Взгляды дружно перемещаются на Дамблдора. Как он справится с этим напором?
— Это очень трагичная история, Лили… — Директор вздохнул и снова рассеянно погладил феникса. — Даже тем, кто знает о ней не понаслышке, выслушивать ее заново весьма нелегко. Ведь все началось именно с той ужасной ночи. — Он сделал паузу, собираясь с мыслями, хотя мне показалось, что просто тянет время. — Ты спрашиваешь, почему Гарри оказался у твоей сестры Петуньи… Это справедливый вопрос. Все дело в том, что…
— Только в доме тети Петуньи я мог быть в безопасности, — ни на кого не глядя, закончил его фразу Гарри.
— Правильно, — кивнул Дамблдор, похоже, ничуть не задетый его вмешательством. — И кажется, — внимательно вглядываясь в мое лицо, добавил он, — ты, Лили, сама не ведаешь, какую дала защиту своему сыну, пытаясь спасти его от Волдеморта.
Я не задавала новых вопросов, находясь под впечатлением уже сказанного. Лишь непрерывно билась одна мысль: Джеймс… Сириус… погибли оба… Я их никогда больше не увижу…
— Именно твое самопожертвование и спасло жизнь Гарри, несмотря на то, что ты осталась жива. Жива вопреки всему. И это великое чудо!
— Поэтому вы, Альбус, и решили скрыть столь незначительный факт ото всех? — ровным, почти лишенным эмоций, тоном произнес Северус. Но я знала, что равнодушие это напускное, и он на самом деле взволнован не на шутку. — Даже в тот день, когда мы с вами встретились, вы ни словом… Я практически вывернул свою душу… — Он отступил от стены, его пальцы непроизвольно сжались. — А вы молчали… Знали и молчали!
Брови Гарри слегка удивленно приподнялись: он явно не ожидал от Северуса каких — либо инсинуаций в адрес Дамблдора.
— Северус, пожалуйста, не будем снова начинать эту тему. Разве я уже не объяснял…
— Уж простите, Альбус, но ваше объяснение мне мало что дало, потому что лично меня, — Северус, все также не отрывая от директора взгляда, таящего в себе скрытые чувства, сделал крошечную паузу, — оно нисколько не удовлетворило.
Секунды две длился безмолвный поединок между ним и Дамблдором. Потом Альбус чуть заметно кивнул, словно придя к какому — то только ему понятному выводу.
— Я знаю, Северус, и согласен с тобой. Со всеми вами согласен. — Он посмотрел мне в глаза. — Но смею надеяться, что поймете меня. Так было лучше для всех.
— Для кого лучше? — с вызовом приподнял подбородок Гарри. — Для меня?
Гермиона, сидящая рядом с ним, осторожно пошевелилась, слегка повернув голову. Мне почудилось, что она хотела положить свою ладонь на руку Гарри, но в последний момент передумала. Нечаянно поймала мой рассеянный взгляд и как будто смутилась.
— Да, Гарри, в первую очередь для тебя. Может, это прозвучит немного жестоко, однако… Ты помнишь, что произошло с родителями Невилла?
Растерянный взгляд, нерешительный кивок. Я совершенно бессознательно погладила плечо сына.
— А теперь представь, что бы ты чувствовал, видя каждый день то, что видит Невилл.
Кто такой Невилл?
— Это совсем разные вещи, — вместо Гарри, нахмурившись, сказал Северус. — Случай Лонгботтомов — абсолютно безнадежный, а… — быстрый взгляд в мою сторону, — здесь, как вы можете убедиться, шансы на благополучный исход были намного выше.
— Не намного, — мягко, но твердо сказал Дамблдор. — Шансы были, да, но никто не мог дать гарантии, что…
— Хватит! — почти выкрикнул Гарри, готовый подняться. — Все закончилось хорошо, не надо гадать, что было бы, если…
Он умолк, часто дыша.
— Не надо, — повторил тише.
— Не будем, — покладисто согласился Дамблдор, исподволь поглядывая на него.
А я задумалась над сказанным Северусом. Он упомянул Лонгботтомов. Не Алису и Фрэнка ли? Но, впрочем, мысли почти сразу же перескочили на другое, более важное, от которого становилось труднее дышать.
— Вы отдали Гарри Петунье, чтобы защитить его, как вы утверждаете, — проговорила я, все же инстинктивно оттягивая болезненную тему на потом. — Но почему не Сириусу? Почему он не подошел на роль защитника? Чем он вам не угодил, Альбус? С ним Гарри мог быть в большей безопасности, чем с моей сестрой и ее мужем, людьми, ненавидящими магию, или я чего — то не понимаю?
