Lux in tenebris.
Свет во мраке.
Дэниэл чувствовал, как вихрь событий подхватывает его и куда-то несет, как сухой лист на ветру. Холод и оцепенение охватили его, стоило Дэймону произнести одно единственное слово. Слово, способное вновь перевернуть его жизнь. «Папа».
Дэймон вернется к отцу, туда, где его дом. Его счастливая улыбка не оставляла им надежды. Отчаянный крик мамы отозвался в его сердце тупой болью. Напрасно, все напрасно. Дэймон не станет перечеркивать десять счастливых лет ради одного, полного хлопот и недоверия.
А потом случилось что-то страшное.
Начальник отца осмелился бросить вслед уходящим магам темное проклятие. Дэниэл не мог понять, откуда взялась такая ненависть, не мог понять приглушенных шепотков вокруг. А затем он увидел брата. Его лицо, застывшее в непроницаемой маске жестокости и боли, его яростные, полубезумные глаза. Этот волшебник не мог быть его братом, надежным, немножко снисходительным братом, глядящим на него с вечной чуть грустной улыбкой!
Этот смертельно опасный убийца не мог быть его братом, но все же... был им.
И только когда друзья Дэймона вырвались из толпы учеников и поспешили к своему лидеру, шепотки «Темный Круг! Это же Темный Принц и его Круг» заставили мир расколоться.
Дэниэл застыл среди руин своей вселенной и беспомощно смотрел на группу людей в темных мантиях.
Дэймон — Темный Принц. Дэймон — сын Волдеморта. Его брат — сын того, кого он должен убить.
Его пальцы судорожно вцепились в лицо, раздирая кожу. Он упал на сидение, сжавшись в комочек и поскуливая от боли.
Этого не могло быть! Просто не могло!
Этот год не мог быть ложью! И эта поддержка! И забота! И любовь! Они. Не. Могли. Быть. Ложью.
Или все же?
Ласковые руки легли на его ладони, отводя их от расцарапанного лица, и Дэниэл встретился взглядом с заплаканными зелеными глазами матери.
Он не помнил, как она отвела его в ИХ комнаты, комнаты, которые встретили его пустотой и молчанием.
Он не помнил вкуса зелья, которое мама ласково уговаривала его выпить, помнил только леденящую безнадежность, которая тяжелым камнем легла на его грудь.
На следующий день он отказался покидать свои комнаты и бездумно блуждал среди разбросанных вещей брата.
Все было на месте, Омут Памяти так и стоял на полке, его книга по зельям с аккуратной закладкой осталась лежать на прикроватной тумбочке. Покинутые вещи, покинутая семья.
Дэниэл горько рассмеялся. Семья? Они никогда не были для него семьей, он же предупреждал об этом! И не скрывал, что однажды уйдет! Только черта с два он к этому готов!
Мокрый нос ткнулся ему в руку, и Дэниэл увидел перед собой грустные желто-зеленые глаза тигренка. Он не выдержал и зарыдал, крепко прижав к себе мягкий комочек шерсти. Тигренок доверчиво заворчал в его руках.
День пролетел незаметно. Несколько раз в дверь стучали, он слышал голос отца и матери, но только глубже зарывался лицом в белую шерсть. Он не хотел никого видеть.
Пару раз появлялся домовой эльф с подносами еды, но Дэниэл практически не притрагивался к ним.
Рассвет застал его аккуратно одетым, собранным и отрешенно-спокойным.
Он погладил на прощание доверчиво льнущего к нему тигренка и решительно вышел из комнаты.
Хогвардс встретил его настороженными взглядами, шепотками и отстраненностью. Никто не смел подойти к нему, да что там! Ученики расступались перед ним, как когда-то перед Дэймоном, и Дэниэл с изумлением понял, что в точности копирует бесстрастное выражение его лица и полную достоинства походку.
Стоило ему войти в Большой Зал, как он тут же оказался в объятиях мамы. Подросток взглянул ей в лицо и мысленно выругал себя. Под опухшими зелеными глазами залегли темные тени, а в уголках губ притаилась горькая складка.
— Прости, — выдохнул он. — Я просто хотел побыть один.
Мама только еще раз сильно прижала его к себе и выпустила из объятий. Дэниэл подарил ей грустную улыбку и направился за свой стол.
Он медленно сел, не обращая внимания на настырные взгляды, и с небрежной элегантностью поправил складки мантии. Вот так, господа гриффиндорцы. Вы не имеете права осуждать меня или указывать мне. Или видеть мою боль. Вы все равно не поймете.
Он наткнулся на сердитый взгляд Рона и чуть покачал головой.
Ничему-то ты не учишься, Уизли. А ведь Дэймон спас тебе жизнь.
Ободряющая улыбка Дина стала благословением, и Дэниэл благодарно кивнул ему в ответ.
Наверное, так и узнают цену друзьям.
