— Я понимаю, что ты имеешь в виду. Все зависит от того, что именно ты считаешь важным.
Я пожала плечами.
— То же, что и остальные: что-то большое и вечное.
Тень Френка теперь накрыла кухонный шкаф.
— Для меня уход за фермой и воспитание моих детей — это самые важные вещи на свете. И Клара считала так же. Поэтому мы решили, что я должен поехать во Францию. Чтобы мир стал более безопасным для них.
У меня внутри все сжалось. Возможно, полуночное перекусывание не такая уж хорошая идея. Я отставила стул.
— Пожалуй, я пойду спать. Дети рано встают.
— Я буду молиться за тебя, Ребекка, — где-то совсем близко прозвучал его голос. Я чувствовала тепло его тела, запах свежего сена от его одежды. Он взял тарелку из моих рук.
— Я все уберу.
Я кивнула, хотя сомневалась, что он увидел мой ответ. Я взлетела вверх по ступенькам, упала на кровать и натянула одеяло. Мне захотелось, чтобы новый день наступил как можно скорее!
Глава 34
Сообщение от мамы про смерть Уилла пришло в понедельник. После неловкого субботнего вечера, который я провела с шерифом в гостиной Френка, после тихого воскресенья с Френком и детьми.
Слезы бежали по моим щекам, пока я читала письмо. Мама передала лишь то, что знала, без особых подробностей. Он умер, как и хотел — до последнего дня наслаждаясь жизнью. Его друг написал, что в Монтане, когда силы уже совсем покинули его, за ним ухаживала какая-то женщина. Они похоронили его у подножия горы возле источника. Уилл уехал из Даунинггона и увидел мир. По крайней мере, он видел больше, чем я. Решусь ли я, как он, обменять долгую, но такую знакомую жизнь, на пусть короткую, но полную приключений? Несколько месяцев назад я без колебаний ответила бы утвердительно, но сейчас я уже не была так уверена.
— Что случилось? — Передо мной стояла Ирен, в ее голосе сквозило сочувствие.
Уголком фартука я вытерла лицо.
— Уилл. Он… умер.
— Ах, моя дорогая! — Ирен провела меня к дивану и прижала к себе. — Поплачь! Погоревать нужно, тебе станет легче.
Ее слова надломили что-то во мне, и, будто бочка с водой перелилась, слезы хлынули рекой. Тяжесть сдавила грудь, голова и глаза болели, но я не могла перестать рыдать. Ирен оставила меня на некоторое время, а я, свернувшись на диване клубочком, продолжала горестно всхлипывать.
Послышался звук шагов: кто-то вошел в комнату, затем вышел. Я почувствовала запах свежевымытых волос Дженни, когда она прижалась ко мне. Я обняла ее, пока она не начала извиваться, чтобы я ее отпустила.
— Очень тяжело прощаться. — Ирен протянула мне чашку теплого чая, до меня донесся его сладкий аромат. — Я знаю, каково тебе сейчас. Помнишь?
Меня так поразила ее грустная улыбка, что пришлось отвернуться. Конечно, я помнила: ее сестра. Туберкулез. Я дотянулась до руки Ирен и крепко сжала ее.
— Спасибо.
— Я буду молиться за тебя, Ребекка, за твоих родителей. Но я заскочила лишь на минуту, мне нужно идти домой. Хочешь, я пришлю Нолу Джин, чтобы помочь?
Я покачала головой.
— Все в порядке. Мне просто нужно к этому привыкнуть, вот и все.
Ирен глянула в сторону амбара.
— Помни, что ему тоже нужно время, чтобы ко всему привыкнуть.
Я глубоко вдохнула и посмотрела женщине в глаза.
— Он любил свою жену.
Она коснулась рукой моей щеки, вздохнула и убрала руку.
— Ему было тяжело наблюдать, как она мучается.
— Поэтому он уехал на войну.
— Нет, не поэтому. Он уехал, потому что в нем нуждались, даже несмотря на то, что понимал — его дети могут осиротеть. Но этот мужчина верит в Бога сильнее многих других. И он знал, что это его долг.
Слова Ирен были созвучны всему тому, что я слышала от Френка на ту же тему. Я вспомнила его первое письмо ко мне и слова о том, что Богу виднее, даже если речь идет о смерти его жены и жизни его детей. Его вера пристыдила меня.