Агрессии как нет. Одна давящая тоска и усталость. Что не так? Я ведь должна биться в приступе ярости и срывать голос, выкрикивая обвинения…
— Конечно, мог, — будто про себя негромко сказал Северус. Он переместился к камину и теперь со скрещенными на груди руками стоял, касаясь плечом каминной полки. Взгляд его безразлично блуждал по книжным корешкам в шкафу напротив. — Стоило хотя бы укрыть дом Блэка заклинанием Доверия… Но вы, Альбус, почему — то предпочли дом тех магглов.
Заклинание Доверия… Это напомнило мне еще кое о чем. Я потерла виски, сосредотачиваясь.
— Но ты же понимаешь, Северус, это была не только моя прихоть. Я делал это потому, что так сложились обстоятельства. Защита Гарри скрывалась в крови его родной тети. Лили пожертвовала собой, а кто, как не Петунья, был наилучшей гарантией безопасности Гарри?
— Вы не имели права отдавать его моей сестре! Вы… — Я запнулась, чувствуя, что мне не хватает слов, чтобы выразить свое негодование и горечь. — Были по крайней мере трое человек, которые могли позаботиться о Гарри!
Наверное, я специально накручивала себя, дабы разжечь внутри огонь злости.
— Что вам мешало помочь Сириусу, Ремусу и Питеру справиться с его опекой?
Внезапно раздался чей — то кашель. Я оглянулась и увидела, что Рон поперхнулся чаем, который только что хлебнул.
— Извините… — смущенно пробормотал он, стирая с подбородка капли.
Гарри как будто не обратил внимание на действия своего друга, а его рука вдруг взметнулась к горлу, словно ему не хватало воздуха.
— Что ты? — обеспокоенно спросила я, поворачиваясь к сыну всем корпусом.
— Ничего… — он отчетливо сглотнул. В глазах его промелькнул легкий испуг.
В чем, собственно, дело? Из — за чего такая непонятная реакция? Их взволновало что — то, связанное с последним моим вопросом? Но тут я вспомнила про то самое озарение, которое и подтолкнуло меня бежать к Дамблдору. Наш хранитель! Питер Петтигрю! Каким образом Волдеморт нашел наш дом и…
Я так и застыла, глядя на Гарри широко раскрытыми глазами. Откровение навалилось на меня неожиданно тяжелой глыбой, вынуждая буквально согнуться под его весом.
— Питер… Питер… — шепнула я, чувствуя, как мир вокруг начинает странно сужаться. — Скажите, что…
— Что? Что, Лили?
Моя растерянность была столь ощутима, что все, кто находился в кабинете, сначала в напряжении замерли, а потом взволнованно засуетились. Северус почти подбежал ко мне, наверняка готовый влить успокаивающее зелье, если что — то в моем поведении его обеспокоит еще больше. Гарри кусал губы, боясь расплескать свое самообладание.
— Скажите… Что с Питером?
Если и с ним что — нибудь случилось, я этого просто не переживу…
Хотя я ни на кого конкретно не смотрела, физически ощутила обращенные на меня недоуменно — потрясенные взгляды.
— Что случилось с Питером? — переспросил Дамблдор. Он, похоже, пребывал в легком замешательстве, которое побудило его приблизиться к остальным. Его рука привычно потянулась к бороде.
— Да, случилось. Питер был нашим хранителем, вы должны уже быть в курсе… Питер, а не Сириус… — голос мой на мгновение прервался. — Сириус снял с себя эту обязанность, уверенный, что тем самым сберегает наши жизни. Питера же никто не воспринимал всерьез, поэтому и подозрений, что он может являться хранителем, вроде бы возникать не должно. Но Волдеморт нашел нас… Вот я и спрашиваю, что произошло с Питером? Его… поймали, да? И выпытали тайну?
Лица окруживших меня людей враз окаменели, будто услышанное повергло их в шок. В глазах же Гарри и Северуса я прочла откровенную жалость. Что это значит?
— Лили… — откашлявшись, произнес Альбус, теребя кончик бороды. — Ты поняла все с точностью до наоборот.
После этих слов Гарри поспешно потянулся за стоящей на подносе чашкой чая и сделал большой глоток. И меня слегка сбило с толку даже не возражение Дамблдора, а именно это лихорадочное действие сына. Он словно хотел скрыть свое смятение.
— Наоборот?.. О чем это вы?
Я действительно не понимала.
— Понимаешь… На самом деле из Питера никто не выпытывал вашу тайну. — Дамблдор немного пожевал губами. — Он расстался с ней добровольно.
— Расстался добровольно? — Я выдавила из себя подобие неестественного смеха. — Вы что, хотите мне сказать… что Питер предал нас?
Молчание, скорбные взгляды.
— Предал?.. — повторила тише, но уже недоверчиво, постепенно проникаясь раскрывающимся мне откровением. — Питер?
Мной овладело странное чувство нереальности. Вроде ничего вокруг не изменилось, но и быть так не должно.