Над ним нависла чья-то тень, и Дэниэл поднял голову.
Профессор МакГоннагал протягивала ему лист пергамента. Дэниэл молча принял его и увидел, что это расписание экзаменов.
Точно, экзамены.
МакГоннагал не отводила от него встревоженного взгляда. Дэниэл безмолвно кивнул. Декан вздохнула.
— Я понимаю, что вам сейчас нелегко, но не думаю, что ОН хотел бы, чтобы вы провалили экзамены после напряженной работы.
Сильная ладонь на мгновение сжала его плечо, и МакГоннагал отошла.
«Что ж, пусть будут экзамены», — беззвучно прошептал Дэниэл, встал из-за стола и отправился в свою комнату.
Ему много предстояло повторить.
Дни летели, как в тумане. Он вставал, одевался, ел, учился, разговаривал с родителями и Дином, даже сдавал экзамены, но ему все никак не удавалось стряхнуть с себя оцепенение, словно внутри у него поселилась вечная стужа.
Эта эмоциональная пустота, однако, не мешала ему заметить, как постарел за последние дни Дамблдор, как стали четче морщинки на лице отца, как смахивала со щек невольные слезы мама и перебирала засохшие лепестки тюльпанов, когда думала, что никто не видит.
Ученики начинали собираться. Вот-вот должны были объявить результаты экзаменов, и все разъедутся по домам.
Дэниэл не спрашивал, покинут ли они Хогвардс. Он не хотел уезжать, не хотел покидать комнаты, в которых блуждала тень брата.
В последний день перед отъездом его в коридоре за руку схватила слизеринка, Дафна Грингратс, и потянула на улицу. Там, под раскидистым дубом, сидел на траве Натаниэль и меланхолично считал проплывающие над его головой облака.
— Как ты? — тихо спросила девушка, устраиваясь рядом с ним на траве.
— А ты как думаешь? — огрызнулся Дэниэл. Натаниэль перевел на него понимающий взгляд.
— Я не знаю, что ты сам себе нафантазировал, — медленно произнес он. — Но Дэймон действительно заботится о тебе.
Дэниэл только опустил веки, пряча разочарование, светившееся в его глазах.
— О Мерлин, — вспыхнула слизеринка и схватила его за руку. — Вот! — она ткнула пальцем в свернувшегося вокруг его запястья серебряного змея. — Как ты думаешь, многие удостаиваются таких подарков?! — она возмущенно встряхнула его за плечи. — Даже у членов круга нет таких! Он защищает тебя даже издалека, неужели ты не понимаешь?!
— Он бросил меня, — беспомощно всхлипнул он, чувствуя, как рушится прозрачная стена, отгораживающая его от мира.
— Ох, горе мое, — всплеснула руками слизеринка и обняла его за плечи.
Натаниэль подвинулся к нему и зашептал:
— Я хотел пойти с ним, но Дафна меня не пустила. Я так расстроился, — он с фанатичной убежденностью посмотрел на него, — но я знаю, однажды он заберет меня к себе. Он обещал.
— Это всякие надменные выскочки могут позволить себе не закончить обучение! А нам нужно получить образование, — недовольно поджала губы девушка, но Дэниэл успел заметить промелькнувшую в ее глазах боль.
— Драко ведь тоже ушел, — понимающе прошептал он.
Слизеринка фыркнула и независимо тряхнула кудрями.
— Вот еще! Как будто мне есть до него дело, — она состроила недовольную гримаску. — Этот напыщенный идиот подослал своего отца к моему с брачным контрактом! Представляешь?
— А ты... ты не хочешь? — растерялся Дэниэл, вспоминая, сколько раз видел Малфоя рядом с девушкой.
— Ну, кто же в своем уме откажет Малфою! — она всплеснула руками, и едва слышно добавила:
— Я бы хотела, чтобы он сначала спросил меня.... Я ведь не бесчувственная кукла!
— Но он ведь не может вернуться, — попытался успокоить слизеринку Дэниэл.
— Кто хочет, тот всегда найдет способ, — бросила девушка и замолчала. Они еще немного посидели рядышком, а потом слизеринцы отправились в замок — собираться.
Дэниэл растерянно бродил по своим комнатам, то и дело касаясь вещей брата.
От неосторожного движения книга по зельям упала на пол, и из нее вылетел свернутый пергамент.
Дэниэл осторожно поднял его и тут же судорожно вцепился в бумагу пальцами.
«Дорогой брат!
Пишу тебе на тот случай, если необходимость заставит меня уйти раньше и оставить тебя, даже не попрощавшись.
Во-первых, я должен попросить у тебя прощения. Хотя я не лгал тебе, я все же недоговаривал, и эта тайна стояла между нами.
Видишь ли, мой светлый братик, я — темный. Я просто не мог не стать таким после всего, что мне пришлось пережить. Что ж, Дурсли сполна заплатили за это.
