Квач гавкнул, будто услышал ее мысли… Да нет, не мысли он услышал! Просто добрались они до места, наконец. До дома Ганса. И хозяин вышел им навстречу… если это можно назвать шагом. Он не шел, а скорее ковылял. В прошлый раз кто-то врезал ему под ребра, и он теперь ходил, согнувшись. Мари прописала ему компресс и показала, как делать, но она не была уверена, что он выполняет хоть какие-то ее предписания.
— Ганс! — крикнула Мари еще издалека. — Ганс, уходите, быстро! Они нашли совершенно ужасную вещь! Они будут вас убивать!
— Спасибо, доктор, — Ганс улыбался. Весьма мрачно, но улыбался. — Меня уже предупредили.
Вслед за ним из дома вышел Курт. Он чуть не плакал.
— Я уговаривал его! — воскликнул, обычно такой гордый, мальчишка. — Уже всяко уговаривал! А он не идет! Ну никак!
— Дом бросать? — усмехнулся Ганс. — В прошлый раз еле смог книги после этих варваров восстановить. И куда я, к чертям собачьим, пойду, когда Грета пропала и непонятно где? В жизни от всякой паскуды не бегал.
— Курт, Альберт, уходите, — сказала Мари. — Нечего вам присутствовать.
— Ни за что! — воскликнул Курт.
— Извините, но ни в коем случае, — интеллигентно произнес Альберт.
— Уходите, быстро! — сурово крикнула Мари. — Ну! Все, шутки кончились! Вы думаете, вы нам чем-то способны помочь против ваших деревенских?!
— Там же дедушка! — неуверенно возразил Курт. — И Альбертов папа… и гретин дядя.
— Вот как раз потому, что это твой дедушка, и Гретин дядя, они нас не пощадят! — воскликнула Мари. — Ты понимаешь, тупая ты башка, что это долг наш, взрослых, защищать детей! И что если мы не можем его выполнить…
— Защищать, а не обзываться! — набычился Курт. — И вообще…
— Вы не хотите, чтобы мы видели, как вас будут убивать? — спросил Альберт, и от этого тихого голоса Мари бросило в дрожь.
Блин, детишки смышленые не по годам!
И тут Квач подобрался и зарычал на мальчишек. Как будто понял что-то.
— Вот! Даже Квач понимает! А ну-ка, брысь! — сурово сказала Мари. — А то влетит вам от родственников.
— От отца не влетит! Он тоже считает, что Ганс не виноват! — возразил Альберт.
— А мне пускай влетает, — Курт тряхнул темной челкой. — Я уже деду говорил: если он меня пальцем тронет, я из дома сбегу! Уйду в Столицу, и стану знаменитым! Как Стальной алхимик!
— Это что еще за глупости?! — вскричал Ганс.
— Это кто еще такой?! — вскричала Мари одновременно с ним.
Но ответить мальчишки не успели. Потому что Квач зарычал опять, и стало понятно, что это не на мальчишек, а на появившихся людей. Шли они громко, даже удивительно было, как в пылу спора Мари и Ганс не заметили их раньше. Да… все верно. Практически весь мужской состав деревни. С вилами и факелами — уже начинало темнеть. Распаленные, напряженные лица, яростные глаза…
Они обступили полянку, высоко подняв факелы. Маленький пятачок земли, на котором стояли пожилой инвалид, женщина, собака и двое пацанов.
— Курт, хулиган ты эдакий, ты чего тут делаешь?! — воскликнул мельник. Был это высокий тощий старик с орлиным носом, ничуть не похожий на крепенького, коренастого Курта. — Иди сюда, щас же!
— Не-а, не пойду! — храбро крикнул Курт, только голос сорвался. — Вы Хромого Ганса будете убивать!
Мельник только поморщился брезгливо.
— Иди сюда, получишь ты у меня, — сухо сказал он. — И дружок твой пусть тоже идет.
— Действительно, мальчики, идите, — взял слово староста. Тоже в первых рядах, тоже глаза горят… действительно, ведь это башмачок его дочери нашли. Если мальчишки не врут. А с чего бы им врать?
— И вы идите, фройляйн Варди, — добавил он. — Не знаю уж, как вы здесь оказались, но…
Вот он, момент истины, Мари! Теперь еще можно уйти…спрятаться за спинами, и не знать, не чувствовать, не видеть… и остаться живой.
Квач тихо зарычал, приподнял верхнюю губу. «Тихо, тихо мой хороший, — сказала Мари вполголоса, машинально. — Рано пока… подожди чуть-чуть». Может быть, еще удастся договориться…
— Я здесь оказалась, потому что я, как врач, не могу спокойно смотреть, как люди нападают на беззащитного и невиновного! — воскликнула она. — Вы бы хоть улики предъявили!
