На этот вопрос Невилл только злобно рассмеялся.
Гарри осталось только закатить глаза. Такой отвратительной актерской игры он ещё не видел.
- Хотите знать, где “Наследник”, который поставил на колени весь Хогвартс и вселил страх в сердца этих самоуверенных задавак? Что же. “Наследник Слизерина” - это я.
- Нет… - выдохнула Джинни.
- Да! Именно я! Именно я стоял за всем этим. И сегодня вы все умрёте.
- Но зачем всё это, мистер Лонгботтом? - взял слово Том.
- Ради мести. Окружающие маги всегда презирали меня, называли неудачником и сквибом! А теперь все эти снобы в панике прячутся по углам, лишь завидев свою собственную тень!
- Мистер Лонгботтом, вы понимаете, что вам это даром с рук не сойдёт?
- Ошибаетесь, профессор. Ведь когда я вернусь с победой над “Наследником”, я стану настоящим героем.
- И вы думаете, что вам поверят?
- Даже не сомневайтесь, профессор Локонс. Кто заподозрит в подобном жалкого полусквиба? Мне будет достаточно при возвращении дать клятву, что Гарри - змееуст. А поскольку без знания змеиного языка в Тайную Комнату не попасть, то личность злодея очевидна. Я же поганым языком Тёмных магов не владею.
- А как же сюда попали вы, мистер Лонгботтом? Раз уж вы не змееуст?
- Благодаря этому артефакту.
С этими словами Невилл бережно погладил переплёт старой тетрадки.
- В ней находится копия сознания бывшего владельца, который как раз был змееустом. С момента, как ко мне попала эта тетрадь, Он помогал мне, Он учил и направлял меня!
- Понятно. Мистер Лонгботтом положите тетрадь и отойдите от неё. Эта тетрадь воздействует на ваш разум.
Невилл опять безумно рассмеялся.
- Воздействует? Вы ещё скажите, управляет. Нет. Я САМ попросил Его взять меня в ученики! Нас сплотила общая ненависть к этим зарвавшимся снобам!
Гарри решил, что настала и его очередь вмешаться в происходящее.
- Ты всё время повторяешь Он? О ком ты постоянно говоришь?
- Он величайший маг! Тот, чьё имя даже сейчас боятся произносить глупые маги! Он легендарный Владыка Судеб Волан-Де-Морд.
- И ты пошёл в услужение тому, кто обрёк твоих родителей на безумие?
- Заткнись, тварь! Ты даже не представляешь его истинную Силу! В детстве он прошёл через то же, что и я, но при этом сумел добиться всего! Вместе мы поставим этот мир на колени!
- Понятно. Вот только в твоём плане есть три маленьких просчёта. Первый: Волди вот уже двенадцать лет, как кормит червей, - Гарри загнул один палец. - Второй: как ты намерен в одиночку справиться с тремя магами? - Второй палец последовал за первым. - И третье: как ты, будучи таким психом, надеешься захватить мир?
- Я не псих! Пусть Тёмный Лорд давно мёртв, но все его знания здесь! - Невилл указал рукой на тетрадь. - Что же касается вашей кончины… Говори со мной, Слизерин, величайший из хогвартской четверки!
Фразу Невилла тут же шипением дублировала тетрадь.
Гарри с интересом наблюдал, как статуя пришла в движение.
Гигантское лицо Слизерина начало двигаться. Гарри отчетливо различал, как раскрывается каменный рот, образуя черное жерло. Что-то во рту шевелилось, выползая наружу из чрева.
Увидев голову заспанного Рурсуса, Гарри прошипел змею:
- Можешь пока посидеть в стороне? Мне скоро понадобится твоя помощь.
Лицо Лонгботтома перекосила гримаса ярости, когда он увидел, как василиск мирно устроился над одной из колонн зала.
- Другие варианты у тебя есть, Невилл? - усмехнулся когтевранец.
- Как?
- Ты правильно заметил, я змееуст, а не жалкая подделка, как ты.
На этих словах Невилл взревел и заорал:
- Ступефай!
- Протего.
Луч заклинания, пущенного Лонгботтомом, разбился о щит когтевранца, не нанеся тому никакого вреда.
Дальше Невилл, забыв об остальных присутствующих здесь магах, стал закидывать Гарри заклинаниями, от которых тот легко уклонялся.
Наконец, очередное заклинание “остолбенения” чисто случайно срикошетило от его щита и врезалось прямо в Джинни.
Дождавшись, когда тело девочки не осядет на землю, Гарри за десять секунд вывел Невилла из строя и поинтересовался у Тома:
- Ты не переборщил с промывкой мозгов Лонгоботтома? Он вёл себя, мягко говоря, неадекватно.
- Нормально. А как, по-твоему, должен был вести себя двенадцатилетний, обиженный на весь мир подросток?
