— Потерпи чуть-чуть, — сказала она кузену. — Что за важность? Это всего лишь еда.
— Грубиянка хренова, — шепнул сэр Питер на ухо Жозефине. — Похоже, ты сегодня вытянула короткую спичку. Наплюй, не обращай на нее внимания. — Заметив тревогу в глазах дочери, он проследил за ее взглядом: Жозефина уставилась на соседний стол. — Что не так? — спросил он.
— Видишь того человека? Толстого, со свиными глазками?
— И что?
— Это тот комик, что оттоптался на мне в своем шоу.
— Правда? Ладно. Попозже я скажу ему пару слов. — И, не успев перестроиться, тем же мрачным, угрожающим тоном повторил свой вопрос: — Где долбаное меню?
Оглядевшись, он заметил официантку с беджиком «Селена» и подозвал ее, желая излить свои чувства.
* * *
Свое появление за столом номер 11 Люсинда оттягивала буквально до последней минуты. Она пришла ровно в 19.29. Но дожидаться ее стоило. С четверть часа Натан напряженно рыскал глазами по залу в поисках признаков грядущего злодеяния, но когда он увидел Люсинду, то все мысли о расследовании вылетели из головы. А попытка скрыть свои эмоции оказалась тщетной. У Натана отвисла челюсть, и он громко ахнул. Люсинда надела простенькое маленькое черное платье и выглядела не иначе как сногсшибательно.
У нее обнаружились руки. Настоящие, человеческие, женские голые руки с локтями и запястьями, подвешенные к паре прелестных белых голых плеч. У нее образовались ноги с икрами, щиколотками и коленками, изящно обтянутыми черным нейлоном. У нее, оказывается, имелась фигура — великолепная женственная фигура, существование каковой ее привычная одежда хранила в строгой тайне. Натан давно знал, что влюблен в Люсинду, и теперь его любовь усилилась и обострилась в миллион раз, а в качестве довеска к неодолимому желанию Натан ощутил такую слабость, что, когда встал, чтобы чмокнуть Люсинду в щеку, у него подогнулись колени, и он испугался, что вот прямо сейчас рухнет на пол.
— Натан, — сказала она, и если только ему не почудилось, то ее голос не был чопорным, как обычно, но почти кокетливым, будто она прекрасно знала, какой эффект произвела, и молча этим наслаждалась.
— Люсинда, — откликнулся он. — Ты выглядишь… потрясающе. — Он длил поцелуй, насколько у него хватило смелости, шалея от гладкой мягкости ее щеки и вдыхая запах ее дразнящих духов с ароматом жасмина и ноткой розы. — Прошу, — он выдвинул ей стул и восхищенно вздохнул, глядя, с какой грациозностью она опускается на сиденье.
Убрав с лица непослушную прядь волос, Люсинда застенчиво улыбнулась знаменитому ведущему ток-шоу на ТВ, сидевшему слева от нее, и Райану Кверки, сидевшему напротив, на другой стороне круглого стола. Ни того, ни другого она не узнала. Натан опустился на свое место справа от Люсинды и налил ей газированной воды.
— О, — сказала она, — кажется, у меня нет меню.
— Ни у кого нет меню, — успокоил ее Натан. — Думаю, наши хозяева подготовили нам маленький сюрприз. — Он посмотрел на часы: — Примерно секунд через десять все прояснится.
И верно, десятью секундами позже случилось нечто удивительное.
Из центра каждого стола исчезла середина — чьи-то невидимые руки вынули центральную секцию, — и в образовавшемся отверстии возникла мужская голова. Шестьдесят мужских голов в центре шестидесяти столов. Их тела под столами скрывали длинные скатерти. Изумленный шепот и восторженное бормотанье кругами растекались по залу.
Голову в столе номер 11 венчала шапка рыжих волос. Голова медленно вращалась по кругу, и каждый из двенадцати гостей почувствовал на себе цепкий взгляд зеленых глаз за массивными очками, придававшими лицу сходство с совой.
