Кашка: Ухты!
Букашка: Круто! Все по-настоящему. Прямо «Блэйдраннер» какой-то.
Кашка: Удобно, конечно. Но если подумать – куда катится этот мир? Скоро уже в «лав-отель» спокойно зайти нельзя будет.
Каору: Вот и вы смотрите, на улицах всякой фигней не занимайтесь! Времена сейчас такие. Никогда не знаешь, откуда за тобой камера подглядывает.
Кашка: Смотрит Небо, смотрит Ад… Смотрит Цифра-Автомат.
Букашка: Вот именно. Надо все время быть начеку.
Каору распечатывает еще несколько портретов. Все берут по листку и разглядывают мужское лицо.
Каору: От увеличения чуток размыто… Но опознать вроде можно?
Кашка: Да уж! Теперь на улице встречу – мигом узнаю.
Каору двигает шеей, похрустывает позвонками, задумчиво молчит. И наконец вспоминает:
– А вчера, когда мы ушли, кто-нибудь из вас звонил по телефону?
Горничные качают головами.
Кашка: Я нет.
Букашка: И я нет.
Каору: Значит, после звонка этой китаянки никто телефона не трогал?
Кашка: Никто!
Букашка: Ни пальчиком!
Каору снимает трубку, переводит дух и нажимает кнопку повторного звонка.
После двух сигналов на другом конце провода отзывается мужской голос. Скороговоркой на китайском.
– Алё! – говорит Каору. – Это «лав-отель» «Альфавиль». Вчера в одиннадцать из вашей девчонки в нашем номере котлету сделали, было такое? У нас есть фотография того, кто это был. Камера на входе засекла. Я подумала, может, вам пригодится?
Трубка несколько секунд молчит. Затем отзывается по-японски:
– Подожди.
– Подожду, – соглашается Каору. – Сколько угодно…
На том конце провода, похоже, совещаются. Прижимая к уху трубку, Каору вертит в пальцах шариковую ручку. Кашка, держа перед собою веник как микрофон, кривляется, изображая звезду эстрады:
– Снег ти-ихо па-адал… То-олька ты-ы не пришла-а… Ско-олька-а у-угодна-а… Бу-уду ждать я ти-ибя! [8]
Трубка снова оживает:
– Где сейчас фотография?
– Здесь, – отвечает Каору. – Сушится на веревочке.
– А откуда ты этот номер узнала?
– В последнее время делают очень удобные телефоны.
Трубка несколько секунд молчит.
– Подъеду через десять минут, – наконец говорит мужчина.
– Буду ждать на крылечке, – кивает Каору.
Связь обрывается. Каору озабоченно хмурится, вешает трубку. И снова вращает шеей, похрустывая позвонками. В комнате повисает гнетущая тишина.
– Каору-сан, – не выдерживает Кашка.
– Ну чего?
– Вы что, и правда отдадите им фотографию?
– Ну я же, по-моему, ясно сказала: подонку, который из беззащитных девчонок котлеты делает, я свободно по улицам разгуливать не дам. Мало того что за номер не заплатил, так еще и простым клерком прикидывается, скотина.
– Но что они с ним сделают, если найдут? – не унимается Кашка. – Булыжник на шею – и в Токийский залив, так ведь? Не дай бог, еще и мы в сообщниках окажемся.
Каору хмурится еще больше:
– Ну, положим, убить не убьют… Пока эти китайцы друг дружку мочат, полиция не вмешивается. Но если японца пришьют – дело другое. Здесь им уже не отмазаться. Так что, скорей всего, поймают нашего красавчика, ухо-другое отрежут, да и отпустят.
Кашка: Ай! Больно.
Букашка: Прямо Ван Гог какой-то.
Кашка: И все же, Каору-сан… Думаете, они смогут найти человека по одной-единственной фотографии? В таком огромном городе?
Каору: Там ребятки с характером. Задумали чего – пока не выполнят, не успокоятся. Тем более когда всякие лохи вот так обставляют. Тут уж если не реагировать как положено, и девочки слушаться перестанут, и репутация пострадает. А без репутации в их мире просто не выжить.
Каору берет со стола сигареты и спички, закуривает. Поджимает губы, вздыхает – и выпускает длинную струйку дыма в застывшее на экране мужское лицо.