- Может быть. Главное, чтобы те, кто будет смотреть воспоминания Джинни, не заметили фальши.
- Мы сейчас говорим о магах Министерства. Они не заметят даже дракона на заднем дворе до тех пор, пока он не подпалит им пятки. Ладно, это не важно. Я пока займусь памятью Невилла. Надо всё качественно затереть. Процесс не быстрый. Чем пока займёшься?
- Раз уж я всё равно в Тайной Комнате, и у нас достаточно времени, то, пожалуй, верну один старый долг.
Рурсус, начинай!
========== Выбор пути. ==========
В этот раз переход прошёл без осложнений.
Как только по глазам Гарри ударила яркая вспышка, он на мгновение потерял ориентацию, очнувшись под палящим солнцем во дворе Храма.
В следующую секунду его подхватили сильные руки и за шкирку подняли в воздух.
Глядя в распахнутую, полную острых зубов пасть, когтевранец только улыбнулся и дружелюбно сказал:
- Привет, Иаби. А где твой хозяин? У меня кое-что есть для этой развалины.
Впрочем, вопрос человеко-аллигатору запоздал. Из глубин Храма уже стремительно подымался Верховный Жрец Сета.
- Ты ещё не сдох, мальчишка? - Старик даже не старался скрыть в голосе своего разочарования.
- Не дождёшься, жрец, - в тон ему ответил юный маг. - А теперь быстро отведи меня к алтарю или куда там нужно положить “Глаз”?
- С каким бы я удовольствием выпустил тебе кишки, мерзкий северный варвар.
- Не тебе решать мою судьбу, жрец. Или ты решил оспаривать решения ТВОЕГО бога?
К удивлению Гарри, на последнюю реплику старик лишь расхохотался.
- Ну, что же. Может ты и не такой уж жалкий слизняк для трусливого варвара. Не отставай, мальчишка. Потеряешься, и тобой с удовольствием закусят мои питомцы.
Следующие полчаса Гарри старался не потерять своего проводника в многочисленных поворотах катакомб Храма.
Наконец, они пришли в небольшой зал, в углах которого стояли алтари, расположенные перед четырьмя статуями, изображающими разные ипостаси своего бога.
Юный маг уже выучил их наизусть.
Это были всё те же шакал, змея, гиппопотам и крокодил.
Из дверного проёма прозвучал голос Верховного Жреца.
- Что застыл? Выбирай скорее свою награду, бросай “Глаз” на нужный тебе алтарь и убирайся из моего храма, чтобы я тебя больше никогда не видел.
- Какую награду?
- Ты точно не больной? Что за глупый вопрос? “Высшее Благословение” одного из четырёх его воплощений. Чем ещё может наградить собирающийся покинуть мир Бог? Не божественным артефактом же. И так из-за “Глаза” возникло столько проблем. Не тяни давай.
- И ты мне разумеется не расскажешь, что даёт то или иное Благословение? И у меня только одна попытка?
- Какой умный варвар.
- Ненавижу выбирать кота в мешке.
- А у тебя есть выбор? Хотя, можешь отдать “Глаз” мне и проваливать. Я о нём позабочусь.
- Ну уж нет. Дай пару минут.
- Думай скорее. Иначе я оставлю тебе здесь и вернусь сюда только через пару месяцев.
Поняв, что ничего от жреца он не добьётся, когтевранец начал анализировать имеющуюся у него информацию.
Шакал. Способный видеть днем и ночью, хоть и является символом Анубиса, который считался у них проводником в загробный мир, но это не мешало египтянам изображать Сета с головой шакала.
Впрочем, это можно объяснить тем, что Сет был то ли дядей, то ли как утверждалось в некоторых источниках, вообще отцом Анубиса.
Что ещё Шакал - животное, которое бродит у мест захоронения и поэтому, как правило, считается предвестником смерти.
Первое что приходит на ум по аналогии с шакалом - это Грим.
То есть существо потустороннее.
Так что с большой долей вероятности положи он “Глаз” на алтарь шакала, и он получит мощнейшую предрасположенность к некромантии.
Благодаря родству с Хель эта грань Силы после пробуждения должна была стать у него близкой к интуитивной гениальности.
Возможно, это был реальный шанс, превзойти даже А. Дарсия - автора единственной книги по некромантии, которую он изучил, и которого так нахваливал амулет.
Вот только самого мальчика не прельщала судьба остаток своих дней копаться в потрохах трупов. От одной только мысли о подобном его передёргивало.
Крокодил тоже был не лучше.
Крокодил - жуткое зубастое бронированно чудовище древних времен, несущий на себе неизгладимую печать первобытноrо страха, является олицетворением зла, символом кровожадности и прожорливости и знаком смерти.
