– Пташка, – позвал он тихо.
– Да, сэр?
Она вдруг почувствовала, как робеет. Ей стало стыдно за все, что произошло между ними с тех пор, как Элис исчезла. Джонатан взглянул на нее покрасневшими глазами.
– У меня такое чувство, словно моя голова вот-вот взорвется, – пробормотал он.
– Вы ранены, сэр, – сказала она.
– Да. Я не об этом. Не сходишь ли ты… – Джонатан помедлил, и на мгновение могло показаться, что он робеет не меньше ее. – Как ты думаешь, Рейчел Уикс захочет прийти, если получит весточку, что мне это нужно?
– Уверена, что да, сэр, – ответила Пташка.
* * *
Поскольку на звонок в парадную дверь дома Аллейнов никто не ответил, Рейчел проникла внутрь через черный ход и, набравшись смелости, поднялась на третий этаж по лестнице, предназначенной для слуг. Она чувствовала себя незваной гостей, по-воровски нарушающей границы чужих владений, но у нее в кулаке была зажата написанная Пташкой записка, которая казалась ей талисманом, источающим надежду и придающим смелости. Когда Рейчел вышла через скрытую в деревянной обшивке стены дверь на лестничную площадку, она застыла на месте. Миссис Аллейн, неподвижная, как статуя, стояла спиной к Рейчел у окна в конце вестибюля и смотрела на черные стекла. Она явно слышала звук шагов позади себя, но не подавала виду, что те привлекли ее внимание, и удивленное восклицание замерло на губах Рейчел. Снаружи было еще довольно темно, и Джозефина едва ли видела что-то, кроме своего лица. Рейчел заметила в окне и собственное отражение. Оно показалось ей призрачным. «Мое второе я, – подумала она, – и ничего больше». Внезапно в сердце у нее что-то оборвалось. Мать Джонатана стояла неподвижно, как каменная. «Неужели он все-таки умер?»
– Миссис Аллейн! – вырвалось у Рейчел прежде, чем она успела опомниться.
Джозефина медленно повернулась. Ее лицо оставалось бесстрастным. Она, казалось, ни капли не удивилась, увидев Рейчел. С минуту она ее молча разглядывала, не проявляя никаких эмоций, а потом опять стала смотреть в окно. Рейчел сделала несколько шагов по направлению к ней и остановилась прямо перед входом в комнаты Джонатана.
– Ваш сын пригласил меня, миссис Аллейн, – проговорила она. – Он у себя? Миссис Аллейн?
– Если он вас позвал, то идите к нему и оставьте меня в покое, – ответила Джозефина холодным, как зимний ветер, голосом.
С дрожью в руках Рейчел постучала в дверь к Джонатану и тут же проскользнула внутрь.
Ставни в комнатах были закрыты, в камине полыхал огонь, а на всех стенах горели свечи. Рейчел была на миг сбита с толку этим обилием света и тепла в жилище, где обычно встречала лишь сумрак и холод каменных стен. Теперь же вдобавок воздух благоухал запахами воска, дымкá и вина, приправленного пряностями.
– Пташка? Ты здесь? Ну как он, перемен к лучшему нет?
Из спальни донесся голос Джонатана. Рейчел попыталась что-нибудь сказать, но от радости у нее перехватило дыхание. Она молча подошла к двери в спальню и увидела Джонатана, сидящего в постели в мятой ночной рубашке и с шиной на одной руке. На лбу виднелся длинный, зашитый разрез, вокруг которого расплывался синяк. Джонатан поднял на нее глаза и долго ничего не говорил. Затем он сделал медленный вдох, и его глаза засияли.
– Миссис Уикс, – произнес наконец Джонатан, – вы все-таки пришли.
– Как вы могли в этом сомневаться? – отозвалась Рейчел.
– Когда я вас в последний раз видел, вы от меня убегали.
– Я… была очень расстроена. Тем, что вы мне сказали… о моей сестре и об Элис. Я подумала… подумала…
– Я понимаю, о чем вы подумали.
– А вы знаете, что мне теперь все известно?
– Да. Пташка мне рассказала.
– Значит, вы теперь друзья. Я очень рада.
Рейчел глубоко вздохнула.
– Друзья? Думаю, да. Нам давно следовало выяснить отношения, чтобы оказаться на одной стороне. Наш разлад был вызван подозрениями и совершенными ошибками. А ложь и молчание окончательно вбили между нами клин. Но Элис считала ее своей сестрой. Так что, наверное, и мне она приходится не чужим человеком. Занятый собственными печалями, я никогда не думал о том, в каком положении оказалась Пташка, в то время как она нуждалась в моей защите. Я был эгоистом и очень виноват перед ней.
