и больше никого, не укладывалось.
***
Гермиона засыпала рядом с Гарри. Девочка бы, может быть, и смущалась такому соседству, но мальчик так смотрел, что она просто не посмела заикнуться о разных кроватях. Да и, положа руку на сердце, Гермионе хотелось лежать, прикасаться, обнимать… память, неожиданно выдавшая сцену, в которой повзрослевшая Гермиона обнимала совсем большого Гарри, что-то изменила в девочке, а Гарри просто видел чудо, не воспринимая больше ничего вокруг.
Утро началось с нежного касания губ мальчика. Гермиона именно проснулась оттого, что ее век как-то очень нежно коснулись губы Гарри. Это было так необыкновенно, что в первый момент девочка даже зажмурилась, но потом открыла свои глаза, встречая полный любви и восхищения взгляд. Гарри смотрел на нее так же, как Дадли на Геранию, и от этого хотелось плакать, потому что девочку еще никто и никогда так не любил.
— С днем рождения, жизнь моя, — прошептал Гарри, погладив Гермиону. — Будь счастливой…
— Я… день рождения? У меня? — удивилась девочка, знавшая только о факте того, что он есть.
— У тебя сегодня день рождения, — проговорил мальчик, подумав о том, что за всеми тревогами его Гермиона потерялась в календаре.
— С днем рожденья! С днем рожденья! С днем рожденья тебя! — в комнату въехала Гера, вошли Дадли, мама Петунья и тетя Алисия, распевая поздравление. Глаза Гермионы стали большими, она такого никогда раньше не видела.
Позже, уже переодевшись в какое-то очень красивое платье, девочка сидела за столом, крепко держа за руку своего мальчика, которому на ухо Ленка объяснила, что у Гермионы это первый в жизни день рождения, потому что… И Гарри понимал, что его чуду жилось не менее грустно, чем ему самому. Мальчик хотел бы уничтожить всех, кто посмел заставить плакать его любимую девочку. Хорошо, что это успели сделать до него, потому что восьмилетний пацан на тропе войны…
Сегодня Ленка себя не очень хорошо чувствовала, поэтому ей было хорошо полежать, Дадли остался с ней, а Гермиона, Гарри и Петунья отправились в парк аттракционов. Мальчику было непросто, но он принял тот факт, что сестре не надо к аттракционам, интерпретировав по-своему, конечно. Когда все уехали, девочка попросила Дадли полежать рядом. Сегодня ей что-то хандрилось, хотя немедленно наложенные чары и не показывали ничего необычного. Просто стало грустно…
— Что с тобой, сестренка? — поинтересовался Дадли, ложась рядом с ней.
— Как-то грустно стало, — всхлипнула Ленка, на что брат грустно улыбнулся и обнял девочку, очень бережно как-то и ласково.
— Это ты поплакать хочешь, — объяснил мальчик, гладя свое самое большое на свете чудо. — Из-за болезни, потому что больно, потому что много чего нельзя, потому что не такая, как все… Но плакать нельзя, вот тебе и хнычется, понимаешь?
— Ты все это уже видел… — услышав в голосе брата опыт, которого у детей просто не может быть, Ленка в очередной раз поняла: Дадли спасал ей жизнь, годами спасал. — Ты святой, братик…
— Совсем разгрустнелось моей хорошей сестреночке, — понял мальчик, принявшись переодевать Ленку, чтобы вывезти на улицу. — Сейчас поедем на улицу гулять, будем собирать листочки, рассказывать сказки и улыбаться. Сейчас Дадлик оденет сестренку, потом посмотрит, может, на кухне чего поесть с собой будет, — очень ласково объяснил Дадли.
— Что нужно милорду с кухни? — поинтересовался неслышно появившийся слуга. Персонал даже и не пытался предложить помощь в одевании девочки, посмотрев разок, как это делает Дадли. Заставлять ребенка плакать никто не хотел, а тут нужен был опыт, судя по всему.
— Сестренке сейчас бы леденец на палочке, — вздохнул мальчик, отлично знавший подобное состояние Геры. — Ну или корочку хлеба, чтобы пососать…
— Сейчас все будет, — не первый год работавший в замке мужчина просто поражался силе воли и силе духа этих детей, история которых тайной совсем не была.
— Ну, Дад… — Ленке действительно не хотелось сейчас быть доктором, а просто маленькой девочкой. Хотелось плакать, потому что «побегать» ей недоступно. Доктор в ней будто отступила куда-то вглубь сознания, и только Дадли знал, как себя правильно с ней вести.
— Ничего, маленькая моя, все будет хорошо… — очень ласково проговорил мальчик, поблагодарив за принесенную сладость. — Вот леденец, посмотри, какой он красивый, так и просится в рот, — разговаривая с Ленкой, как с очень маленьким ребенком, Дадли добился переключения внимания девочки на леденец.
Глядя из окна на гуляющих детей, Алисия просто поражалась тому, как мальчик заботится о своей сестре, хоть они и не родные по крови. Она сама и не представляла, что из депрессии можно вывести именно так — леденцом, лаской, прогулкой вдвоем… То, что девочку накрывала именно депрессия, женщина, предупрежденная об опасности такого состояния для инвалидов, видела, уже думая вызвать специалистов, но пацан справился сам, как, видимо, справлялся все эти годы. Таким можно было только восхищаться.
Вернувшись к делам, герцогиня задумалась. Шум в хосписе погасить удалось, дети говорили о том, что с небес к ним спустился ангел, а родители неожиданному излечению были рады так, что обещали молчать. Четырнадцать счастливых семей, четырнадцать детей, перед которыми неожиданно открылась вся жизнь… За одно это девочку можно было канонизировать, хотя и понять было сложно — вместо того, чтобы помочь себе, она спасла детей. Трудно было английской герцогине понять такое самопожертвование, трудно…
Тем не менее, школу следовало предупредить еще и о том, что Гарри за косой взгляд на Гермиону может и… хм… А нужно ли их отправлять в школу? Еще раз хорошо подумав, Алисия решила, что пока будет достаточно домашнего обучения. Нужны были учителя именно для домашнего обучения, поэтому женщина решила связаться с мистером Шлоссером, предпочитавшим, чтобы к нему обращались «герр».
Гермиона же была счастлива в парке аттракционов. С ней был Гарри, и девочка ловила себя на мысли, что именно мальчик и есть ее самый большой подарок на первый в жизни день рождения. Покатавшись на аттракционах, которых раньше и не видели никогда, Гермиона и Гарри вдруг уселись на скамейке в парке, глядя в глаза друг другу, где и просидели бы до вечера, если бы Петунья не вспомнила о торжественном ужине. Женщину к тому же беспокоило состояние Геры с утра — девочка была бледноватой, но Алисия оставалась в замке, так что… К тому же этот день был первым празднуемым в жизни Гермионы…