— Добрый вечер, — произнесла голова. — Меня зовут Дориан, и сегодня я буду вашим говорящим меню. Я останусь с вами на весь вечер, расскажу о блюдах и отвечу на все вопросы, с ними связанные. Боюсь, я не могу разговаривать с вами ни на какую иную тему. И, как ни печально, мне не позволено отведать вкуснейшей еды и напитков, что вам вскоре подадут. Однако не жалейте меня, за эту работу мне хорошо платят, и домой я понесу увесистый пакет с тем, что вы не доедите. Итак, хватит пустой болтовни, давайте-ка я лучше познакомлю вас с первым блюдом сегодняшнего деликатесного smorgasbord [17]. Леди и джентльмены, настройте ваши нёба на потрясающие amuse-bouches [18] от нашего шеф-повара!
И словно по команде бригада официантов и официанток скользнула к столу. На тарелках, поставленных перед раззадоренными гостями, лежали три маленькие штуковинки затейливого вида и непонятно из чего приготовленные. Дориан продолжил объяснять:
— Первым делом, леди и джентльмены, рекомендуем вам мильфей из подкопченной свеклы и шотландского лосося с биб-латуком, маринованным в настое кумквата и щедро смазанным белужьей икрой. Мы надеемся, вы оцените пряность и оригинальность этой штучки. Далее приступайте к холодному картофельно-трюфельному супу с горячим золотистым юконским картофелем, сдобренным маслом, пармезаном, черным трюфелем и морской солью, славящейся своей терпкостью и специально извлеченной из моря, что омывает знаменитый атолл Кваджалейн [19] на Маршалловых островах. И наконец, набрасывайтесь на шляпку из устриц, выловленных у берегов Кумамото, а поля этой шляпки украшены ленточками из зеленых яблок и салатом из фенхеля с кинзой, заправленным пондзу.
Истекая слюной, гости взялись на вилки, им не терпелось проверить, оправдают ли закуски органолептические ожидания, спровоцированные их описанием.
— Какие-либо вопросы, прежде чем вы начнете?
— Э-эмм… пондзу, — сказал ведущий ток-шоу, — что это, собственно, такое?
— Пондзу, сэр, — ответил Дориан, — это японский коричневый соус на основе цитрусовых. Кулинарной редкостью его не назовешь. Уверен, вы уже не раз его пробовали. В буквальном переводе «пондзу» означает «уксусный удар кулаком».
— Спасибо.
— У меня тоже есть вопрос, — сказал Райан Кверки. — Некоторые виды устриц действуют как афродизиак. Устрицы с Кумамото обладают тем же свойством?
— Сэр, — ответил Дориан, — и даже более ярко выраженным.
Гости приступили к еде. И Натан заметил, что Люсинда не притронулась к устрицам, отодвинув их на край тарелки.
* * *
Между горячим и десертом Жозефина вышла из-за стола «перекурить», как она сказала, извиняясь перед сотрапезниками, хотя на самом деле у нее просто не было сил терпеть эту несносную Хельке. На Столетней площади веяло холодом, изо рта Жозефины вырывался пар, пока она рылась в сумочке в поисках сигарет, а затем еще дольше искала зажигалку, но так и не нашла.
— Бля! — громко выругалась она.
— Нечем прикурить? — раздался голос, и от стены отделилась тень.
Это была Селена, официантка, выскочившая затянуться разок-другой в свободную минуту.
— О, спасибо. Вы так любезны, — сказала Жозефина, хотя особой благодарности не испытывала, досада и раздражение на всех и вся брали верх.
— Нет проблем. — Селена протянула ей дымящийся кончик своей сигареты. — Зябко, да?
— Ну чего еще ожидать от морозного севера?
Селена улыбнулась, но тему погоды продолжать не стала:
— Вам нравится, как они все устроили на церемонии?
— Наверняка они старались как могли. По крайней мере, говорящие меню — неплохая выдумка.
— И отличная возможность подработать для многих безработных актеров, это точно.
Жозефина не имела ни малейшего желания вступать в разговор с этой девицей. Вечер, изначально не предвещавший никаких неприятностей, кроме томительной скуки, потихоньку превращался в кошмар. Она смотрела на незнакомый городской пейзаж, на непрерывный транспортный поток на Брод-стрит, то замиравший, то вздрагивавший на светофорах, на подростков в дешевых шмотках, что группками прохаживались мимо библиотеки с угрожающим видом (так ей казалось), и кляла оргкомитет за то, что они притащили ее сюда. Бирмингем! Да о чем они думали? О’кей, само здание классное, но провести почти сутки в какой-то дыре, с этим убожеством вокруг только ради модной архитектуры? Утром за завтраком она непременно переговорит с организаторами со всей откровенностью.
