— Не стоило угрожать моей семье, — склонив голову, бросила она пеплу под ногами. Но ответом ей был лишь затихающий гул катушек.
Момент триумфа был прекрасен, но бесцеремонно прерван: в кармане требовательно затрещал телефон. В динамике только сухое «Не мешкай».
Бросив недокуренную сигарету тлеть рядом с чьим-то еще дымящимся телом, Сара ринулась к парковке и, поспешно натянув шлем, выжала газ. Она дала слово. Они должны попрощаться.
Все собрались вокруг какого-то странного камня, искрящего молниями, наподобие тех, что она недавно обрушивала на иных божеств. Напряженные, уставшие, но исполненные верой — сегодня у них все получится. Студентка заметила, что ни один из тех, кого она видела на импровизированном суде в «Подземном мире», уже не был похож на себя. В Андреа не осталось ничего от вечно растерянной спортсменки — крепкие руки сжимали лук, а в глазах плескался необъяснимо пугающий холод. Всегда потешный Маршал будто прибавил добрый фут в росте… Гефест. Вокруг Аиды клубилась черная дымка, и даже Кора словно светилась изнутри. Вот они — истинные олимпийцы, занятые своими делами, лишь Ньюман зацепился за острый взгляд неожиданной гостьи и, тяжело вздохнув, кивнул, подтверждая, что помнит о данной клятве.
Нервно сглотнув, девушка начала искать глазами Мёрфи, но нужды в этом не было — парень уже подлетел к ней.
— Ты помнишь, что обещала? — хриплый голос был тих и тверд, а глаза искрили. Он сжал тонкие плечи горячими пальцами, и она заметила, что те уже почти почернели, покрываясь пульсирующими золотыми прожилками. — Сара!
— Что я должна сделать? — не отрываясь от любимого лица, прошептала растерянная студентка. — Я должна как-то помочь?
— Да, — кивнул он, запуская руку в ее внутренний карман. Достав оттуда перочинный нож, что первокурсница упорно таскала с собой, раскрыл и поднес перо к ее лицу. — Ты должна меня убить.
Из Сары вышибли весь воздух и все слова, а потому она смогла только открыть рот и замереть, переводя взгляд с ножа на Мёрфи. Надеялась, это просто неудачная шутка, что он решил разыграть напоследок, но желтые глаза были серьезны и полны решимости.
— Нет… Ни за что… — наконец, выдавила она, отстраняясь от него, как от прокаженного. — Никогда.
— Когда я обращусь, ты воткнешь свою зубочистку в сердце Цербера, так глубоко, как только сможешь, — парень, казалось, не слышал лепета, и уже отошел на пару шагов, разминая шею. — Поняла?
— Нет… Ты сошел с ума… — Сара посмотрела на лезвие, что он вложил в трясущуюся руку, и разжала пальцы. Металл недовольно забренчал, встречаясь со старыми каменными плитами. — Я не буду!
— Ты должна мне верить, принцесса, — последние слова, что она разобрала в рыке, разнеслись под сводами мрачного зала. Лишь теперь занятые своими делами боги заметили странную пару поодаль и замерли, подобно студентке, которой здесь даже не должно быть.
Одежда Мёрфи затрещала по швам, сдаваясь под натиском стальных жгутов мышц, и вот на нее уже смотрят все три головы трехметрового адского пса. Мощные лапы делают шаг навстречу, и Цербер садится, подставляя грудь.
— Ты дала слово… — прорычала средняя голова, указывая на лежащий под ногами девушки нож. — Клятва…
— Что вы делаете? — в воздухе разносится крик Артемиды, но Сара его уже не слышит, потому что в ушах лишь бешено стучит пульс.
«Я должна верить?»
Дрожащей рукой О’Нил подобрала ножик и медленно приблизилась к псу, до последнего надеясь, что ее остановит мощная черная лапа, она отлетит к каменной стене, со спокойной душой отойдет в мир иной, и, быть может, попадет в Аид. Но ничто из этого не происходит, и Цербер лишь наклоняется ниже, чтобы студентка точно могла дотянутся до сердца. И если бы она видела хоть что-то за пеленой затопивших глаза слез, возможно, стало легче, но она лишь зажмуривается и заносит руку. Но ничего не происходит, потому что лезвие застывает в сантиметре от его тела и под сводами разносится нечеловеческий вопль.