Ирен собралась уходить, но на полпути обернулась.
— Если я тебе понадоблюсь, знай — я рядом.
Я кивнула, еще раз преисполнившись благодарности, что Господь послал мне такого друга.
* * *
Не прошло и часа, как Олли вбежала в кухню, обняла меня и крепко сжала. Затем посмотрела на меня полными слез глазами.
— Папочка сказал мне, я тоже буду скучать по Уиллу, Ребекка!
У меня сперло дыхание. Френк сказал ей? Стоило ли это делать? Разве девочка пережила недостаточно горя, чтобы еще и моему сочувствовать?
— Ирен встретила меня по пути домой. — Френк прислонился к дверному косяку, заслонив полуденное солнце. — Мне очень жаль. — Морщины на его лице казались глубже, будто за шестьдесят минут он постарел на шесть лет. Что ж, это еще одно напоминание о его собственном горе. Эмоции сменялись на его лице слишком быстро, я не успела их распознать.
— Спасибо. — Я не знала, что еще сказать.
— Я могу это сделать, если хочешь. — Он кивнул в сторону ужина, стоящего на плите, а сам не отводил от меня взгляда. У меня внутри все перевернулось, щеки запылали.
— Ребекка! — Шериф Джефрис разрушил чары. Он пересек комнату и взял мои руки в свои. — Мне так жаль Уилла! — Быстро глянул на Френка. — Почему бы нам не прокатиться? Это пойдет вам на пользу.
Френк больше не смотрел на меня. Он просто занял мое место у плиты.
— Иди!
Я сняла фартук, откинула волосы назад. Но что-то во мне сопротивлялось и не хотело оставлять Френка. Не сейчас.
Правда, глаза шерифа умоляли меня. И отказаться мне показалось неправильным. Я покусала губу, в последний раз бросила взгляд на Френка, желая, чтобы он прочел «прости» в моих глазах. Но он не отвернулся от своего занятия.
Он полагал, что мое пребывание в доме поможет ему, однако, возможно, я лишь доставляла ему еще больше боли.
* * *
Двумя днями позже гудок автомобиля привлек мое внимание задолго до того, как появился сам автомобиль с открытым верхом. Я побежала к забору, желая просто с кем-то нормально поговорить.
С тех пор как я узнала о смерти Уилла, мы с Френком избегали друг друга, каждый, будто коконом, был окутан собственным горем. За мной топала Дженни. Наконец она схватила меня за юбку, чтобы удержаться на ногах.
Мистер Кулпепер выдержал изумленный взгляд и заулыбался.
— Решил дать своей лошадке отдых. Что вы думаете?
Я провела рукой по краю дверцы.
— Я думаю, это прекрасно, мистер Кулпепер. Вы теперь не будете доставлять позавчерашнюю почту, не так ли?
От смеха его живот заколыхался,
— Не знаю, не знаю, но ездить все равно веселее! — Он полез в карман пиджака. — Вам телеграмма, мисс Ребекка!
Вся моя радость испарилась, руки прижались к животу. Я едва ворочала языком во рту, через силу протянула руку к конверту. Наконец пальцы послушались меня.
— Спасибо, мистер Кулпепер. — Наши глаза встретились. Он первым отвернулся.
— Как поживаешь, Френк? — закричал он. — Веди малышей, пусть посмотрят на мою новую игрушку!
Взгляд Френка встретился с моим, из глубин его голубых глаз сверкало сострадание. Я выдохнула и пошла к большому пекану. Опершись спиной на его ствол, я открыла конверт и достала листок бумаги.
Мама соскучилась. Мы приезжаем завтра.
Отец.
Я прочла благодарственную молитву. С мамой все было в порядке. Затем до меня дошел смысл папиных слов. Они будут здесь завтра! Я оттолкнулась от дерева и пошла вперед.
Кто-то взял меня за локоть. От неожиданности я вскрикнула и подняла глаза. На лице Френка читалось беспокойство так же ясно, как и чернила на бумаге.
— Что случилось? — Он наклонил голову, глаза сощурились.
— Мама… — прохрипела я, как старая лягушка.
Его лицо напряглось, выражая сочувствие.
Я глубоко вдохнула плотный холодный воздух и выдохнула его медленно и протяжно.
— Она и папа прибывают завтра.
— Твои родители приезжают?