Десять минут спустя. Каору и Кашка стоят на крыльце отеля. Каору в кожаной куртке, спортивная шапочка надвинута до бровей. На Кашке – большой толстый свитер. На улице зябко: обе ежатся, обхватив себя за локти.
Из переулка выныривает огромный мотоцикл – тот же, что приезжал за проституткой. С китайцем за рулем. Останавливается неподалеку от них. Водитель снимает шлем, кладет на бензобак. Как и в прошлый раз, мотора не глушит. Стягивает с правой руки перчатку, прячет в карман куртки и застывает как истукан. Ни малейшей инициативы.
Каору широким шагом подходит к нему и вручает три распечатанных портрета.
– Он скорей всего в фирме служит, – говорит она. – Где-то неподалеку, в этом районе. Часто – в ночную смену. Сюда уже не раз селился и женщин заказывал. Видать, и ваш постоянный клиент.
Мужчина берет фотографии, несколько секунд сверлит взглядом. Похоже, без особого интереса.
– Ну и? – переводит он взгляд на Каору.
– Что – ну и?
– Зачем ты их мне даешь?
– Да так… Вдруг подумала, что пригодятся. А что, не надо?
Без единого слова мужчина расстегивает молнию на куртке, раскрывает пластиковую папку, свисающую с шеи на цепочке, прячет туда сложенные вдвое фотографии, снова застегивает куртку до самого горла. И все это – не сводя с Каору глаз. То есть буквально ни на секунду. Очевидно, он хочет знать, чего потребует эта женщина за предоставленную информацию. Но сам вопросов не задает. Не меняя позы и не раскрывая рта, ждет, когда ответы придут к нему сами. Каору, скрестив руки на груди, так же холодно глядит на него. И тоже никуда не торопится. Битва взглядов продолжается довольно долго. Наконец Каору откашливается и нарушает молчание:
– В общем, это… Если вдруг вы его найдете, сообщите мне.
Левой рукой мужчина стискивает руль. Правой поглаживает шлем на бензобаке.
– Если вдруг найдем, сообщить тебе? – повторяет он механически.
– Именно так.
– Сообщить – и больше ничего?
– Ну да, – кивает Каору. – Просто шепните на ушко – нашли, мол. А все остальное мне знать не обязательно.
Мужчина на секунду задумывается. И дважды постукивает по шлему кулаком.
– Если найдем – сообщим.
– Буду ждать, – говорит Каору. – А вы и сейчас еще уши отрезаете?
Мужчина еле заметно кривит губы:
– Жизнь у человека одна. Зато уха целых два.
– Это верно. Но если отрезать хотя бы одно, очки уже на наденешь, верно?
– Да, – соглашается он. – Удобного мало.
На этом беседа заканчивается. Он надевает шлем, с силой жмет на педаль, стартует – и, круто развернувшись, исчезает в конце переулка.
Еще с полминуты Каору и Кашка стоят на дороге и молча глядят ему вслед.
– Настоящее привидение, – наконец произносит Кашка.
– Время суток такое… – кивает Каору. – Час привидений.
– Ужас, правда?
– И не говори.
Обе возвращаются в гостиницу.
Каору сидит одна в офисе, положив ноги на стол. В очередной раз берет фотографию, внимательно изучает. Вглядывается в верхнюю часть лица – и с тихим стоном закатывает глаза.
7
02:43 am
В огромном зале за компьютером работает мужчина. Тот, кого запомнила камера «Альфавиля». Тот, в светло-сером плаще, кто брал ключ от номера 404. Все десять пальцев вслепую пляшут по клавиатуре. С ужасающей скоростью, едва поспевая за мыслью хозяина. Губы стиснуты. Глаза абсолютно бесстрастны. Хорошо ли, плохо ли движется работа, – на лице его ни радости, ни досады. Рукава сорочки закатаны до локтей, верхняя пуговица расстегнута, галстук ослаблен. Время от времени он берет карандаш и на отрывных листках для заметок выписывает в столбик цифры и коды. Простой карандаш с ластиком, на боку – название фирмы: «Veritech». Еще шесть таких же аккуратно выстроены в карандашнице рядом с компьютером. Примерно одинаковой длины. Каждый – острее некуда.
