Король Ночи, упав на одно колено, схватился за обрубок, из которого вырывались тонкие струи ледяного воздуха. Он поднял на них свое лицо, и тогда на нем впервые стали видны эмоции — это был всепоглощающий гнев, который не мог испытывать не один живой человек. А затем из его рта послышался ужасный звук, напоминающий треск льда. Король Ночи, несмотря на свою ужасную рану, начал решительно подниматься, но тут мимо Геральта и Трисс с диким воплем пробежал Джон и вонзил в тело врага Длинный Коготь. Валирийская сталь с легкостью пронзила броню и лезвие вошло в Короля Ночи по самую рукоять. Он посмотрел на клинок в груди, затем на Джона… и тут же рассыпался на мельчайшие ледяные осколки. Но перед этим Джон успел увидеть во взгляде этого существа неподдельный ужас.
Тут же оставшиеся Иные обратились в ледяное крошево, а мертвецы по всему полю битвы стали падать, превращаясь в груду костей. Какое-то время стояла мертвая тишина, а затем ее разрезал громкий рев. Подняв глаза к небу, Геральт увидел Рейгаля, живого и невредимого. Проследив за ним взглядом, он увидел, что дракон полетел к тому месту, где из массы тел вихтов выбрался его брат, а рядом с ним были Дейнерис и Оберин. Обессиленный, Белый Дракон упал на колени в грязный снег, только сейчас осознав то, что только что произошло.
Все кончено. Люди победили.
Прощальные костры
Сквозь плотный туман пробились лучи солнца и осветили место величайшей битвы. Равнодушно глядя с небосвода на павших, оно принялось играть с живыми, то и дело ослепляя их яркими вспышками. У тлеющих костров сидели люди, в основном молча. Страшная ночь закончилась, но в сердцах этих людей она всегда будет жива. Она станет являться им во снах, протягивая черные руки, вспыхивать в их умах синими звёздами, и их жизнь теперь навсегда разделилась на до и после.
Вот наглый лучик солнца коснулся своими теплыми пальцами изможденного лица Миры Рид, которая, сидя на коленях, роняла слезы на безжизненное лицо своего брата. Рядом, безмолвно, стояли Рикон и Арья Старк. Лютоволки завели скорбную песнь, которая проникала в сердца живых, заставляя их сжиматься от горя. Лишь Призрак не вторил своим братьям, но из красных глаз белого лютоволка выкатились слезы. Арья, взглянув на младшего брата, увидела, что мальчик, плотно сжав губы, еле сдерживает слезы и положила руку ему на плечо в знак утешения.
— Мы будем помнить его всегда, Рикон. Я обещаю. Благодаря ему ты остался жив.
— Мы, — выдавил из себя Рикон. — Мы остались живы.
Арья непонимающе нахмурилась.
— Что ты имеешь ввиду?
Рикон утер слезы рукавом и, взглянув в глаза сестре, произнес:
— Бран тоже жив. Он остался в Сероводье, с отцом Жойена и Миры. Мы не хотели, чтобы Лето шел с нами, но разве он послушался бы? Лизнул Брана в щеку на прощание и был таков.
Сердце Арьи в груди радостно встрепенулось. Еще один из ее братьев жив. Увидев на поле боя Рикона, она и думать не смела, что и Бран уцелел. Улыбнувшись, она крепко обняла младшего брата и сказала:
— Значит, когда закончим тут, отправимся к нему. Вместе.
Снег превратился в грязную кашу. Геральт не спеша ходил по усеянному телами полю. Вот он наткнулся на безжизненный взгляд совсем молодого парня, который все еще сжимал в руке меч. Паренек был весьма хорош и мог бы сразить ни одно девичье сердце. Чуть подальше маг увидел знакомый силуэт и подошел поближе, чтобы рассмотреть его. Это оказалась Мелисандра. От ее тела, раздавленного гигантским снежным шаром, мало что осталось. Геральт смог опознать ее лишь по волосам и огненно-красному плащу. Остановившись, он проговорил:
— Спасибо, Мелисандра Асшайская. Ты сдержала свое слово, и живые этого не забудут.
Дейнерис стояла возле тела своего дракона. Ее сиреневые глаза заволокла пелена слез. Геральт подошел к ней и, приобняв за плечо, крепко прижал к себе. Безупречные носили бревна и складывали их вокруг Визериона, образуя подобие погребального костра. Дрогон и Рейгаль кружили в небе и издавали жалобные стоны, оплакивая погибшего брата.
