— Альфонс, — сказала Тэмила. — Ты знаешь, что такое электричество?
— Разумеется!
— А я только недавно узнала… Ток проводят только те элементы, которые имеют к тому склонность. Не упорядоченную структуру, но склонность! Те, что живут в земле, те, что добывают из руды. А через другие элементы ток не проходит. Но ведь ток не перестает существовать, оттого что между катодом и анодом вставили резиновую прокладку. Так и алхимия. Внутри каждого из нас есть дверь. У кого-то она распахнута, у кого-то — заперта на ключ.
— Ты знаешь?!.. — поразился Альфонс.
— Какая дверь?! — воскликнула Мэй одновременно с ним.
— Ну вот, мы пришли, — Тэмила не стала отвечать. Она прижалась к стене, подняла фонарь повыше и стало видно, что прямо перед ними — чугунная решетка, за которой тоже была темнота.
— Решетка не заперта, — объяснила Тэмила. — За нею начинается погреб школы дворцовой стражи, что расположена прямо за стенами. Это ближайшее место к Очарованному дворцу. Но если вы считаете, что ваш внешний вид и история могут вызвать подозрение…
— Нет, — Мэй сказала с достоинством, — я знаю начальника школы.
— Альфонс, — Тэмила качнула фонарем. — Вы ведь хотите еще поговорить об алхимии, не так ли?
— Конечно, — с жаром согласился Ал. — Мы могли бы встретиться…
— Я провожу вас в общинный дом, познакомлю с моим дедом. Он знает куда больше меня. Вы просто приходите на рынок, или пошлите кого-нибудь. Спросите Тэмилу Фан.
— Постойте! — это сказала Мэй, когда Тэмила уже развернулась. — Нахарра никогда не врут, так?
— Нам разрешается врать ради спасения жизни, — улыбнулась Тэмила.
— Но ведь вы не жизнь нам спасали сегодня! А соврали стражникам.
— Я им не врала. Они меня спросили, не пробегал ли мимо меня чужеземец, притворяющийся нахарра, и синская девочка. Я ответила, что здесь были только мои покупатели и друзья. Ведь человек с чистой кровью не мог не стать гостем нахарра. А ты, раз я узнала твое имя и потом укрыла тебя, уж точно могла считаться другом. Приходи к нам в гости, мы будем рады тебя видеть тоже, благородная дева! — Тэмила подмигнула. — Только смотри, не бросай моему деду в лицо слова, будто все, что мы знаем об алхимии — чушь. У него старое сердце, он может огорчиться.
История 4. Ланьфан. Очарованный дворец
В тот день, который для Ала и Мэй прошел познавательно, а для Зампано и Джерсо — поучительно, император Лин из клана Яо, с утра заседал с представителям кланов.
Дело это было таким муторным, а представители кланов — такими настойчивыми, что Лин вернулся в свои покои совершенно бледным с лица. И, застав там аж двух наложниц, немедленно выгнал их вон.
— Кто распорядился? — возмущался император. — Всех посажу!
Сначала эти меня имели, а теперь еще и вы!
Наложницы в скуднейших одеяниях с визгами и писками высыпали в коридор. Ланьфан, которая наблюдала за всем этим из своего личного кабинета по соседству с императорскими покоями, только устало потерла лоб.
Значит, малой кровью не отделаешься.
Конечно, ей не нравилось, когда ее господин развлекался с чужими женщинами. Что тут может нравиться?
Но Ланьфан знала: мужчинам нужно сбрасывать негативную энергию, которую только женщина может правильно принять и переработать. Так что, как глава личной охраны и тайной службы императора, она считала своим долгом вовремя представить правильных девушек. То, что сейчас этот проверенный временем способ не сработал, означало: Лин настолько не в духе, что потребует своих ближайших советников — ее, Вернье, двоюродного деда Яньцина и, может быть, еще кого-нибудь. И вот тут уж негативная энергия похлещет так, что только успевай поворачиваться.
Но нет, сработал наихудший вариант: доверенный слуга прибежал, кланяясь, и сообщил, что император требует в свои покои только ее и ее одну.
«Лишь бы не потребовал снова идти с ним в город в простой одежде, — тоскливо думала Ланьфан, отвешивая перед запертыми дверями земной поклон, как того требовал этикет. — Будет с последними бродягами пьянствовать и пипу мучить, а у него ни слуха, ни голоса…»
Поклон закончен; Ланьфан легким движением раздвинула перегородку и скользнула в знакомые ей покои.
Господин, наверное, ожидал, что она уже вошла — Ланьфан любила входить незаметно и прятаться где-нибудь в углу, так что он не всегда мог ее видеть — поэтому уже вещал задумчивым тоном, расхаживая туда-сюда:
— Что может быть смешнее старика, у которого голова шатается туда-сюда, как у фарфорового болванчика! А ведь смеет еще рассуждать о делах государственных. Когда я думаю, сколько на таких, как эти главы клана, переводится каждый год хорошего риса, я… — тут Лин вдруг остановился и хлопнул кулаком по ладони. — Нет!
