С этими словами Агнес повернулась и неспешным шагом двинулась к реке. Стейна нагнала ее и пошла рядом.
– Как думаешь, преподобный сегодня приедет?
Агнес ничего не ответила.
– О чем он с тобой говорит?
– Это мое дело.
– Что?
– Я сказала, это – мое дело. И оно не касается ни тебя, ни твоих родных.
Стейна опешила и замедлила шаг, глядя, как Агнес решительно шагает дальше вниз по склону, неловко прижимая к боку ночной горшок.
– Ты на меня сердишься? – осторожно спросила она.
Агнес остановилась и развернулась к Стейне:
– С чего бы мне сердиться на такую девчонку?
Стейна вспыхнула от негодования.
– Да хотя бы с того, что мои родные держат тебя в заключении, а мой отец не желает, чтобы с тобой разговаривали.
– Он так сказал? – осведомилась Агнес.
– Он считает, что нам не следует отвлекать тебя от работы.
– Он прав.
Стейна нагнала Агнес и ласково взяла ее за руку.
– Знаешь, Лауга боится тебя. Она наслушалась лживых россказней Роуслин. А я вот не верю ни единому слову сплетен. Я помню, какой ты была. Помню, как ты была добра к нам, как поделилась с нами едой.
Стейна подалась ближе.
– Я не думаю, что это ты их убила, – прошептала она. Рука Агнес, которую сжимали ее пальцы, словно окаменела. – Может, я сумела бы тебе помочь, – быстро добавила Стейна.
– Каким образом? – спросила Агнес. – Ты помогла бы мне сбежать?
Стейна выпустила ее руку.
– Мне приходила мысль насчет прошения, – пробормотала она.
– Прошения.
Стейна решила не сдаваться.
– Ну хорошо, обжалования приговора. Такого же, какой подали за Сиггу.
Глаза Агнес вспыхнули:
– Что?!
– Ну да, Блёндаль подал прошение помиловать ту, другую… – запинаясь, выговорила Стейна.
– Какую еще другую?
– Сиггу… ту самую, другую служанку из Идлугастадира. Зазнобу Фридрика.
Лицо Агнес побелело. Она медленно опустила ночной горшок на мокрую траву и сделала шаг к Стейне.
– Блёндаль обжаловал приговор Сигридур Гвюндмюндсдоттир? – зловеще проговорила она.
Стейна кивнула, почувствовав смутный испуг. И украдкой глянула на камень, который Агнес до сих пор сжимала в руке.
– Я слышала разговор пабби с мамой, – пояснила она. – Старосты округа обсуждали это решение в Хваммуре, у Блёндаля. В тот самый день, когда тебя привезли сюда.
Агнес помотала головой.
– Я думала, ты знаешь, – прошептала Стейна.
Взгляд Агнес соскользнул с лица Стейны, и она пошатнулась.
– Так значит, Блёндаль… – пробормотала она едва слышно. И с такой силой стиснула в руке камень, что костяшки пальцев побелели.
– Прости, что я тебе об этом рассказала.
Агнес, пошатываясь, отступила на шаг и на негнущихся ногах двинулась дальше, к реке.
– Может, нам удастся уговорить Блёндаля подать прошение и за тебя! – крикнула ей вслед Стейна. – Расскажи им, что на самом деле случилось в Идлугастадире!
Агнес рухнула на речной берег, юбки вздулись вокруг нее пузырем. Стейна, решив, что она потеряла сознание, бегом бросилась к ней, но, подбежав ближе, увидела, что Агнес невидяще, широко открытыми глазами смотрит на реку. Ее била дрожь. В это мгновение небеса, затянутые тучами, разверзлись, и на женщин обрушился ледяной ливень.
– Агнес! – позвала Стейна, плотнее обматывая платком голову. – Вставай! Пойдем скорей под крышу!
Слова ее утонули в шуме проливного дождя.
Агнес не откликнулась. Она неотрывно смотрела, как крупные капли падают в быстро бегущую реку, прихотливо коверкая абрис гор, отражающийся в ее воде. И по-прежнему сжимала в руке камень.
– Агнес! – закричала Стейна. – Прости! Я думала, ты знаешь!
Платок промок насквозь, и она чувствовала, как тяжелеет пропитавшееся водой платье. На мгновение Стейна помешкала на берегу, а затем развернулась и побежала вверх по склону холма, к подворью. Земля под ногами раскисла от дождя, и Стейна то и дело оскальзывалась в грязи. На полдороге она оглянулась и увидала, что Агнес так и не тронулась с места. Стейна еще раз позвала ее и, спотыкаясь, побежала по расквашенной тропке к хутору.
