– Я получил ваше письмо. Не стоило беспокоиться. – Англичане всегда говорят «не стоит благодарности», но из всех народов на земле именно они с наименьшей вероятностью простят вас, если вы не побеспокоитесь их отблагодарить. Я улыбнулся в ответ. Он скривился. – Боги, ну и болела у меня голова на следующий день! А в одиннадцать у меня была назначена встреча. Не думаю, что прибыл туда в лучшем виде.
Я не смог вспомнить, чем он занимается. Что-то связанное с финансами, как мне кажется, хотя, учитывая, что в Сити в последнее время все меньше внимания обращают на социальный статус и все больше ценят острый ум, не понимаю, что остается таким людям, как Питер Бротон.
– Как любезно с вашей стороны было все это устроить.
Он в ответ кивнул, немного неловко:
– Чарльз, по-моему, слегка рассердился. – (Я пожал плечами.) – Вы понимаете, сначала идея показалась ужасно забавной, вот в чем дело. Мы с Генри приехали, привезли фотографии и все такое, даже позаимствовали одно из ее платьев… Она тоже подумала, что это будет смешно, понимаете? Она показала себя такой компанейской девушкой, даже сказала Чарльзу, что глупо так это воспринимать… – Он сбился и замолк.
Хорошо, что Эдит сумела себя так повести. Хотя без слов было понятно, что она проявила бы значительно меньше хладнокровия, если бы видела все своими глазами. Можно не сомневаться: Чарльз не стал рассказывать ей, что именно он нашел столь оскорбительным.
– Подозреваю, тот парень, артист, неверно понял инструкции. – Я вспомнил замечание Томми Уэйнрайта.
Лорд Питер яростно кивнул:
– Точно. Песня, по-моему, была неподходящая, и в этом все дело. Песня и эта идея Эрика со шкатулкой. Сейчас-то я вижу, мысль была не очень умная.
Я кивнул, меня совсем не удивило, что Эрик оказался в этом замешан. Любопытно, хотя вполне предсказуемо, что главным врагом Эдит в новой семье оказался человек ниже ее по положению, которому пришлось подпрыгнуть значительно выше, чтобы ухватить себе невесту.
– Не стоит больше об этом думать, – подбодрил я его. – Чарльз наверняка уже все забыл.
Хотя я был совершенно уверен, что Чарльз ничего не забыл, но при этом никогда в жизни больше не упомянет об этом инциденте.
Конечно же, из Эдит получилась прелестная невеста, а череда знакомых лиц – светских знаменитостей и членов королевской семьи на скамьях со стороны жениха – придала происходящему блеск и пышность, и лично я получил огромное удовольствие. Со стороны невесты сидел народ попроще, но Эдит зазвала кое-кого из своих новых знакомых, отметившихся в газетах и на телевидении, а ее мать, в отчаянных попытках сохранить лицо, написала четвероюродному брату, баронету, представилась и приложила приглашение на свадьбу. В результате самый обыкновенный заштатный адвокатишка, живший в старом доме приходского священника неподалеку от Суиндона (скромное состояние его семьи растаяло в воздухе за два поколения до него), вдруг оказался на шикарной лондонской свадьбе, в первом ряду, а в нескольких шагах от него сидела чуть ли не половина королевской семьи. Вообще-то, из-за того что в Сент-Маргарет принято оставлять свободной переднюю скамью по правую руку от прохода для спикера, чтобы смотреть на них, не поворачивая головы, ему пришлось сильно скосить глаза, но вскоре он приспособился. В любом случае он был очень рад, что его пригласили, и его уродливая жена тоже, хотя она, понимая в этих делах значительно лучше своего мужа, все время сохраняла такой вид, будто оказывает Лавери огромную услугу. Что, по правде говоря, было совершенно верно.
Нам всем раздали специальные стикеры на парковку около Мэлл, так что во дворец было попасть легче, чем это бывает. Мне никогда еще не случалось пройти дальше тех столов на нижней галерее, где получают бейджи для Аскота, так что мне было любопытно. Мы стояли в длинной, почти не продвигающейся очереди, нам даже не предложили ничего выпить, и я ждал, какие тайны откроют мне парадные залы. Мы постепенно шаркали ногами вверх по большой лестнице, мимо подобающе распутного портрета Карла II в полный рост, через небольшую переднюю, богато украшенную гобеленами, где нам наконец-то дали по бокалу неизбежного шампанского, а потом в первый из трех огромных, красно-белых с золотом залов. Среди встречающих совсем не миссис Лавери, с которой я виделся много раз, а леди Акфилд приветствовала меня по имени и, к моему удивлению, подставила мне щеку для поцелуя.