Не в них дело! А во мне! Каким же занудой я стал с ними, Ланьфан!
Ведь уже полчаса, кажется, болтаю. Разве раньше за мной такое водилось? Тебе не надоело слушать?
— Нет, что вы, мой господин, — не кривя душой, заметила Ланьфан, поскольку за последние пять минут утомиться просто не успела; к тому же, ей нравился звук голоса господина. — Осмелюсь только спросить, чем они так вывели вас из себя?
— А. Тот же вопрос о единой системе налогообложения. Все мнутся. Будь у меня войско побольше, я бы прижал их…
А вот этот голос Ланьфан совсем уже не нравился. Холодно и резко сейчас говорил Лин, почти как его отец; Ланьфан видела прежнего императора лишь один раз — совсем старым, на смертном одре — и все же его ледяной взгляд и голос, в котором звучала сталь, производили сильное впечатление.
— Вы готовы развязать гражданскую войну? — тихо спросила Ланьфан.
— Нет, — Лин словно опомнился. И тут же жестко закончил. — Пока еще нет. Но Ланьфан! Мне нужна власть, настоящая власть — я не хочу быть наседкой над кучкой выживших из ума стариков! А они еще к тому же напоминают мне, что именно они помогли свергнуть императора, и подступают к горлу, чтобы я поделился секретом бессмертия.
— Но у вас есть план, — напомнила Ланьфан.
— Да, да. У меня есть план, у меня есть Мэй, и колесо судьбы послушно моей руке — все так! Но, во имя Яньвана, если бы этот Союз Цилиня попросту…
За тонкой тростниковой дверью послышался дрожащий голос доверенного слуги:
— Мой господин небесный владыка… Господин гость-с-запада просит вашей аудиенции! — редкие дворцовые слуги могли правильно выговорить имя «Альфонс Элрик».
— Так проси его! — раздраженно крикнул Лин. — Сколько раз сказано: этого пускать всегда!
— Осмелюсь с вашего разрешения, он, в некотором роде, уже…
Дверь распахнулась. На пороге стоял Альфонс Элрик собственной персоной, но в диком виде: в потрепанной накидке горца нахарра, с царапиной на щеке и грязный, как будто пробирался по подземным катакомбам.
— Что с тобой? — удивился Лин.
— Чего? — Ал провел рукой по щеке и удивленно уставился на перепачканные в крови пальцы. — Это твоя стража ретивая очень… Слушай, Лин! Я придумал, как быть с Союзом Цилиня! Как победить их, не побеждая… или как их обмануть!
— Как? — Лин нахмурился.
— Мы возьмем их на живца!
— На живца? — Лин глядел удивленно. — В каком смысле?
— Смотри, — Альфонс уселся к столу. — Ты мне что говорил? Что тебе надоело терпеть произвол кланов, которые управляют своими территориями, не считаясь с тобой, так?
— Ну да, — господин нахмурился.
— И для этого ты собираешься возродить старую систему чиновничества с новыми модификациями?
— Да, — кивнул Лин, — но чиновничество — неверное слово. Я хочу систему служащих, которая бы включали и армию. Мне понравились кое-какие особенности аместрийской организации.
— Так почему бы тебе и не создать для Союза Цилиня еще одну, параллельную систему? Тоже что-то вроде союза, как государственные алхимики, только под твоим контролем?
На лице Лина, до этого выжидательным, отразилось легкое разочарование.
— Да, я думал об этом. Не получится: зачем им эта структура, когда у них уже есть своя? В Аместрис алхимики разобщены, их легко привлечь деньгами, знаниями, привилегиями… В Сине же они уже едины, деньги и привилегии у них есть и так.
— У старших, — Альфонс мотнул головой. — У старших есть. А у низов? Ну, допустим, самые низы тебе тоже не нужны, а как насчет тех, кто в середине? Кто видит, как всем заправляют могущественные косные старики — пусть даже их собственные деды, прадеды, отцы…
А у них самих никакого влияния нет?
— Понимаю, о чем ты говоришь, — господин Ланьфан кивнул. — Ланьфан и Вернье уже с этим работают. Перетянуть Цилиня на нашу сторону не за рог, так сказать, а за его длинную шею… Но пока результаты мизерные.
— Мизерные результаты — потому что нет приманки, — кивнул Альфонс. — В конце концов, эти люди — алхимики. Больше всего они уважают знания. Они могут опасаться, что, перейдя на твою сторону, не получат часть секретов своего Союза… Уверен, многое им старики передают на смертном одре! И если у нас не будет каких-то равновесных секретов…
