Может, поэтому многие охотники не желали просыпаться от кошмара, хотели, чтобы ночь длилась вечность; ведь они хотели, чтобы их ремесло было востребованным.
Рейвен не спеша отошел от окна, оделся и вышел из покоев, понимая, что как бы соблазнительна ни была Охота, с проблемами, что приносит день, все равно придется разбираться.
* * *
Когда он вернулся в Ярнам, то первым делом аппарировал в замок Кейнхерст, радуясь, что магия осталась при нем. Теперь осталось вернуть замок его законным хозяевам.
Когда фанатики Церкви исцеления — банда жестоких Палачей — во главе с Логариусом совершили под покровом ночи налет на замок Кейнхерст, обезглавили и перебили всю «порочную нечистокровную» знать, они так и не сумели умертвить королеву Аннализу. После множества неудачных попыток Логариус, не видя другого выхода, неким образом заключил Аннализу с помощью железной маски и запечатал её покои с помощью Короны Иллюзий, полный решимости навсегда скрыть тайну замка, надел её по собственному желанию и остался вечно стеречь королевские покои. Оставшиеся палачи отрезали тронный зал от основной части замка, а по возвращении в город — и длинный мост, чтобы никто не помешал исполнению «мученической миссии» мастера Логариуса.
Логариус раскрыл секреты сгустка крови. Поняв, что Королева бессмертна, он насильно взял у нее кровь, дабы овладеть магией Нечистокровных. Однако не смог овладеть даже половиной той силы, что скрывала sanguis vitiosus — самопровозглашенный мученик прожил много лет, но его кости уже давно ослабли, что, однако, не помешало яростно атаковать и ловко защищаться от атак Найттанда, когда тот пытался избавиться от надзирателя Аннализы. Бой был ожесточенный, но Рейвен сумел выйти из него победителем. Сняв с поверженного врага Корону иллюзий, он открыл доступ в тронный зал и преклонил колени перед своей Королевой.
Некромантка была рада видеть Найттанда во плоти, а весть о том, что поганый священник покинул сей бренный мир, наполнила ее сердце мстительным удовольствием. Ей не терпелось расспросить Рейвена о том, как тот сумел вернуться в Ярнам, игнорируя ритуалы колеса Года и фазы Луны, но он не спешил отвечать, а его просьба и вовсе поразила Аннализу.
Рейвен не без оснований полагал, что железная маска подавляет силу Королевы, а значит, избавление от нее было первостепенной задачей. Чары на маске были крепки, но не обладали таким изяществом, что привык видеть Найттанд. Все же священнослужителю было далеко до настоящего чародея, хотя сила его веры, что легла в основу оков, вызывала невольное восхищение и даже уважение. Рейвен действовал довольно аккуратно, боясь навредить королеве, осторожно выводил сложные плетения палочкой, бормоча себе под нос заклинания. Он чувствовал ее пристальный, все запоминающий взгляд, пусть прорези в железной маске и были закрыты плотной черной лентой с кружевом.
Казалось, прошла вечность, прежде чем узы заклятия были разрублены. Шелк ленты заскользил между пальцами, части шлема скатились на пол с глухим стуком. И окружающее пространство заполнила Сила.
В первый миг ему показалось, что это смахивало на прорыв дамбы. В ушах зашумело, и все его нутро чувствовало, что на него несется поток, который просто сотрет его в пыль. В глазах начало темнеть, и Рейвен опустился на колени, стараясь удержаться в сознании. К его удивлению, он почувствовал, что скрытая мощь пролетает мимо него с немыслимой скоростью, а он слышит лишь отголоски, будто вместо плотины он стоит в пещере за водопадом.
— Рейвен Найттанд, — пальцы нежно коснулись скул, а затем взялись за подбородок; он поднял взгляд на свою королеву, — спасибо тебе. Прости, что напугала. Я не собиралась вредить ближайшему родственнику.
— Но я же…
— Еще не принял мою нечистую кровь, ты это хотел сказать? — в карих, почти багровых глазах плясали смешинки, — Рейвен, ты не раз возвращался ко мне, пересекая время и пространство, наплевав даже на такие условности, как смерть. Аристократ ли, охотник Церкви или же маг, твой дух Кейнхерста оставался с тобой всегда, что делает твою кровь ценной саму по себе. Что ж, — королева грациозно поднялась с трона и носком туфли откинула остатки железной маски в сторону, — пора навести порядок в замке.