— Когда мои дети вылупились, — сказала Дейнерис сквозь слезы, — они были такие крошечные. Дрогон сразу показал, кто главный в их троице. Он рычал на братьев, отбирая лакомые кусочки, шипел на них, когда те дрались. Визерион же всегда был таким ласковым. Он часто взлетал ко мне на плечо и я чесала его маленькие рожки.
Уткнувшись в могучую грудь чародея, Дейнерис разрыдалась. Даже королевы плачут, когда им невыносимо больно.
Чуть поодаль от Визериона, на собранном из брусьев постаменте, лежало тело Джораха Мормонта. Добрый, верный медведь Дейнерис пал смертью храбрых, защищая свою королеву. Свою возлюбленную.
Арья, оставив ненадолго брата и Миру, пошла к тому месту, где Джон сражался с Иными, так как увидела там нечто знакомое. Дойдя до холма и увидев тела Тороса, Берика и Сандора, она встала возле них на колено и тихо произнесла:
— Что ж, для вас смерть наступила сегодня. Не мне судить о том, заслужили вы ее или нет, но в эту ночь вы умерли, как герои.
— Арья, — услышала она тихий голос. Вскинув голову, волчица обнаружила, что рядом с ней стоит Джендри. Его черные, как смоль, волосы облепили грязное лицо, рубашка была порвана. Сердце в груди радостно встрепенулось, губы сами собой расплылись в улыбке. Поднявшись на ноги, она подошла к черноволосому юноше и произнесла:
— Паршиво выглядишь.
Удивленно изогнув брови, Джендри сначала собирался произнести какую-то колкость, но внезапно рассмеялся. Шагнув к Арье, он заключил ее в объятия.
Оберин сидел возле тела Обары, и из его глаз текли слезы. Последний раз он плакал в тот день, когда узнал о смерти Элии и ее детей, больше двадцати лет назад. Сейчас он вновь был подавлен, ибо его старшей дочери не было в живых. В голове пролетали обрывки воспоминаний — маленькая, дикая Обара недоверчиво смотрит на человека, который только что сказал ей, что он ее отец; Обара верхом на своей первой лошади, подаренной отцом на именины. Как она была счастлива в тот момент! Как горели ее глазенки. Слезы разъедали глаза принца, тело содрогалось в рыданиях.
— Мы скорбим вместе с тобой, отец. Знай — она умерла достойно, — с болью в голове произнесла Нимерия, с трудом сдерживая рвущиеся на свободу слезы. Тиена лишь кивнула, ком в горле не позволял произнести ей хоть слово.
— Иначе и быть не может, — с трудом выдавил Красный Змей, подняв на дочерей затуманенный взгляд. — Ибо она была истинным воином Дорна. Так же, как и вы.
Теон и Яра плечом к плечу стояли возле тела Виктариона. На лице капитана застыла легкая улыбка, словно он смеется над собственной смертью.
— Он сражался достойно. И умер, как истинный воин. Уверена, что Утонувший бог будет доволен таким человеком подле себя, — проговорила девушка, крепко сжав кулаки.
— Да, сестра. Он был истинным железнорожденным, — ответил Теон. — Надеюсь, что когда-нибудь я хотя бы немного смогу стать похожим на него.
***
Джон сидел, прислонившись спиной к почерневшему стволу высокого дерева и наблюдал за тем, как восходит солнце, и небосвод окрашивается в розовые оттенки. Сноу казалось, что сейчас он может просидеть вот так всю жизнь. Веки слипались, но он продолжал бороться со сном. Он не мог себе позволить такой роскоши, пока все павшие не будут преданы огню и их души не упокоятся. Рядом хрустнула ветка и он обернулся. Под деревом стояла Трисс Меригольд. Женщина-маг, отважная и, несмотря на кажущуюся хрупкость, очень сильная. Да к тому же еще и очень красивая, внезапно поймал себя на этой мысли северянин. Улыбнувшись Джону, Трисс присела рядом.
— Ты в порядке? — осторожно спросил Сноу.
Трисс усмехнулась и посмотрела на красно-желтый диск солнца. День обещал быть теплым.
— Думаю, сейчас мы все не в порядке. Дейнерис оплакивает сира Джораха и погибшего дракона, отцы прощаются с сыновьями, многие матери уже никогда не увидят своих детей.
— Да, ты права. Слишком много смертей за одну ночь.