– Для вас это было время тяжелых испытаний, и это многое оправдывает. Знаю, Пташка сможет простить ваше бездействие. Для нее будет достаточно того, что вы любили Элис и никогда не причиняли ей зла.
– А как насчет вас, миссис Уикс? Сможете ли вы меня простить?
– За что? Ведь я осудила вас зря. Это я подвергла вас опасности, я стала виновницей вашего нынешнего состояния. Я должна сама просить о снисхождении, а не прощать.
– Но я же убийца. Насчет этого вы не ошиблись, – мрачно произнес Джонатан.
Рейчел подошла ближе к его постели, а он не отрываясь смотрел на нее.
– Как вы себя чувствуете? Рана у вас на голове выглядит довольно… устрашающе, – проговорила она.
Джонатан поморщился:
– Она не опасна. Конечно, не следовало снимать повязку, но бинты так давили на лоб и было так жарко, что я ее сорвал. По правде сказать, в моей голове стоит гул, как от артиллерийской канонады.
– Я лучше уйду, чтобы вы отдохнули. Поспите, и вам станет легче.
– Мне делается легче, когда я вижу вас, – ответил Джонатан. – Не уходите пока.
Рейчел попробовала улыбнуться, но тут же снова нахмурилась.
– Преступником оказался мой муж. Все это время он скрывал, что убил Элис, – сказала Рейчел.
Джонатан опустил глаза и посмотрел на свои руки.
– Знаю. Но он не один виновен в ее смерти. Ее пульс… Или, к примеру, вы знаете, что Элис не различала цвета? Во всяком случае, некоторые из них? Я догадался, хоть она от меня это скрывала. Как будто подобный недостаток мог заставить меня меньше ее ценить. Элис страдала дальтонизмом, и у нее было слабое сердце. Она часто падала в обморок, от волнения или возбуждения. Пташка сказала… это то, что ее погубило в конечном счете. Дик Уикс лишь ударил Элис, и ее сердце не выдержало, она умерла от ужаса, – закончил Джонатан дрожащим от гнева голосом.
– Да. Пташка сказала, что, по словам мистера Уикса, он не собирался отнимать у нее жизнь.
– Но все-таки он это сделал, хоть и не совсем по своей воле. Во всяком случае, вина лежит не на нем одном. Когда-то вы увидели на моих полках книги по медицине, миссис Уикс. Я тогда сказал, что в свое время изучал ее, и в особенности анатомию, чтобы… выяснить, как работает человеческий организм. Узнать, что нами движет, где находится душа и можно ли ее потерять.
– Да, помню.
– Так я узнал, что у родителей, которые… находятся в слишком близком родстве… потомство рождается слабым и с физическими недостатками. Дети умирают в юном возрасте. А еще в таких случаях часто случаются выкидыши. То же касается и животных. Поэтому фермеры ведут специальные книги, чтобы не допускать кровосмешения среди своих подопечных.
Он замолчал и покачал головой.
– Вы хотите сказать, что… состояние здоровья Элис было результатом… странных обстоятельств ее рождения?
– Как я однажды уже говорил вам, миссис Уикс, мы мало чем отличаемся от зверей, и к нам относятся те же законы, которые Бог учредил для всех своих тварей.
– Так вы знаете, что Элис была с вашим дедом… в родстве? – проговорила Рейчел и внимательно посмотрела на Джонатана.
Он поднял глаза, и на его лице отобразилось страдание.
– И с ним, и с моей матерью. И со мной тоже. Пташка рассказала мне все.
Джонатан нахмурился, его брови сошлись, и это заставило его поморщиться от боли.
– Как все? Поистине у нее нет сердца! – воскликнула Рейчел. – Ей не следовало…
– Нет, это было необходимо. Мне нужно было все узнать, – прервал ее Джонатан.
– И что вы теперь намерены делать? – прошептала Рейчел.
– Делать? Вы говорите об убийстве Элис? Увы, теперь уже ничего не докажешь. Единственный человек, который мог свидетельствовать против моей матери, теперь мертв. Так мне сказала Пташка. Утонул в реке. – Тут Джонатан смутился, вспомнив, что покойный приходится Рейчел мужем. – Простите меня за черствость, – сказал он.