— Я не могу, прости, — кричит Сара, пряча лицо в горячей шерсти. — Я просто не могу…
— Если ты и правда меня любишь… — не рык, а голос. Не извне, а изнутри. — То поверишь. Просто верь мне, моя отважная лисица.
«Я должна верить»
И из ее груди вырывается новый крик, а рука вновь замахивается. Потому что она и правда любила.
По пальцам струится обжигающая кровь, но она продолжает прижиматься к горячему телу, молясь всем богам, которых успела выучить, чтобы страшный миг оказался лишь дурным сном. Она бы открыла глаза, обвела взглядом их светлую спальню и остановилась на его спокойном безмятежном лице. Она бы невесомо прикоснулась к его губам, смахивая тонкую струйку слюны, что он неизменно пускал во сне, и поцеловала. И так каждое утро… Каждое утро, что у них забрала чертова судьба.
Но это не один из кошмаров. По ее рукам действительно бежали алые струи, а мощное сердце, спрятанное за толстой шкурой, затихало. И вот уже спустя мгновение, Цербер рухнул на каменный пол. И с грохотом к ней вернулся слух.
— Убийца, — вопит Артемида, и краем глаза Сара замечает как исполненная ярости богиня наводит на нее свой лук. Но пальцы, что уже готовы отпустить тетиву, внезапно зажимаются.
— Не смейте ничего делать! — Ньюман отталкивает возлюбленную и несется к раненому другу. — Эй, Мёрфи! — парень склоняется над телом Цербера и переводит на девушку холодный взгляд. — Что ты наделала?
— То, что он сказал, — студентка закрывает лицо руками и опускается рядом, пряча лицо в еще горячей шерсти. — Андреа права. Убей меня, Эдриан…
Если он не сделает этого — справится сама: пальцы уже нашарили лезвие, а память услужливо подкинула четкую схему расположения сонной артерии. Однажды она не успела лишить себя жизни, и была благодарна медлительным рукам, но не теперь.
Смотря на обагренное кровью тело единственного, кого смогла полюбить, девушка думала, что, возможно, это и был план Мёрфи. И сидя на коленях перед мертвым Цербером, соглашалась с каждым пунктом. Теперь она понимала, что идея переезда в Бостон была наиглупейшей из тех, что приходили в голову — без него жизни не было. Потому что без него жизнь была не нужна.
Сара глубоко вдохнула и занесла руку над своей шеей. Размахнулась. Зажмурилась. И ничего не произошло.
Кожу страшно жгло, и она приоткрыла глаза, готовясь уничтожить Ньюмана, который посмел помешать идеальному плану. Но ее запястье сжимали не пальцы Эдриана.
Отказываясь верить, студентка несколько раз моргнула, смахивая морок, но тот никуда не ушел. Перед ней в луже крови лежал он — настоящий, живой. Буравящий ее яростным желтым взглядом.
— Что ты творишь, а? — прохрипел Мёрфи, выбивая из кулака ножик. — Сдурела?
Но Сара не удостоила его ответом, предпочтя потерять сознание.
— Что ты устроил? — наконец, отмер Эдриан, тряся лучшего друга, что аккуратно придерживал голову отключившейся первокурсницы. — Эй!
Вокруг них уже собрались остальные олимпийцы — не веря глазам, всматривались в абсолютно голого парня, не решаясь произнести ни слова.
— Разве не ясно? — наконец, поджав губы, проговорила Аида, набрасывая на Мёрфи свой плащ. — Цербер выбрал смертную. А теперь, — обращаясь к оторопевшим олимпийцам, сухо добавила богиня, дергая сына. — Нам пора.
Словно под гипнозом, они вернулись к алтарю, и один за другим слились со столпами света. Растерянные случившимся, но не потерявшие решимости — время неумолимо бежало, подгоняя навстречу той жизни, о которой каждый грезил долгими веками, бродя в темноте и пустоте чужого мира. Андреа грустно махнула рукой, Маршал ободряюще улыбнулся, подняв вверх зажатый кулак, Аполлон лишь недовольно покачал головой, а Кора усмехнулась, растворяясь в сияющем потоке. Через мгновение на камнях остались лишь Ньюманы.
— Как ты мог так поступить? — прошептал Эдриан, так и не двинувшийся с места. — Почему?
— Потому что не мог иначе, — просто ответил Мёрфи, поглаживая перепачканные в крови светлые локоны все еще спящей Сары. — По-моему, все очевидно. Вообще, тебе спасибо. Без твоей помощи я бы не узнал о пророчестве. И не услышал бы его полностью.
