенду. Скорее как на препарированную лягушку. И любопытно, и настороженно, и брезгливо. Пока мы находились в доме моих родственников, они не спускали с меня глаз. Но при этом умудрялись открыть шкафчики, повертеть в руках какие-то безделушки из коллекции тети Петунии, попробовать на прочность бытовую технику.
Тогда я уже не помнил, что среди бесцеремонных незваных гостей была еще парочка, с которой я уже пересекался. Девица, на этот раз с фиолетовыми волосами - Нимфадора Тонкс, «зовите меня просто Тонкс», и здоровенный басовитый негр - Кингсли Бруствер. Остальных я, действительно, видел впервые. Все эти Элфиас Дож, Дедалус Дингл, заявивший, что мы знакомы, а так же Эммелина Вэнс, Стерджис Подмор и Гестия Джонс, предстали передо мной впервые. Тонкс проконтролировала, какие я собираю вещи. А как же без контроля-то? Она раскритиковала слишком чистый дом Дурслей, а вот бедлам в моей комнате ей понравился.
Люпин ждал отмашку, когда поступит сигнал «можно» мы всей компанией на метлах летим в безопасное место. Камином перемещаться нельзя - за ними следят. А до того, чтобы трансгрессировать, я еще не дорос. Чтоб тебе и дальше так жилось, Люпин, раз даже я наивный читал про парную трансгрессию. Но это же, банально и просто, а я должен прочувствовать всю глубину замысла и важность момента. Ко мне прислали целую толпу сопровождающих, давая понять, насколько я ценен для дела Света и как добрые волшебники готовы прийти на помощь мне убогому.
Про то, как мы летели лучше не вспоминать. Паранойя Грюма цвела и колосилась, мы столько раз меняли курс и так замерзли из-за набранной высоты, что в итоге ворчать стали все. Дом по адресу «Площадь Гриммо, 12», оказался под Фиделиусом, появившийся перед моими глазами только после того, как мне дали клочок пергамента с координатами. Меня вмести со всеми затолкали в темный коридор и страшным шепотом поведали, что это затхлый и обветшалый дом - штаб Ордена Феникса. О том, что вообще-то это дом семьи Блэк и на данный момент хозяин дома мой крестный Сириус, я узнал значительно позже. А вот сообщить, что этот самый Орден Феникса вообще-то гостит здесь на птичьих правах, пользуясь расположением Сириуса, мне как-то не удосужились.
Говорили все почему-то шепотом, словно в доме находился смертельно больной человек и его боялись потревожить. Когда кое-как осветили прихожую газовыми рожкАми, картина запустения была просто удручающая. Отклеившиеся выцветшие обои, грязь и копоть по углам, целые панно и вуали из паутины, ковер истертый до дыр, какие-то гобелены, сюжет которых скрывался за многолетним слоем пыли, картины потемневшие от времени, все как сговорившись, висевшие криво. Молли Уизли, встречающая нас, оповестила всех таким же страшным шепотом, что «уже все в сборе, и он пришел».
На собрание Ордена Феникса меня, разумеется, не пустили. Отговорившись тем, что я еще мал. А что? Теперь я знаю прекрасную отговорку на все потуги втравить меня в противостояние Света и Тьмы, буду всем заявлять, гуляйте лесом, я еще мал. Ладно, ладно, я прекрасно знаю, когда меня бросают в очередную авантюру с участием Волдеморта, мой возраст почему-то никого не заботит. А вот излишняя информация, которая может обременить мое сознание, по-моему, заботит всех. Молли Уизли лично проводила меня на верхний этаж к моим «друзьям».
Соглядатай и поводырь очень обрадовались, увидев меня. Ох, как они раскаивались, что не могли держать меня в курсе событий. Но «Дамблдор не велел» сообщать что-либо мне. Они так пытались выпросить у него разрешение, но он, ни в какую - сову могут перехватить. Я напомнил, что кроме совиной почты есть и обычная, но опять «Дамблдор не велел», а ему видней. Обалдеть! Вот только коротенькие записочки они все же умудрялись присылать: «сиди и не высовывайся, Гарри», «ничего не можем рассказать, Гарри», «очень заняты, Гарри», «с днем рождения, Гарри». Не зря я уничтожил две коробки шоколадных лягушек присланных мне на день рождения этими предателями! Подобное лицемерие друзей даже меня наивного вывело из себя.
Оказывается меня, якобы, еще и охраняли члены Ордена Феникса. Только когда на меня и кузена напали дементоры, непонятно где была эта охрана. После такого фиаско Дамблдор очень сильно сердился, таким разгневанным Гермиона его еще не видела. Рон больше молчал, только поддакивал. Такие трепетные слезки на ресничках Гермионы, она, дескать, признает, что я имею право обижаться, она бы и сама обижалась. На шум трансгрессировали близнецы Уизли, со своими дурацкими шуточками и удлинителями ушей. Их новое изобретение просто незаменимо для подслушивания. Вот только заклятье недосягаемости, наложенное на дверь, для подслушивающего устройства было непреодолимо. Об этом и поведала Джинни, сидевшая на лестнице. Проверить есть или нет заклятья недосягаемости, ее научила Тонкс. И теперь эта рыжая дура бросала в закрытые двери кухни навозные бомбы. И раз они не взорвались, значит, заклинание установлено. Ну а если бы они взорвались и атмосфера в доме вообще стала удушающе-непереносимой, Джинни мало заботило.
Меня все раздражало в компании рыжих недоумков и предавших меня лучших друзей. Прорычав что-то нечленораздельное и только отдаленно цензурное, я заявил, что хочу побыть один. Гермиона увязавшаяся за мной, уже конкретно узнала как я рад ее обществу и куда ей, предательнице, следует идти. Доведенная до слез, она, наконец, убежала, оставив меня в покое.
Старый дом завораживал и вызывал печаль. Под слоем запустения и грязи угадывалось былое величие. Даже высушенные и прибитые к стене головы домовых эльфов не вызывали у меня отвращения. Постепенно я отвлекся от своих обид, пытаясь разглядеть темную красоту этого дома. Сначала я не сообразил, с чего это меня потянуло полюбоваться на «красоту», пока до меня наивного не дошло, что вокруг меня клубится магия этого дома. Она настолько отличалась от чистых потоков Хогвартса, что я даже растерялся и не сообразил что не так. Завихрения магических сил не находили выхода, было такое чувство, что я угодил в болото. Но вместе с тем, враждебности я не ощущал. Меня, словно обреченно и тоскливо звали на помощь. Ноги сами принесли меня к едва заметной кладовке недалеко от кухни, где велось очередное собрание Ордена Феникса. С лестницы этот закуток был незаметен и вряд ли меня могли увидеть Уизли с Грейнджер. Мне показалось, что из кладовки до меня доносятся едва различимые голоса. Конечно же, я полюбопытствовал. Как ни странно, но крошечное пространство не было завалено всякой рухлядью, не было даже паутины и пыли. Зато было маленькое зарешеченное окошечко со створкой под самым потолком, через которое в кладовку проникал тусклый свет. Встав на цыпочки, я дотянулся до створки и еще чуть больше отодвинул ее. Голоса стали отчетливее.