Получилось, кажется, выспренно и неискренне. Да и голос у нее сорвался. Но… но что еще сказать-то? Книг она читала мало, все больше по специальности, юридической наукой вообще никогда не интересовалась. Откуда ей знать, что говорят адвокаты?! А страшно-то как, страшно… ведь эти люди еще недавно с ней на улицах раскланивались. И почему у них такие ужасные лица? Да, они разгневаны и напуганы, они бояться за участь детей, и их терзает ярая ненависть к тому, кто мог сделать что-то плохое с Анитой и Гретой и мальчиками. Но ведь Мари тоже мучают все эти чувства! А она не собирается ломать и крушить все подряд только потому, что подозревает кого-то. Так просто нельзя поступать. И она будет сильной. Она даже в приюте не трусила, когда девчонки хотели побить всей спальней…
Правда, девчонки не бросались всем скопом. Выходили по одной. И Мари, тогда, помнится, отделала всех… Последняя расквасила ей нос, но и только. Кит все равно сказал, что она будет «его девочкой», даже несмотря на нос. Он сказал, ему нужна была сильная…
Мари внутренне улыбнулась воспоминаниям своего несчастливого детства. И встала в боевую стойку.
— Будете убивать его — убивайте и меня! — крикнула она.
«Ну, пацанов-то они пощадят», — успела она подумать.
Кажется, мужчины заколебались. По крайней мере, какая-то тень сомнения появилась на лицах. Может быть, все еще и обойдется… Главное, не думать много. Надо войти в такое спокойное умиротворенное состояние, все видеть, все чувствовать, все замечать… как учил Тренер.
— Ведьма! — сквозь ряд протолкалась высокая, растрепанная женщина в пыльном платье. Глаза ее безумно горели, и Мари даже не сразу узнала фрау Лауген, жену старосты. В руках она держала что-то страшное… ну да, детскую ножку, обутую в кокетливый башмачок. Недавно в лавке у молочника фрау Лауген как раз хвасталась кумушкам, что муж привез из Столицы такие обеим дочкам: старшей Кирхен и младшенькой Аните. — Ведьма! Ты с ним заодно выходит! Может быть, ты наших детей и сгубила! Аниточку мою! Доченьку! — она завопила последнее слово с надрывом, и толпа мужчин расступилась вокруг нее. А Мари почувствовала, как все это страшно… неправдоподобно страшно. И темнее уже… То, что темнело, казалось почему-то особенно жутким. Словно днем было бы легче.
— Выходит, сначала я просидела две ночи рядом с Анитой, пытаясь сбить дифтерит, а потом заманила в лес и отрезала ногу, да?! — крикнула Мари. — Ну, значит так оно и было! Давай, давай, хочешь моей крови, женщина?!
Мари знала, что она говорит неправильно. Знала, что нельзя провоцировать толпу, иначе лавина страшных лиц, и горечи, и злобы обрушится на нее… вот толпа уже покачнулась, и люди… это будет страшно. Это будет страшнее, чем погибать под завалом, где не вздохнуть.
«Устала я, — подумала Мари. — День был суматошный. Поспать бы сейчас».
Смерть ее почему-то не пугала. Ганса было жалко. Вот уж человек невезучий… И Квача. Это ли симпатичные цивилизованные селяне середины двадцатого века?.. Как они потом друг другу в глаза смотреть будут?..
А может, до смерти не убьют? Может, всего только покалечат?..
Ага, «всего только»…
— Тогда уж убивайте меня, — произнес спокойный, уверенный и приятный голос. — Убивайте-убивайте. А потом ждите в гости все управление МЧС с министром во главе.
Спокойно, словно клипер бушующее море, плечом вперед, толпу рассек человек. Сделал несколько шагов по поляне, встал рядом с Мари. Был он высоким, хотя и не великаном. Просто высоким. Длинные светлые волосы собраны в хвост на затылке. Короткая светлая бородка аккуратно подстрижена. Очки-половинки слегка поблескивают в свете факелов. Лицо приятное, даже очень. Славное. Мужественное такое. Раньше Мари думала, что настолько приятные лица бывают только у ведущих киноактеров в каких-нибудь «производственных романах» (вот только длинные волосы эти актеры редко носят, да и очки), в жизни и не гадала увидеть. А вот… довелось. Взгляд карих глаз поверх стеклышек — он только очень быстро скользнул ими по Мари, но она успела уловить их выражение — девушку поразил. Там была твердость, спокойная решимость, и в то же время легкая тень тщательно подавляемого испуга… успела мелькнуть в них и какая-то доля теплоты и участия, как будто он умудрился сказать: «Не бойтесь, фройляйн, все будет хорошо». Мари даже показалось, что она услышала эти слова.
Ах нет, точно услышала: он их вслух произнес.
Откуда он взялся?.. Она его никогда раньше не видела в деревне… Но держится очень уверенно.
— Ты кто такой?! — злобно воскликнул мельник. — Еще один заступала?!