* * *
Из-за чудовищной кровавой казни почти всех обитателей замка сюда пришли кровопийцы — уродливые твари, своим образом жизни напоминающие клещей и блох, коих можно было встретить разве что в древних подземельях. Они заполонили весь внутренний двор замка, и Охотнику пришлось приложить массу усилий, чтобы очистить территорию от них. Отлевитировав туши монстров и трупы в черных церковных одеждах, из которых до недавнего времени блохи пили кровь, в одну кучу, он запалил жертвенный костер. Туда же полетели и паразитические личинки — Рейвену не хотелось потом ненароком наткнуться на чудовище-кровопуск.
В холле он заметил королеву, которая о чем-то беседовала с группой призраков. Заметив, что Рейвен держится на почтительном расстоянии, она дала знак духам удалиться. Он видел ее тонкие сжатые губы, видел, как дрожат ее пальцы, но голос ее был тверд.
— Я видела, как им завязывали глаза, перерезали горло, отрубали головы, и ничего не могла поделать. Все они сражались не хуже своих мужей-охотников, пытались до последнего защитить себя, поэтому им в насмешку оставляли клинок в связанных руках. В каждой из них было больше храбрости, чем во всех Палачах, вместе взятых. Однако все они мертвы… Странно, что слуги, что трусливо прятались во время бойни, не разбежались после нее, — королева окинула презрительным взглядом сгорбленные, сморщенные фигуры в мешковатого вида зеленых одеждах и с алыми колпаками на головах. Те, почувствовав взгляд хозяйки замка, еще больше сжались и стали с утроенным усердием протирать различные поверхности.
— Они не могут, — заметил Найттанд, поднимаясь по лестнице вслед за Аннализой, — замок отрезан от Ярнама.
— Я в курсе про сломанный мост! Слуги могли использовать рыбацкие лодки, в крайнем случае перебраться вплавь, но не сделали этого. Почему?
— Все… не так просто.
Рейвен и сам в свое время размышлял над этим. Замок и разрушенный мост на пути к нему можно было разглядеть от Молельного Переулка, однако с берега — не видно ни снега, ни льда. Но принимая во внимание мистический способ перемещения в Замок — по обвалившейся переправе на лошадях, чьи иссохшие трупы он обнаружил под плотным снежным покровом, стоило вылезти из дилижанса — можно было предположить, что замок был отрезан не только в пространстве, но и во времени.
«Мы словно внутри стеклянного снежного шара. Мир снаружи меняется, а здесь застыла вечная зима. Вряд ли сломать барьер будет сложно, но… готовы ли мы явить себя миру?»
Рейвен поделился своими соображениями с королевой. Та задумалась.
— Действительно, не стоит спешить. Хоть мне и осточертела зима, но мы должны подготовиться. Проверить, что осталось от казны; восполнить запасы продовольствия; работа предстоит тяжелая, если мы хотим оказать твоим друзьям достойный прием. Когда ты должен вернуться в Лондон?
— Через двое суток.
— Что ж, тогда не будем тратить время зря!
* * *
Аппарировав на площадь перед Главным собором, Рейвен углубился в один из многочисленных переулков города в стремлении вернуться к проходу между мирами. Выйдя за пределы Соборного округа, он спустился по каменистому склону. Древняя скрытая от глаз церковь, спрятавшаяся в низине между скал, была безмолвна. Несмотря на то, что по архитектурному стилю данная церковь совершенно не выбивалась среди прочих храмов, внутреннее убранство больше напоминало языческое капище, чем божий дом. На земляном полу ровно по центру стояло серебряное блюдо или, скорее, чаша, в человеческий рост, чьих ножек не было видно из-за оплавившегося воска от давно потухших свечей. На земле, мешая пучкам жухлой травы, валялись в хаотичном порядке железные кирпичи и плиты, хотя, если внимательно присмотреться, то можно было увидеть, как они складываются в концентрические круги, занимают места планет и их спутников.
