Быстроногая Элизабет после многочисленных операций стоила всего ничего, почти гроши. Северус купил её вместе с наемным коневозом и, сев в кабину, дал водителю адрес фермы мистера Трампа. Гарри, посвященный в дела по телефону, уже ждал их с Книгой наготове. Жар-Птица выжгла из искалеченной кобылы боль и страдания, и только после этого умершей и воскресшей лошади было дозволено сменить место обитания: покинуть бренный мир и войти в новый. Обновленные копыта ступили в изумрудную траву, незамутненный болью ясный взор окинул дивный новый горизонт под сиреневым небом. Вдохнув полной грудью, Элизабет вскинула хвост-султан и резвым галопом поскакала навстречу новой жизни.
Сейчас история повторилась — Северус принес к Книге свою старую умирающую кошку. И, отступив назад, со слезами на глазах смотрел, как очищающее пламя Жар-Птицы дарует здоровье и долгую вторую жизнь Лили Паркер. Омоложенная и полностью выздоровевшая кошка удивленно посмотрела по сторонам, понюхала травинку рядом с собой, брезгливо тряхнула лапкой и… скакнула к Северусу, предпочтя прожить вторую жизнь здесь. А там, глядишь, и третью дадут, и четвертую, и пятую, вплоть до девятой, зря, что ли, легенды о кошачьих жизнях ходят?!
А с женщиной-ветеринаром Северус начал встречаться, на что Тоби как-то пошутил:
— Вот дела-то, а… Ушел из дому с кошкой, а вернулся с дочкой, и, главное, обе они — Лили Паркер! Судьба — не иначе.
Примерно в это же время встретил свою судьбу и Вижн. Избранница появилась в его жизни не так трагично-драматично, как у Северуса, скорей наоборот. Маггловские вечеринки обычно бурные, а встречи с выпускниками Вижн не пропускал, тем более с теми, с которыми учился ещё в начальной школе, и в этом году был особый случай — из-за границы вернулась однокурсница, которую родители увезли на ПМЖ. Люси Миллс стала Люсей Мил, совершенно обрусилась в этом Сан Питере, шутили друзья, глядя на Люську, одичавшую настолько, что забыла английский язык.
Ну, как водится, перепились парни все поголовно, в том числе и Вижн, более чем убежденный холостяк. Стемнело-запозднело на улице, девушки по домам засобирались, парни, как истые английские джентльмены, взялись их проводить. Вижну в пару и задачу досталась Люси. Что ж, пошли… дорожка странная попалась, гористая и косенькая, приходилось по ней зигзагами пробираться — вправо-влево. Дошли до домика, который Люсе по наследству от деда достался, благодаря чему она и смогла приехать на родину. До-о-олго-долго прощались, обменивались обещаниями и телефонами на одном листе бумажки, наконец догадались порвать пополам, получив по две половинки номера, разошлись. Снова идут по гористой зигзагообразной дорожке — вправо-влево… Дошли до дома Вижна.
Вот тут-то в их нетрезвые головы и закралось подозрение, что что-то здесь не так…
— Слу-ш-шай… а кто кого провожает? — озадаченно спросил Вижн.
— Мы… меня… тебя? — с трудом сориентировалась Люся, пристально оглядывая его грудь. — Так, ты цел, невредим, доставлен домой в целости и сохранности. А теперь я пойду домой…
«Это — судьба!» — твердо решил Вижн.
Эпилог второй
Джейн глубоко вздохнула, томно и сладко потягиваясь, оглядывая сиреневые горизонты — Долина Бестиария процветала: появились новые виды животных, даже такие, которых в Книге никогда не бывало, и Гарри пришлось собственноручно вписать их имена…
Появление Гиппогрифа Хагрида и Арабской Лошади внесло в Долину свежую струйку жизни, создав чудесные гибриды: от союза крылатого Пегаса и Единорога с приливом крови Элизабет был создан великолепный экземпляр Аликорна — Пегаса-Единорога, удивительного крылатого коня с рогом на лбу. Сам Гиппогриф отлично прижился, как и Арабская Лошадь. От союза Грифона и Гиппогрифа родились Гиппоруны-Янусы, совершенно невероятные грифы-кони, умеющие жить в обеих ипостасях.
Василиск взял бразды правления в своей долине, и теперь она тоже процветала — цвела и плодоносила, и новые василиски теперь рождались правильно — через размножение с Балионисками.
По земле скользнула тень двух Драконов, Джейн невольно улыбнулась, провожая их взглядом — Моисея и его приемную дочь Нирвану, всё-таки чудеса случаются. То ли стараниями Моисея, то ли волшебство места подействовало, но Нирвана научилась разговаривать.
Повернувшись, Мантикора скакнула в траву, спеша к Сосне Свиданий: пора было доложить Гарри, что в Бестиарии всё в порядке. Гарри был не один. За его бедром пряталась маленькая девочка, светленькая и испуганная.
— Ну, Софи, познакомься с тётей Джейн, она добрая и тебя не обидит.
Мантикоре Гарри объяснил следующее: на глазах у малышки только что ранили папу-полицейского, вообще-то его могли убить, но он, Гарри, успел вмешаться, и пуля маленько изменила траекторию полета. Мать малышки неизвестно где, отца увезла скорая, на той чужой улице ребёнка никто не знал, поэтому пусть она тут погостит, пока там разберутся?
— Конечно, Гарри, — подала с дерева голос Гамаюн. — Пусть Софи погуляет здесь, успокоится. Значит, ты предпочел вмешаться? — тихо спросила она, когда малышка отошла с Мантикорой Джейн посмотреть на ярких бабочек. Гарри дернул плечом.
— Пришлось. Не хотелось мне, чтобы она своему родственнику тоже задавала вопросы, как моя мама спрашивала отца, почему волшебники не вмешиваются в жизнь простых людей. Ведь мы можем, и нам это ничего не стоит…
— Ты немножко ошибаешься, Гарри, — мягко улыбнулась Гамаюн. — Это очень даже стоит. Ты подарил ребёнку веру в чудо. Уверенность в завтрашнем дне. И ты подарил ей счастье — прожить и вырасти в полной семье с любящими родителями. Ты исполнил свое обещание для дедушки — стал хорошим, настоящим добрым волшебником.
Гарри тихо засмеялся, подозвал малышку и протянул ей созданное из воздуха, из ниоткуда, лакомство — молочную шоколадку на палочке. В конце концов, законы Гэмпа он никогда не соблюдал…