– Я видела, как вы мучаетесь в церкви, – поведала она своим задушевным тоном, будто делилась со мной не совсем приличным секретом, который никто, кроме меня, не поймет. – Какой счастливый день.
– Да, нам очень повезло с погодой.
– Нам вообще очень повезло.
С этими словами она отпустила меня, направив к своему мужу, который, естественно, понятия не имел, кто я такой, и, пожав ему руку, я смешался с толпой. Было очевидно, что леди Акфилд старается быть со мной милой. Но вот зачем ей это? Возможно, она хотела удостовериться, что единственный из друзей Эдит, который хоть сколько-нибудь нравится Чарльзу, будет на ее стороне. Она хотела заранее подавить любые попытки Эдит собрать опальный двор. Таким образом, если кому и понадобится приспосабливаться, то Эдит, а не ей. Я не стал бы гадать, насколько сознательно она это делала, но в достаточной степени уверен, что так и было. Так же как совершенно уверен, что ей это удалось, и каждый из нас сыграл свою роль. С самого начала я очень симпатизировал ей, мне нравилось, как ей удается сочетать в себе такие противоположные качества, быть одновременно и котенком, и светской львицей, и не думаю, чтобы, когда дело касалось ее, я был очень полезным другом Эдит.
С невестой я едва перемолвился словом, когда входил, но я и не надеялся, что у меня будет возможность поговорить с ней, пока я двигался сквозь болтающие и целующиеся группы, кивая и бормоча приветствия. Дэвид и Изабел, конечно, тоже были здесь, но было совершенно очевидно, что не затем они приехали в Сент-Джеймс, чтобы тратить время на меня, так что я предоставил их самим себе и прошел в следующий огромный, красно-белый с золотом зал, под прямым углом к первому. На фоне затянутых дамастом стен висели на цепях большие парадные портреты, в основном Стюартов. Я остановился под одним из них. Из-за прищуренных глаз и пышного, соблазнительного декольте я принял героиню за Нелл Гвин (может быть, сама она была и не из Стюартов, но несомненно можно сказать, что она служила под их патронатом) и с удивлением прочитал на табличке, что эта чувственная красавица – Мария Моденская, королева Англии, Шотландии и Ирландии, супруга Якова II.
За моей спиной раздался голос Эдит, и я вздрогнул от неожиданности.
– Ну и как тебе представление?
– Нет ничего интереснее, чем наблюдать за верхушкой.
– Королевский дворец – очень подходящее место для моей свадьбы: эти стены повидали немало браков по расчету.
Я поднял глаза на вздымающуюся нарисованную грудь королевы:
– Ну, здесь-то расчет был не очень сложный.
Эдит рассмеялась. Минуту или две, кроме нас, в зале почти никого не было, и я имел время восхититься ее красотой, входившей в пору самого расцвета. Она выбрала платье в стиле 1870-х годов с широкими оборками и турнюром, из шелка цвета слоновой кости, затканного мелкими цветущими ветками. С ее густых светлых волос ниспадали кружева, несомненно принадлежавшие чьей-то матери, их придерживала легкая ослепительная тиара, похожая на сверкающую, усыпанную бриллиантами паутину.
– Зайдешь нас навестить?
– Если меня пригласят.
Какое-то мгновение мы молча смотрели друг на друга.
– Мы едем в Рим на неделю, а потом к Кэролайн и Эрику на Майорку.
– Звучит неплохо.
– Да, неплохо, не правда ли? Считается, что я не должна знать о планах, но я все равно знаю. Рим мне нравится. А Майорку я почти не знаю. Я так понимаю, Кэролайн снимает там виллу каждое лето, так что, очевидно, им там нравится. – И она снова рассмеялась, довольно невесело.
Говорить, по всей видимости, больше было нечего, а я не был готов к этому неожиданному приступу меланхолии. Вот уж чему я не верю, так это признаниям на смертном одре. В данном случае она получила то, чего добивалась. Все, что ей оставалось, – это закрыть глаза. Так или иначе, не могу сказать, что я встревожился: многим невестам, да и женихам случается пережить эту легкую панику – «что я наделал?» – во время церемонии.