– Силы небесные, Стейна! Где тебя носило? – возмутилась Маргрьет, бросившись по коридору к старшей дочери, которая с грохотом захлопнула за собой входную дверь. – Ты как будто в реку свалилась!
– Это все из-за Агнес! – задыхаясь, едва выговорила Стейна и бросила на пол промокший насквозь платок.
– Что она тебе сделала? Боже милостивый, защити нас! Я так и знала! – Маргрьет обхватила руками дочь, которая тряслась от холода, притянула ее к себе.
– Да ничего она мне не сделала! – выкрикнула Стейна, оттолкнув мать. – Ей нужна помощь, она там, у реки!
– Что случилось? – Из кухни вынырнула Лауга. – Стейна! Ты испачкала мой платок!
– Ну и ладно! – выкрикнула Стейна. И снова повернулась к матери: – Я рассказала ей, что за Сигридур Гвюндмюндсдоттир подали прошение о помиловании, а она стала такая странная, вся побелела и теперь не хочет встать и уйти!
Маргрьет обернулась к Лауге:
– О чем она говорит?
– Не о чем, а о ком! Об Агнес! – пронзительно крикнула Стейна. И, стерев рукавом с лица дождевые капли, бросилась бежать по коридору. – Я должна рассказать пабби!
Йоун сидел в бадстове и чинил башмаки.
– Стейна? – удивленно проговорил он, оторвавшись от работы.
– Пабби! Пожалуйста, очень тебя прошу, пойди к Агнес! Я рассказала ей о прошении, которое Блёндаль подал за ту, другую служанку, и она точно обезумела.
Йоун тотчас же сбросил башмаки с колен на пол и встал.
– Где она? – очень тихо спросил он.
– У реки, – ответила Стейна, борясь со слезами.
Йоун выдернул из-под кровати сапоги и рывком натянул их на ноги.
– Прости, пабби, я думала, что она об этом знает! Я хотела ей помочь!
Йоун встал и крепко взял дочь за плечи. Лицо его порозовело от гнева.
– Я велел тебе держаться от нее подальше.
Он ожег Стейну яростным взглядом, оттолкнул ее с дороги и вышел, кликнув Гвюндмюндура, который валялся на своей кровати. Работник неохотно поднялся. Стейна села и расплакалась.
Минуту спустя в бадстову вошла Лауга в сопровождении Кристин.
– Что сказал пабби? – негромко спросила она – и тут увидела, где именно сидит Стейна. – Эй! Встань сейчас же, ты намочишь мою постель!
– Отстань! – взвизгнула Стейна так пронзительно, что Кристин ойкнула и пулей вылетела из комнаты. – Отстань от меня!
Лауга усмехнулась и покачала головой.
– Ты не в себе, Стейна. Чем это ты занималась там, у реки? Пыталась завести себе подружку?
– Да провались ты в ад!
У Лауги отвисла челюсть. Она сердито глянула на сестру, словно собиралась прикрикнуть, но лишь сузила глаза.
– Думай, что говоришь! – прошипела она. – Будешь продолжать в том же духе – станешь такой же злодейкой, как эта женщина!
С этими словами Лауга повернулась, чтобы уйти, но помедлила.
– Я буду за тебя молиться, – фыркнула она и вышла из комнаты.
Стейна уронила лицо в ладони и зарыдала.
* * *
Я сижу на кровати и слушаю, как за серой занавеской, в гостиной, Маргрьет, Йоун и их дочери разговаривают обо мне. Хотя Маргрьет говорит едва слышным шепотом, я различаю слова, которые просачиваются из гостиной в щель под занавеской. Руки мои дрожат, я чувствую, как неистово колотится в груди сердце. Как будто я только что бежала со всех ног, спасаясь от опасности. То же самое было со мной в суде, когда я ощущала себя вне всего происходящего.
Я могла бы быть нищенкой или их служанкой – до тех пор, пока не прозвучали эти слова. Сигга! Идлугастадир! Они приковывают меня к воспоминанию, от которого у меня перехватывает дыхание. Это не слова, а колдовское заклятие, которое превращает меня в чудовище, и вот я – Агнес из Идлугастадира, Агнес – огонь, Агнес – мертвые окровавленные тела, еще не сгоревшие, и на одном из них до сих пор одежда, которую я сшила собственными руками. Сиггу освободят, но меня не освободят, потому что я Агнес – проклятая, хитроумная Агнес. И сейчас мне так страшно, я-то думала, что смогу, что сумею притвориться, но нет – не смогла, не выйдет, неизбежного не миновать.
